Одолевая дьявола - Юлия Вакилова

Уже спустя секунду это восхитительное ощущение схлынуло, обнажив плотно въевшиеся в душу страхи и сомнения, что стали моими неизменными спутниками на протяжении последних недель. А все потому, что я осознала, на ком целиком и полностью сосредоточились взгляды присутствующих.

В этот момент я искренне восхитилась безупречной выдержкой сопровождавшей меня маркизы: определенно, на самом деле она была куда умнее, чем старалась казаться на первый взгляд. Или же такое пристальное внимание было ей привычно. Напрочь игнорируя повисшее в комнате выжидательное молчание, она присела в почтительном поклоне перед дородной дамой с нелепыми кудрями, очаровательно покраснела от скупой похвалы какого-то высохшего старца, опирающегося на толстую трость с бронзовым набалдашником. Кому-то мило улыбнулась, небольшой стайке юных девушек что-то весело прощебетала – я неслышной тенью следовала за ней, остро ощущая устремленные на меня взгляды.

Однако прерванные нашим неожиданным появлением беседы вскоре продолжились, хотя сквозь негромкие голоса порой и пробивались приглушенные перешептывания, по которым я понимала, что главной темой для разговора по-прежнему является моя скромная персона. Кто-то все еще смотрел на меня с интересом, кто-то – уже откровенно скучая, а были и такие, в глазах которых прежде, чем перевести взгляд в сторону, я успевала уловить пугающие оттенки неожиданно недобрых чувств.

Не успели мы с маркизой, которая за это время уже успела поприветствовать почти всех присутствующих, наконец, достичь заветной кушетки, чтобы присоединиться к ожидающей нас небольшой группе нарядно одетых девушек, как в комнату вошел напыщенный слуга, громогласно объявивший на всю столовую:

– Его Величество король Эрих и Ее Величество королева Марлен.

Вслед за объявленными титулами в комнату неторопливо вплыла и сама королевская чета.

Так как отца я уже успела лицезреть буквально пару часов назад, внимание мое целиком и полностью сосредоточилось на его венценосной половине.

Королева оказалась высокой худощавой женщиной с неожиданно приветливым лицом. После предостережения короля я готовила себя к тому, что его супруга окажется надменной высокомерной особой, по внешнему виду которой можно будет с легкостью сделать нехитрые выводы о неприглядной сути характера. Однако в этой располагающей миловидной женщине, лицо которой еще хранило следы былой красоты, не было ничего отталкивающего. Тяжелые светлые волосы были убраны в замысловатую прическу, в дорогом ожерелье, что изящно обвивало стройную шею, сверкали холодным синим блеском благородные сапфиры, безукоризненно сочетаясь с темным бархатом королевского платья.

Она светло улыбалась всем присутствующим, скользя взглядом по знакомым лицам. На мгновение задержавшись на мне, взор королевы плавно переместился на замершую рядом маркизу.

Вслед за королевской четой в комнату неслышно вошли юноша и девушка, внешне очень похожие на мать. Даже не зная, что это неродные дети короля, с одного взгляда можно было с легкостью понять, кто из впереди идущей пары является их истинным родителем.

Девушка двигалась легко и изящно. Летящие складки платья развевались в такт ее шагам; распущенные светлые волосы мягко спадали до самой спины, окружив свою хозяйку золотистым облаком. Она была очень красива – и, этим, несомненно, походила на свою матушку. Даже несмотря на разницу в возрасте принцесса выглядела точной копией королевы – правда, на пару десятков лет моложе. Она шла, улыбаясь, а в голубых глазах сверкающими искорками сиял смех.

Я вдруг почувствовала легкий укол незнакомого прежде чувства. Может быть, сложись все иначе, на ее месте могла быть я сама? И тогда не она, а я бы шла по столовой, улыбаясь всем и каждому, рядом со своими родителями, надежно огражденная от всего остального мира незыблемым ореолом королевской власти, впитанным еще с молоком матери…

В чувство меня привел легкий шорох платьев. Все присутствующие в комнате склонились перед королевской семьей; более знатные особы позволили себе лишь коротко поклониться королю и королеве. Те придворные, чье происхождение не могло похвастаться наличием в роду знатных предков, склонились низко-низко – так, что завитые кудри одной из пышных дам, стайкой разноцветных птиц собравшихся в углу, даже коснулись устланного дорогими коврами пола.

