Всадники «Фортуны» - Ирина Измайлова

— Лорни! — голос Гастингса прозвучал, как показалось гонщику, необычайно громко. — Блумквист ушел на пит-стоп. Перед тобой только Брэндон, и у него заправок, возможно, уже не будет. Его залили под завязку. Догоняй! Ты второй.

Тотчас Даниэль увидел впереди сине-белое пятно — болид своего брата. Сейчас тот как раз входил в «шпильку». В ту самую «шпильку», за которой — прямая, а потом — роковая дуга вдоль «рифа Дейла». Рифа, чей смертельный удар считается трагической честью…

Глава 21

«Риф Дейла»

Еще подростком он любил издеваться над самыми «знойными» мгновениями американских фильмов-катастроф. Это когда до взрыва адского устройства остается двадцать секунд, и нужно решить, какого цвета проводок перерезать либо какой код набрать, чтобы остановить запущенный механизм. Бесстрашные герои боевика отчаянно спорили по поводу единственно возможного варианта, язвили друг друга убийственными прозвищами, а в крохотных промежутках между их дебатами на черном экранчике неумолимо отсчитывались роковые секунды. И когда их до взрыва оставалось одна или две, тогда нужный провод безошибочно перерезался, и город, страна, планета оказывались спасены от неминуемой гибели.

В реальности это действо занимало от одной до пяти минут экранного времени, и зрители успевали покрыться холодным потом, испытать онемение желудка, но затем облегченно ухнуть либо выругаться. За якобы двадцать секунд им показывали целую драму.

Даниэль смеялся и над героями фильма, и — еще больше — над зрителями. В тринадцать-пятнадцать лет, а тем более позже, пересев с карта в гоночную машину, он отлично знал, что такое секунда, десятая секунды, сотая секунды и что можно сделать за каждый из этих промежутков времени. Между прочим, секунда не так коротка, как кажется на экране, да и любая доля ее что-то значит, когда мир спрессован в серое лезвие трассы и каждый нерв живет словно сам по себе, выполняя свою единственную функцию, а все вместе нервы и весь организм работают воедино с нервами и организмом несущейся, обгоняя мгновения, машины.

За двадцать секунд можно выиграть или проиграть заезд, совершить обгон, поменять лопнувшее колесо или даже сполер. Но вот обменяться хотя бы парой фраз из шести-семи слов нельзя. Взрыв прогремит раньше.

Сейчас, в ту долю мгновения, когда Даниэль вдруг понял, что собирается сделать Брэндон, он осознал и другое: в его распоряжении двадцать одна секунда. За это время он, Даниэль, должен принять решение и осуществить его.

Сине-белый болид Брэда миновал «шпильку» и пошел на полной скорости по кривой, к «рифу Дейла». До «рифа» — восемьсот метров. Двадцать секунд.

Чтобы за эти секунды успеть настичь лидера, нужно пройти поворот, не сбрасывая скорость, а это было за пределами допустимого. Но выбора не оставалось — и Лоринг вошел в узкую параболу, оставив на шкале триста двадцать километров. Шестикратная перегрузка не вдавила, а буквально впечатала его в пилотское кресло. Болид, вероятно, в своей машинной душе решивший, что пилот помешался, и оттого испытавший ужас, рванул руль из рук Даниэля. Но на те три с половиной секунды, за которые они проходили «шпильку», у гонщика хватило сил одолеть машину, и это спасло их обоих.

И вот он — широкий полукруг, потом — почти прямая. Остаются тринадцать с половиной секунд. Педаль скорости уже вдавлена до предела. Сине-белая машина — в каком-то десятке метров впереди. Да, Брэд и не думает поворачивать, он идет прямо на «риф».

— Дэн?! Что ты?!

Вопль Грэма Гастингса задохнулся и заглох в наушниках. Опытный «дирижер трассы» отлично видел, что слова уже не имеют смысла.

Почти как в фильме. За две секунды до той невидимой черты, за которой уже не оставалось ни выбора, ни смысла, оранжевая «ларосса» вдруг настигла «ронду». Едва уловимое движение руля, и вот болид Даниэля огибает машину Брэндона и по внешней траектории поворота входит между нею и «рифом».

«Если он не отвернет, то вмажет меня в скалу, а сам отлетит к другой стороне трассы. Уцелеет, скорее всего! А я?» Как быстро работает мысль! Быстрее, чем мчится машина…

Между болидами — не более десяти сантиметров. Между «лароссой» и «рифом», что сейчас проскальзывает мимо, — возможно, еще меньшее расстояние.

Брэд отвернул — стремительно, едва не потеряв машину, только чудом удержав ее в повиновении. Он готов был пропустить возникший, точно призрак, болид старшего брата. Однако Даниэль, даже не увидев, а угадав сброс скорости, тоже сбросил и держался рядом с «рондой». Две секунды. Одна. «Риф» мерцающей черной массой улетел назад, а впереди вновь — только несущаяся серой полосой трасса.

