Страшные сказки о России. Классики европейской русофобии и не только - Наталия Петровна Таньшина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Россия, по отношению к которой еще в эпоху «открытия» Московской Руси начал формироваться концепт ученичества и взгляд через колониальную оптику, идеально вписывалась в эту схему. Несмотря на то что Российская империя являлась великой державой и была равноправной участницей международных отношений, в годы их обострения к ней применялся все тот же концепт варварства, но уже окрашенный в тона расового превосходства.
Поэтому русофобию можно рассматривать как разновидность расизма, когда русские объявляются людьми низшего порядка или вовсе нелюдьми. Ги Меттан, отмечая сходство между русофобией и расизмом, подчеркивает, что ее цель заключается в том, чтобы «во что бы то ни стало принизить “другого”, чтобы сподручней над ним властвовать». Исследователь проводит аналогии между русофобией и антисемитизмом и отмечает, что они не являются временными явлениями, связанными с определенными историческими событиями. Как и антисемитизм, русофобия коренится прежде всего в сознании, причем независимо от того, как ведет себя объект неприязни. Как и антисемитизм, русофобия стремится возвести в принцип отдельные негативные свойства предмета ненависти – варварство, деспотизм, территориальную экспансию. И тогда ненависть к нации становится оправданной.
В этих условиях антирусские заявления и идеи, в том числе основанные на расовых теориях, оказались весьма востребованными, а сам термин «раса» вошел в научный оборот еще в 1830-е годы.
Одной из самых спорных тем расологии XIX столетия был вопрос о расовом характере финно-угорских народов. Наибольшее распространение получила туранская теория, утверждающая их переходный (или смешанный) характер между монголоидами и европеоидами. «Туранцами» тогда стали именовать все кочевые племена, а в туранскую расу объединять тюрок, монголов и финно-угров. В соответствии с этой теорией русские были объявлены не славянами, а потомками смешения крови финно-угров, монголов, тюркских народов и славян, то есть «грязнокровками», что по расистским понятиям оценивается гораздо хуже, чем принадлежность к низшим расам (в расовых теориях национал-социалистов главным злом считалось именно смешение рас). Согласно получившей большую популярность теории неравенства рас Артура де Гобино (в 1853 году вышла его книга «Опыт о неравенстве человеческих рас»), представители туранской расы воспринимались как интеллектуально более слабые и неспособные к прогрессу народы. По его мнению, славяне имеют арийское происхождение, однако они «вступили в разрушительное соседство с финнами», в результате чего получили «большую порцию желтой крови» и сильно опустились в расовой иерархии.
Особенно активно такой подход в XIX столетии разрабатывался польскими авторами. В польской культуре этого времени Россия традиционно называлась ziemia nieludzka, то есть «бесчеловечная земля», «земля нелюдей», и часто так именуется по сей день. Сначала идеи о расовой неполноценности русских развивал известный польский историк и общественный деятель Иоахим Лелевель, а в форме завершенной расовой теории они получили развитие в трудах историка и этнографа Франтишека Хенрика Духинского (1816–1893). С 1834 года Духинский проживал в Киеве, где какое-то время учился в университете и работал частным учителем в польских семьях. В 1846 году эмигрировал в Париж, в ходе революций 1848–1849 годов участвовал в Итальянском легионе Владислава Замойского, в годы Крымской войны отправился на театр военных действий, где работал в интендантстве при английском экспедиционном корпусе, а в свободное время излагал свои идеи англичанам, французам и туркам в надежде вынести на повестку дня польский вопрос. В Стамбуле опубликовал ряд работ, а после войны обосновался в Париже, где занялся литературной и преподавательской деятельностью. Несмотря на то что был ученым-любителем, в Париже он сделал блестящую научную карьеру: стал профессором истории в Высшей польской школе, был избран вице-президентом Парижского этнографического общества и являлся членом Французского географического общества.
Именно в 1858–1861 годы, отмеченные очередным обострением польского вопроса[9], в Париже выходит главный труд Духинского – «Основы истории Польши и других славянских стран и Москвы» в трех частях.
Духинский был просто одержим ненавистью к России, видевшейся ему извечным агрессором, нападавшим на польские земли и потому виновным в ее трагической судьбе. Для обоснования того, что эти земли именно польские и по праву должны принадлежать Польше, он создал особую расовую теорию и своеобразную историческую концепцию. Духинский исходил из привычного для польской культуры представления, что вся Русь входила в состав Польши, а Московия к Руси исторически никакого отношения не имела. В состав Руси он включал не только Западную Русь, но также Литву и бывшие земли Великого Новгорода.
Духинский утверждал, что великорусы, или «москали», не принадлежат к славянскому и даже к арийскому племени, а составляют подвид туранского племени наравне с монголами и только присваивают себе имя русских, принадлежащее, по справедливости, только малорусам и белорусам, близким к полякам по своему происхождению. При этом он был убежден, что эти идеи являются вовсе не гипотезой, а результатами настоящего научного исследования, которые никогда не могут быть опровергнуты, «как никогда земля Польши не перестанет относиться к европейской системе, а земля Москвы к азиатской системе…» Те же, по его словам, кто утверждает, будто прогресс человечества опровергнет эти положения, «грешат перед законом божьим, ибо <…> даже святость поляков и святость москалей будет разной…»
«Москали» – не только не славяне, но и не христиане «в духе славян и других индоевропейских христиан. До сего дня они пребывают номадами <…> Да, вечно они пребудут туранцами и никогда не сделаются индоевропейцами. Московиты, крестьяне и дворяне, нравственно гораздо ближе к крестьянину и дворянину китайскому, чем к крестьянину и дворянину белорусскому и малорусскому». Более того, утверждает Духинский, ссылаясь на польского историка Рульера, московиты – не только туранцы и нехристи, они потомки «десяти израелитских колен», смешавшихся с московитами. Духинский писал: «При Иване III привязанность к иудаизму проявилась с таким могуществом, что этот государь был обязан терпеть в Москве даже митрополита, который был евреем <…> Первейшие государственные люди были из московских жидов, и в его-то именно царствование был поставлен вопрос самим правительством – не должны ли московиты признать иудаизм государственной религией».
Противостояние Московии и Польши Духинский воспринимал как конфликт христианства с «поганскими» народами Востока. Московское царство, по его утверждению, не являлось наследником Киевской Руси. Россия правит Малороссией вследствие ее завоевания Петром Великим, которое произошло в 1709 году в результате Полтавской битвы. А потом уже императрица Екатерина II «постановила указом, что московиты суть русские и европейцы <…> Этот указ всеми своими словами доказывает лучше, чем всякое другое соображение, что она говорит кочевому народу, которому хочет
