Исповедь на подоконнике - Ева Таксиль

— Опять ты.

— Адам, я не знаю, что делать! — закачала головой девушка.

Коровьев схватил товарища за плечи и резко поднял.

— Идем, быстро. Тебе нет смысла тут находиться.

— Почему ты всегда все портишь? Оставь меня, Алина будет моей ! — рявкнул ему в лицо Базаров.

— Не будет. Она любит меня. Меня, слышишь!

— Ты вчера так красиво порвал, а сегодня прибежал извиняться.

— Базаров, то, что она любит меня, не значит, что я люблю ее! — крикнул в ответ Адам.

— Ну так зачем ты меня останавливаешь? Ты уже достаточно испортил мне жизнь!

— Пойдем, я говорю! — Коровьев потянул его за плечо. — Алина, я его утащу и запирай дверь изнутри. У тебя нет смысла делать ему еще больнее.

Базаров выкрутился, схватившись за невнимательность товарища, и ударил кулаком ему в челюсть. Но, даже несмотря на неожиданность, Адам устоял на ногах, ожидая следующего толчка.

— Я сильнее, учти. Я каждое утро качаюсь. — закачал головой он.

— К чему твоя сила, если в сердце нет любви?

— Я сказал тебе, пойдем! — властно рявкнул Коровьев и вытолкнул друга из комнаты.

— Коровьев… — послышался сзади нежный голосок Алины.

— Со вчерашнего дня я, видимо, Онегин. — холодно ответил он и вышел, не попрощавшись.

Не слушая крики сходящего с ума от злости и боли Базарова, парень вытащил его за плечо из театра в сквер, находящийся напротив.

— Зачем? Коровьев, зачем?

— Базаров, это ты мне ответь! Зачем возвращать ту, что тебе изменила!

— Измену можно простить, ты сам говорил!

— Только если у партнера есть желание любить тебя и дальше! — перебил его парень и потащил дальше от театра.

Базаров выбивался, но понимал, что деваться некуда — Адам и правда сильнее, а значит, путь к любимой ему отрезан. Когда здание скрылось за кронами желтых деревьев, Витя расслабился и позволил Коровьему отпустить ему без страха, что тот убежит. Он достал пачку сигарет, поджал губы, закачал головой и посмотрел на музыканта.

— Ты любил ее? Не знаю уже, чему от тебя верить. Твоим словам мне или твоим словам Алине.

Адам остановился на секунду и пожал плечами.

— Я не знаю.

— Но зачем было это делать…

— Я был уверен, что люблю. А потом услышал твои слова, понял, что ни на унцию не хочу быть с ней так же, как ты. Прости меня, Вить.

Базаров замолчал и закурил, глядя на горизонт.

— Она бы этого хотела. — прошептал он.

Адам сощурил глаза от боли и стыда, посмотрел на идущего рядом товарища и продолжил путь молча.

— В центр? — вдруг произнес Витя.

— Что?

— Поехали в центр.

Коровьев недоверчиво взглянул на него и, запинаясь, пробормотал.

— Если ты решил меня убить, я не советовал бы это делать у Кремля.

Базаров горько оглянулся на него и неожиданно усмехнулся.

— Ты хочешь меня убить?

— Вообще, да. Но совесть не позволит.

— Тогда поехали. — улыбнулся Адам.

Базаров кивнул в сторону метро и бросил недокуренную сигарету в пустую мусорку на стороне от тротуара.

Направились парни на уже такую родную Маяковскую. Витя шумно вдохнул носом и огляделся. Коровьев вопросительно посмотрел на него.

— Помнишь, как тут все начиналось?

— Ага. Было хорошо.

Есенин закурил сигарету и прижался спиной к столбу, Булгаков наворачивал круги вокруг него.

— Ну скоро эти твои медики придут? Ты их откуда знаешь вообще?

— Отец Жени Кариотского — друг моего отца. А Витя Иванов с ним в одном ВУЗе.

— А ты его хоть раз в жизни видел? Ну, Витю, я имею в виду.

— Нет.

— Нам нужны парни модельной внешности! — восторженно и насмешливо воскликнул Ваня.

— Зачем?

— Девчонок цеплять. — Есенин подмигнул. — Я Коровьева как увидел, сразу понял, что он нам нужен. Ты видел его руки? Он словно по утрам телеги тащит.

— Ну да, Адам хорош. Женя тоже ничего, только я сразу скажу — очень чопорный и правильный.

— Ну и какое прозвище ему давать?

Булгаков засмеялся и снова взглянул на выход из метро. Оттуда, махая рукой, шагал высокий и широкоплечий Коровьев.

— О, привет, брат! — Есенин обнял его и хлопнул по спине, Булгаков сделал то же самое. — Сашка, метнись до метро, может, врачи заблудились. — востоковед коротко кивнул и засеменил к дверям. — Ты как?

— Все хорошо. А ты как?

— Тоже. Короче, эти юноши, которые подойдут, они медики. Саша сказал, что тот, который Женя, очень правильный. Ну, я исправлю. А который Витя — некрасивый.

— Он прям так и сказал? Булгаков? Да ну. Не верю.

— Ладно, Саша сказал, что никогда его не видел. Но раз с тем другим дружит, значит либо пай-мальчик, либо серая мышь.

— Зачем так грубо? Хороший парень, наверное.

Есенин цокнул и увидел шагающего от метро Сашу в компании двух каких-то юношей. Ваня ткнул Адама в бок, указывая в сторону новых знакомых. Коровьев выпрямился, и как только расстояние между ними сократилось до десяти шагов, пошел вперед и протянул каждому руку.

— Добрый вечер. — скованно кивнул высокий и строго одетый Женя, Витя повторил за ним.

Пока новенькие наслаждались вежливостью музыканта, Ваня скорчил Саше лицо, мол, ты кого нам привел, фраер? Есенина искренне поразил образ того, что повыше: костюм, зализанные волосы, портфель и часы на цепочке, закрепленные к идеально выглаженным брюкам. Булгаков стыдливо потупил глаза, внутренне съедая себя за то, что не оправдал надежды лучшего друга. Он попятился назад и сел на лавку.

— Здорово! Меня звать Ваня Есенин, безумно рад нашей встрече. — он шутовски поклонился, взъерошил рыжие волосы с немного отросшими русыми корнями. — Можно было не одеваться так официально. Резюме с собой не захватил? — губы разошлись в улыбке, а глаза заблестели.

Витя немного отошел от Жени, словно понимая, что яд, которым он будет брызгать на лидера компании, может попасть и в него.

— Я гляжу, лидера выбирали по жребию? Как минимум при первой встрече можно вести себя с достоинством. — он скривил лицо, как будто только что съел лимон без сахара.

— Бе-бе-бе. — легко парировал Есенин.

Булгаков усмехнулся в кулак и помахал ладонью скромно застывшему Вите. Тот дрогнул и несколько раз кивнул.

— Объясните мне суть этого мероприятия. Александр старался, но я не выловил из его речи ничего вразумительного. — Женя скрестил руки на груди и не отрывал взгляд от хохочущего Есенина.

— Видимо, Александр не пришелся Вашей интеллигентной душе! Ну ладно, слушайте. Суть такая, будем, значит, с вами ходить, книги читать, время вместе проводить, знаете, как в «Обществе мертвых поэтов». Вить, Жень… прошу прощения, Евгений… Как по батюшке?

— Павлович.

— Вить, Евгений Павлович, смотрели? — оба медика кивнули. — Прекрасно. А главный прикол в том, что