Нет, не только?.. Что это там, впереди? Кто это? Остин Сантано? Это они его уже на второй круг обгоняют, что ли? Прочь, с дороги, прочь!

Бедняга Остин! Он очень даже готов был пропустить Лоринга во второй раз. И двух Лорингов, одного за другим. Но братья шли бок о бок, а это делало обгон невозможным: трасса ведь, а не футбольное поле!

Даниэль позволил Брэду уйти вперед и обогнать ошарашенного португальца, но тут же, в свою очередь, совершил обгон и вновь поравнялся с сине-белым болидом. Брэд не поворачивал к нему шлема и больше не пытался оторваться от «лароссы». Он понимал: брат не отпустит его.

Пятидесятый круг. Опять поворот на «риф». Ну? Не вздумает ли Брэндон тоже пройти «шпильку» на полной скорости, чтобы уйти вперед? Да нет: он не удержит машину! Улетит в гравий. Брэд и не пытался. Снова они входят в плавную кривую «плечо к плечу», едва не соприкасаясь.

В передатчике ожил голос Грэма:

— Даниэль! Что случилось? Что с тобой?

— Все в порядке, — обычным, ровным тоном отозвался Лоринг. — А что?

— Ну ладно, потом. А сейчас обгоняй его! Он идет всего на триста пятнадцать. Разгоняйся и обгоняй. Ты — второй.

— Обгоню. Но позже. Где остальные?

— Остальные не достанут! Олафсон — третий, но ему до тебя пятнадцать секунд. Да делай ты наконец эту «Ронду»! Что за идиотский риск?!

Даниэль понимал, в каком состоянии сейчас пребывает Грэм, и оценил его мужество. Увидеть, как первый пилот команды идет на явное самоубийство, лишь чудом остается цел, да еще и не вылетает с трассы, а потом наблюдать эту дикую гонку двух точно слипшихся друг с другом машин — гонку, в которой рыжая «ларосса» явно не желает отделяться от сине-белой «ронды»… Что должен был подумать технический директор? Как оценить поступок Лоринга-старшего?

— Все в порядке, Грэм, — повторил Даниэль. — Мне захотелось поиграть. Я все сделаю, как надо.

Передатчик потерянно замолчал. Гастингс не станет ни ругаться, ни настаивать. Скорее всего, он боится. Боится за Даниэля. Он знает, что перегрузка в шесть «же» может повлиять не только на шейные позвонки…

Пятьдесят пятый круг. Брэд вдруг приподнимает руку и показывает что-то Даниэлю. Что? «Уйди вперед»? Да-да, как же, жди! Они уже обошли на второй круг еще пятерых, все с тем же разрывом в пять-шесть метров друг от друга и с последующими короткими атаками Даниэля, упрямо настигающего, но не обгоняющего брата. Что, интересно, творится на трибунах? Такого они до сих пор не видели! Впереди еще один «отстающий» болид. Да что же вы все так ползете-то?! Ведь сил уже не остается повторять этот виртуозный и опаснейший маневр!

— Последний круг, Лорни! Ты что там, заснул?! Сукин сын!

Ага! Грэм сорвался! Или просто пытается привести в чувство пилота, с которым, по его мнению, не все ладно?

— Слышу, Грэм. Я понял.

И вот последний выход на «риф Дейла». На этом все кончится. Он ведь знает Брэда. Тот никогда не повторит своей попытки, если она не удастся сейчас. Вот ведь мерзавец! Ему нужно было стать первым в гонке, чтобы именно первым войти в то страшное пике и резануться на всей скорости о знаменитую скалу! Какая-то невероятная смесь честолюбия, трусости, злости. Бедный Брэди!

Во время последнего прохода вдоль страшного «рифа» Даниэль едва не коснулся болида Брэндона. То ли на долю мгновения ослабла рука и на пол-волоса сместился руль, то ли… Нет: теперь уже он выдержит! Не выдержать было бы просто смешно!

«Риф» вновь умчался назад, они вошли в поворот, и Даниэль, наконец, позволил примерзшей к педали ноге сделать последний толчок. Пошел!

«Ларосса», шедшая по-прежнему рядом с «рондой», вдруг сделала рывок и помчалась вперед, все увеличивая и увеличивая расстояние между ними. Брэндон, будто опомнившись, тоже увеличил скорость до предела. Вовремя! Олафсон сократил отрыв от их «связки» до пяти секунд и (кто его знает?), может, надеялся?..

Последний поворот, прямая. Море рыжих флагов, стена рыжих футболок на трибунах. Наверное, там стоит дикий рев. Интересно: каким финиширует Ларри? Ой, что это? Ну так и есть! Брэд не сумел собраться, в последнем повороте потерял машину, и настырный Олафсон на своем «скиде» все же проскочил вторым…