Страсти по Высоцкому - Борис Кудрявов

У Косыгина, например, хранилось самое большое по тем временам собрание песен Высоцкого, он его обожал. Но официально Володя фактически был предан анафеме. За прослушивание его кассет, кстати, исключали из институтов. Сейчас об этом забыли. Секретарь тогдашнего Одесского обкома партии по фамилии Синица, оказавшийся самым обыкновенным вором, — держал собственные пароходы за рубежом, — вообще издал вердикт, запрещавший Высоцкому проживать в гостиницах Одессы.

— А где же он жил во время съемок «Опасных гастролей»?

— В моем доме. Туда же приезжала и Марина Влади.

— Непонятно, как в застойные годы власти вообще разрешили делать музыкальный фильм на революционном материале?

— Руководство Госкино очень хотело иметь популярный фильм о революции. Картина делалась по воспоминаниям Коллонтай Как она вместе с Литвиновым в начале века ввозила в Россию оружие. У нас все эти сцены убрали: власти меняли историю, как хотели. Объясняли так — большевики должны везти из-за границы только листовки, то есть готовить идеологическую революцию. Смотрите, говорю, сама Коллонтай пишет, оружие в Россию ввозилось с 1905 по 1911 год под видом какой-то театральной мишуры. Что могла написать эта старая дура? — отвечали мне категорично.

— Вам с большим трудом удалось пробить Высоцкого на роль в этом фильме?

— В «Опасных гастролях» на роль, которую сыграл Володя, пробовались еще Юра Каморный, Слава Шалевич и Рома Громадский. Но они знали, я хочу видеть в кадре только Высоцкого, и поэтому всячески помогали. Да, мне всучили список, кого надо обязательно попробовать, и категорически заявили, что Высоцкий сниматься не будет. Пришлось упереться рогами. Володю я обожал. Картина делалась ради него. Из-за этого приходилось жертвовать многим и многими. Так, на фильм не утвердили Риту Терехову, потому что «предложили» снимать Лионеллу Пырьеву — своего рода компромис на утверждение в роли Высоцкого. У Тереховой, естественно, осталась обида.

Признаюсь откровенно, я не борец! Правда, никогда не лизал никому задницу. Но и не отстаивал с пеной у рта каждый свой кадр. Мне говорили — вырезай, и я вырезал. Калечил свои фильмы безжалостно. Но ведь они сохранились! Уступая в малом, сохранил главное.

— Считаете, что характер у вас не железный, зато, говорят, нога из титанового сплава?

— В юности активно занимался мотоспортом. Получил травму правой ноги. С 14 до 18 лет пролежал в гипсе, самое жуткое воспоминание в жизни. В 60 лет отказал тазобедренный сустав. В Канаде предложили сделать протезирование. Я согласился. Удалили часть таза и кусок тазобедренной кости. Протез сделали действительно из титанового сплава. В аэропортах при прохождении через зону спецкон-троля начинаю «звенеть». Кстати, до сего дня это единственное место в организме, которое не болит.

— Юра, правда, что вы были свидетелем, когда Андрон Кончаловский выговаривал Высоцкому за его песни?

— Такое действительно случилось на квартире у Севы Абдулова. Кажется, там справляли чей-то день рождения. Андрон сказал Володе, что все его песни, кроме «Охоты на волков», говно и мура. Сказал прямо так — грубо. Конечно, надо учитывать, что Андрон выпил. Он уже тогда был мэтром, супером-гипером. Больше того, перед ним преклонялись, особенно после сценария «Андрей Рублев». Который оказался значительно лучше фильма. Сценарий был просто гениальным. Но я считаю, Тарковский не справился со сценарным материалом в сцене отливки колокола.

— Как Высоцкий отреагировал на такие откровения Кончаловского?

— Володя как-то сразу сник, стушевался, очень лебезил перед ним, оправдывался, соглашался. Он вообще был неуверен в своей гениальности.

— Неужели Высоцкий не мечтал сыграть Д'Артаньяна в вашем фильме?

— Как актер, конечно, он сильно ревновал к тому, что в этой роли я снимаю Боярского. Обижался, но никогда не унижался до просьб. Думаю, Володя с его нечеловеческим талантом вполне мог сыграть. Это стало бы событием.

— Наверняка осталась обида и у Александра Абдулова, который тоже пробовался на эту роль?

