Чужая жизнь - Ньевес Эрреро

— Ну ладно, мне некогда здесь прохлаждаться. Зачем вы меня позвали? — спросила она, глядя на Пилар.

— Мне кажется, что мой сын плохо выглядит, я заметила, что он устал.

Не говоря ни слова, Эспина проверила у Лукаса температуру: она была нормальной. Затем осмотрела подсоединения всех аппаратов и, наконец, измерила у него давление. Все это время юноша наблюдал за ней, не открывая рта. Зеленая маска позволяла видеть только ее круглые маленькие глаза. Они были похожи на ослиные.

— Сеньора, вы очень перепуганы, но с вашим сыном все в порядке. Нет повода для беспокойства. Иногда люди, ухаживающие за пациентом, испытывают излишнее напряжение, которое может отрицательно действовать на него. Это не идет больному на пользу, скорее наоборот. — Эспина говорила с Пилар таким тоном, что ее слова больше напоминали выговор, чем совет.

— Сожалею, но мне показалось, что происходит что-то неладное. — Пилар не осмелилась добавить что-то еще. Тон медсестры испугал мать.

Эспина ушла не попрощавшись. Казалось, что она торопилась как можно скорее выйти из палаты. Три человека снова остались в одиночестве.

Ориана и Эспина олицетворяли две стороны пребывания в больнице. Одна была мучительной, так как приходилось проводить взаперти долгие часы. Было трудно заснуть, потому что в любое время дня и ночи отворялась дверь для того, чтобы провести медицинские процедуры с Лукасом или Марио. Пациенты так и не могли привыкнуть к запахам дезинфекции и спирта, которые витали в комнате. Стерильность была полной, палату постоянно убирали. Мысль о заточении давила на больных подобно камню. Марио и Пилар хотя бы могли передвигаться по комнате, а Лукас был вынужден все время лежать в кровати на спине. Постепенно у него уменьшилась боль в груди, но в противовес этому начала болеть спина. Через окно юноша видел крыши домов. Также ему удавалось разглядеть кроны деревьев и синеву неба во всем многообразии оттенков. Это было ощущение свидетеля двух параллельных миров: за пределами больницы и внутри нее. В одном из них люди перемещались на больших скоростях, а в другом — часы сменяли один другой до того медленно, что исчезало ощущение времени.

Здесь вообще все шло очень медленно. Спешка осталась там, за окном. У больницы был свой ритм, к которому следовало приспособиться, если человек не хотел сойти с ума. Лукас с трудом терпел эту неподвижность. Каждый час казался ему пыткой. Он ритмично двигал ступнями ног, повторяя одно и то же движение. Иногда создавалось впечатление, что юноша продолжает следовать какому-то внутреннему ритму. Он старался поменять положение тела или повернуться на другой бок, но наталкивался на дренажные трубки, расположенные справа и слева и не дающие сделать даже малейшего движения. Так было до тех пор, пока наконец на третий день Ориана не произнесла:

— Лукас! Настало время твоего освобождения! — Медсестра широко улыбнулась.

— Что ты хочешь сказать? Я наконец-то уйду отсюда? — с иронией спросил Лукас.

— А куда ты собрался так рано? Мы что, плохо о тебе заботимся? Знаешь, ты похож на льва в клетке. Я сниму твой дренаж, и ты сможешь встать на ноги. Мы входим в новую фазу твоего выздоровления. Ты должен радоваться. Все идет по плану.

Пилар и Марио, заинтересованные, подошли к кровати Лукаса.

Ориана без затруднений извлекла две трубки из грудной клетки. Лукас, ободренный возможностью встать на ноги, терпел и ни на что не жаловался.

— Ну, вот и все! Было больно? — серьезно спросила девушка.

— Гораздо больнее было бы сама знаешь с кем, не так ли, парень? — поспешил ответить вместо него Марио, подмигнув.

Лукас улыбнулся. Его уже не раздражали шуточки соседа по палате. После стольких часов, проведенных вместе, юноша привык к ним.

— Ты поставишь меня на ноги? А если я упаду? — спросил Лукас не очень уверенно.

Ориана нажала на кнопку, и кровать поднялась до такого положения, что Лукас смог сесть. Она помогла юноше подвинуть ноги. Нажатием второй кнопки медсестра сделала так, что кровать постепенно стала опускаться. Она остановилась, когда ступни молодого человека коснулись пола. Ориана задержала на них взгляд. Эти ступни чем-то притягивали ее. Большие, худые, с очень тонкими пальцами.

Настал момент встать на ноги. Лукас попытался это сделать, но ему не хватило сил. Он был очень слаб и испытывал сильную боль в груди.

— Не могу… Здесь, внутри, что-то мешает, — глухо произнес он, указывая на сердце.

— Нет ничего, что могло бы тебе мешать. Если захочешь, сможешь. Ты должен послать сигнал своему мозгу, — ответила ему Ориана. Казалось, это были те же самые слова, которые говорил доктор Аметльер.

Лукас предпринял вторую попытку. Марио подал ему руку и потянул вверх. Наконец юноше удалось это сделать. Несколько секунд он стоял, разглядывая все с высоты своего роста. Он выдвинул вперед одну ногу, затем — другую. Это были крошечные шажки. Юноша направился к окну. Наконец-то он увидит то, что находится за этими крышами и кронами деревьев. Внезапно у него закружилась голова.

— Осторожно, Лукас! Тебе нельзя падать. — Ориана поддержала юношу, чтобы он не потерял равновесия. — Уже прошло, да? — спросила она с беспокойством.

Лукас утвердительно кивнул. На какую-то долю секунды он представил себя на полу. Юноша предпочел вернуться назад и сесть на кровать. Он знал, что позже снова попытается дойти до окна.

— То, что случилось с тобой, вполне нормально, — продолжала Ориана. — Ты провел много часов, лежа в одном и том же положении. Необходимо время. Не следует пытаться сделать все сразу, в один день.

Говоря это, она находилась рядом с юношей и поддерживала его под руку.

Это случилось очень быстро. Взгляды пересеклись. На какое-то мгновение глаза притянули глаза. Слова были не нужны. Лукас увидел отражение своих черных глаз в ее зеленых глазах. Взгляд юноши искал ответа в глазах девушки. Положение было невыносимым, и Ориана отвернулась. Было что-то таинственное, что притягивало и волновало. Сердце девушки начало учащенно биться, и, как всегда случалось с ней в моменты волнения, из ее глаз почти исчез зеленый цвет радужной оболочки, поглощенный чернотой расширившихся зрачков.

— Парень, неужели ты не понимаешь, что заставляешь нервничать медсестру? — громко сказал Марио, и Ориане захотелось превратиться в невидимку. Лукас посмотрел на него очень серьезно. — Ну что ты! Не смотри так! Это всего лишь шутка, — оправдывался сосед по палате.

Девушка помогла молодому человеку устроиться на кровати. Он был не в состоянии произнести ни слова. Что произошло? Она вела себя как девчонка. Ориана — медсестра, а Лукас — пациент. Пилар нашла способ разрядить ситуацию.