Я поспешила последовать примеру маркизы, которая, изящно подобрав многочисленные кружевные юбки, поклонилась, при этом скромно опустив светловолосую голову. Но прежде чем перевести свой взгляд на расписной ковер под ногами, я успела заметить слегка любопытствующий взгляд неожиданно синих глаз принца.

– Дорогая моя! – воцарившуюся тишину прервало радостное восклицание, в котором без труда узнавался голос отца. Приготовившись к началу представления, я неохотно подняла голову.

– Аселайн, как ты повзрослела, похорошела! – прикосновение отцовских рук к моему плечу явилось неожиданностью. Я не думала, что король решится зайти так далеко.

Как странно было находиться в ласковых объятьях своего родного отца и при этом понимать, что теплый прием – всего лишь игра на публику. Но, даже отчетливо осознавая, что на самом деле в этом спектакле нет ни капли искренности, я не могла заставить себя ничего не чувствовать. Все равно что-то в глубине робко отзывалось на прикосновения отцовских рук, желая продлить эти краткие мгновения, в то время как рассудок безуспешно пытался вразумить доверчивое сердце.

Наконец, король оторвался от меня и, подведя к королеве, с восторгом в голосе произнес:

– Моя дражайшая супруга! Я счастлив и горд представить вам дочь моего старинного друга, мою крестницу, графиню Аселайн Голдин.

Определенно, он был великолепным актером – ему не было бы цены на театральных представлениях, что частенько устраивали бродячие актерские труппы, путешествующие из города в город. Ни капли сомнений в голосе, сияющее и гордое лицо – даже я сама в этот момент была готова поверить в то, что он не лгал.

Едва ощутимый толчок в бок, скрытый от окружающих, заставил меня очнуться и с ужасом вспомнить, где я нахожусь, и почему все присутствующие глядят на меня так выжидающе. Низко кланяясь королеве, я ругала себя распоследними словами. К счастью, она не стала прилюдно гневаться, вместо этого с улыбкой произнеся:

– Встань, дитя мое. Крестница моего супруга – моя крестница.

Я слабо улыбнулась ей, чувствуя облегчение. С этим испытанием, пусть и не безукоризненно, но все же я справилась.

– Аселайн, – вновь заговорил король. – Ты желанная гостья в этом замке, и я надеюсь, что пребывание здесь запомнится тебе надолго.

– В свою очередь, – теперь он уже обращался не только ко мне, но и к окружающим нас придворным. – Я надеюсь, что вы отнесетесь к моей крестнице с той же теплотой и почтением, с коей относитесь ко мне самому.

Я вновь поклонилась – на сей раз уже отцу, мысленно раздумывая над его словами. Мне показалось, или же действительно в них прозвучал намек? Но вот только на что именно?

– А теперь, – эти слова уже были обращены ко всем присутствующим. – Время завтракать!

Все с оживлением устремились к столу. Очевидно, небольшое представление, устроенное королем, лишь разогрело и без того здоровый аппетит.

Так странно было находиться здесь.

Словно в каком-то причудливом сне я вдруг оказалась там, где никогда и не мыслила быть, с теми, кого никогда не видела и не знала. Читая в книгах о дворцах, королях и герцогах я представляла их совсем иными – такими, какими обычно на картинах изображали божественных существ: неземными, ослепляющими красотой и одухотворенностью. Однако большинство мужчин, что сейчас рассаживались вокруг длинного стола, совсем не походили на богов. Они были похожи на тех, кого я так много раз встречала на улице: толстые или совсем худые, высокие или клонящиеся к земле под тяжестью выпирающего живота, морщинистые, с белесыми прядками в редких волосах. Обычные земные люди, которых лишь дорогая одежда и украшения выделяли из толпы.

На фоне тягостного впечатления, производимого большей частью представителей сильного пола, красота присутствующих здесь дам особенно впечатляла и восхищала. Но спустя некоторое время, когда первичное очарование яркими красками и броскими нарядами тускнело, взгляд начинал замечать во всей этой красоте что-то неестественное. Словно ярко раскрашенные маски на многих лицах сияли одинаковые сияющие улыбки, губы источали комплименты, ровный цвет лица поражал своей благородной бледностью. Но яд, сочившийся из глубины глаз, скрыть эти маски были не в силах.

Я хотела было устроиться у самого края стола, подальше от суеты и знатных особ, но мне не позволили этого сделать: незаметные слуги, торопливо снующие посреди толпы придворных и ухитряющиеся никому при этом не попасться под ноги, учтивым движением рук подвели меня к месту неподалеку от королевской семьи.