— Так устроена жизнь. Я бы сейчас хотел снять еще один фильм «Три мушкетера». И чтоб там играл Саша Абдулов. Потому что он стал просто потрясающим актером. Но тот Д'Артаньян в моих глазах — только Миша Боярский. Время показало, режиссер оказался прав. Правда, Веня Смехов упрекает меня, что к старости я стал хвастаться. По его мнению, не я, а вся команда создала «Трех мушкетеров». Это все легенда! Так хочется лишь Вениамину Смехову! Очень уважаю этого блистательного таганского актера. Но о какой команде говорит Веня, если он приезжал на три дня, снимался и уезжал? О каком коллективе может идти речь, если Боярский просто в рот мне тогда заглядывал? Никто со мной не спорил. Актеры делали все беспрекословно. Да и сам Смехов до Атоса не сыграл в кино ни одной хорошей роли.

— В фильме «Двадцать лет спустя» история повторилась?

— В этой картине все актеры были уже мэтрами. Каждый из них предлагал что-то свое. Может, поэтому, как сказал тот же Смехов, и картина получилась хуже. Я слишком многих слушался. Хотя продолжение снимать не хотел, поддался уговорам Боярского. Я его бесконечно люблю, и сделал все это для него. Для меня самого съемки были просто мукой: рухнули все финансы, началась как раз перестроечная ломка. От всех «мушкетерских» продолжений я получил только тиреотоксикоз и инфаркт.

А «Трех мушкетеров» я делал для себя!

— На «Трех мушкетерах» случился какой-то жуткий скандал с композитором Александром Градским? Он же был заявлен первоначально как главный музыкант картины?

— Да, музыку он написал, но не отдал. Я ее слушал — просто замечательная! Но когда Саша узнал, что я возвращаю в фильм песню Максима Дунаевского «Пора, пора, порадуемся…», сказал: «Либо не вставляй Дунаевского, либо я не дам музыку». Максима я не мог не оставить. Градский не отдал ни деньги, ни музыку.

— С юридической точки зрения он оказался прав?

— С юридической — нет, с моральной — да. Поэтому деньги мы с него не выжимали, кстати, огромную по тому времени сумму — 80 тысяч рублей, — а просто списали.

— Вышла ваша книжка под названием «За кадром». В ней столько интимных подробностей про народных кумиров! Но, пожалуй, больше всего меня поразило, что Майя Плисецкая так умело поет матерные частушки.

— Да, она большая мастерица этого дела. Нежная, красивая женщина с тонкой шейкой. Очень простой и ясный человек. У нее все органично. Дарю вам одну частушечку, которую мне по секрету напели Наталья Рыженко и Виктор Сморнов, ставившие вместе с Плисецкой в Большом театре «Анну Каренину»:

Приезжай ко мне на БАМС чемоданом кожаным,А уедешь ты отсюдаС х…м отмороженным.

— В вашем фильме «Сезон чудес» играла Алла Пугачева…

— Пугачева работала с удовольствием. Выпивки, конечно, случались, я ж тоже алкоголик. В общем, была нормальная человеческая жизнь. Про Аллу когда-то гениально сказал покойный Леня Дербенев: она, как неуправляемая молния — когда и куда ударит, никто не знает. Пугачева — человек очень сложный. Но вся эта сложность в меру ее же таланта. Алла всегда умела потрясающе выбивать из композиторов самобытные мелодии и создавать из них так называемые шлягеры. Как и вся страна, я был Аллой «травмирован», влюблен в нее. Славу богу, это прошло…

— У вас не было желания продолжить сотрудничество?

— Знаешь, я вовсе не романтик. А нормальный человек. Порой Алла напоминала мне мужчину, потому что идет только вперед. Для женщины это не совсем органично. Она ведь пела за кадром в моей картине «Выше радуги». Скажу по секрету, у меня на Киркорова давно лежит потрясающий сценарий. Совсем недавно посылал им. Но мне не ответили. Раз не откликнулись, значит, не зацепило. Правда, где-то читал, Филипп хотел бы сняться у Кончаловского. Это несколько странно. У меня другая фамилия.

Георгий Эмильевич в строю: только что закончил съемки продолжения своих мушкетеров. Идет озвучание фильма. Здоровья Вам и удачи, маэстро!

Зураб Церетели

«Я ВЕРНУЛ ДОЛГ ВЫСОЦКОГО ЕГО СЫНОВЬЯМ»

На встречу с художником я шел, как на Голгофу. Хотя знал о нем практически все. Неразгаданной оставалась самая главная тайна: что это за удивительный человек, вместивший в себя столько противоречий, связанных с его творчеством? С одной стороны, Церетели — обласканный властью художник, с другой — странная, даже одиозная личность, которую за что только не ругают. В том большом разговоре я задал ему всего пару вопросов о Высоцком. Очень хотелось услышать прямые ответы маэстро о тех давних событиях. Печатаю их полностью. Но не удержусь и от показа его ответов и на другие вопросы. Впрямую они не отвечают теме книги. Но уж больно интересно было пообщаться с таким человеком.