Люди и учреждения Петровской эпохи. Сборник статей, приуроченный к 350-летнему юбилею со дня рождения Петра I - Дмитрий Олегович Серов

15 января 1724 г. Вышний суд приговорил М. В. Желябужского к наказанию кнутом и конфискации имущества (последнюю часть санкции император при утверждении приговора заменил на пять лет каторжных работ). Полученные 24 января 1724 г. на эшафоте 50 ударов кнутом оказались для бывшего обер-фискала роковыми. Не дождавшись этапирования в Рогервик, 15 февраля 1724 г. М. В. Желябужский скончался[354].

Совсем иной карьерный путь, нежели Михаил Желябужский и Алексей Нестеров, прошел до назначения главой фискальской службы А. А. Мякинин. Мелкопоместный владимирский дворянин, имевший (и то в совместном владении с пасынком и падчерицей) всего 11 крестьянских дворов, Алексей Мякинин был в 1700 г. зачислен сержантом в Бутырский полк. Прошедший боевыми дорогами почти всех кампаний Северной войны и драматического Прутского похода, получивший в 1703 г. ранение при взятии Шлиссельбурга, Алексей Антонович уже в 1707 г. дослужился до полковника, став в мае 1707 г. командиром Ростовского полка, а в феврале 1711 г. — Новгородского пехотного полка[355].

Достойно упоминания, что перед самым назначением полковым командиром Алексею Мякинину довелось выполнить не вполне обычное и весьма рискованное задание командования. В декабре 1706 г. подполковник А. А. Мякинин был направлен фельдмаршалом Г. Огильви в качестве офицера связи — через расположение шведских войск — к генералу К. Ренне. Сам Алексей Антонович так описал этот эпизод своей фронтовой биографии: «…Послан [был] тайным обычаем шпигом з жидом для вернасти, как возможна пройтить промеж неприятелских людей до господина генерала Рена с писмами, понеже з другими рангами таких писем послать было не можна… И как пошел я пеш из Гродни з жидом, убран был в мужицкое платье за пошпортом жидовским… И [шли] лесами, многую нужду и трудность имели…»[356]

Строевая служба Алексея Мякинина завершилась вскоре после окончания Северной войны. Именным указом от 25 января 1722 г. полковник А. А. Мякинин был назначен на ответственный пост главы канцелярии переписи душ в Азовской губернии[357]. Тем временем 30 января 1723 г., находясь под впечатлением «дела фискалов», Петр I указал учредить должность генерал-фискала[358], повысив тем самым формально-иерархический статус главы фискальской службы. Этим же указом коллегиям предписывалось выбрать кандидатуры для назначения на новую должность.

18 февраля 1723 г. Сенат представил императору список четырех кандидатов на должность генерал-фискала (И. А. Фамендин, И. М. Шувалов, А. А. Мякинин, И. В. Болтин) и двух кандидатов на должность обер-фискала (Г. Т. Ергольский и Иван Белкин)[359]. 22 февраля 1723 г. Петр I определил в генерал-фискалы Алексея Мякинина (с оговоркой о вступлении в должность после завершения переписи душ)[360]. Назначения обер-фискала тогда не состоялось.

Поскольку перепись душ затянулась, А. А. Мякинин фактически приступил к обязанностям главы фискальской службы лишь в середине 1724 г. Что же касается должности обер-фискала, то на нее, по представлению Алексея Мякинина, 4 июня 1724 г. Сенат назначил Михаила Косого[361].

Генерал-фискал пострадал за свою излишнюю принципиальность в бытность ревизором Азовской губернии, когда он разоблачил крупномасштабную утайку душ со стороны А. Д. Меншикова[362]. В июне 1727 г., находясь на вершине могущества, злопамятный Александр Данилович добился предания Алексея Мякинина военному суду по очевидно необоснованному обвинению в фальсификации материалов следствия об утайке душ[363]. Суд приговорил Алексея Антоновича к расстрелу, замененному 19 декабря 1727 г. ссылкой в Сибирь.

Правда, в отличие от М. А. Косого, Алексей Мякинин дождался освобождения из ссылки, каковая последовала в январе 1733 г. Более того, бывшему генерал-фискалу довелось вернуться на государственную службу: именным указом от 3 декабря 1734 г. он был определен воронежским губернатором[364]. Губернаторство Алексея Антоновича оказалось, правда, непродолжительным — уже 25 августа 1735 г. он скончался[365]. Так сложились жизненные пути руководителей отечественной фискальской службы.

Подводя итог изложенному, следует констатировать, что наиболее эффективным управителем фискальской службы, всецело подготовленным к исполнению этой должности, явился А. Я. Нестеров, а наименее подготовленным — А. А. Мякинин. Вполне определенно можно также заключить, что если назначение генерал- и обер-фискалами вчерашнего строевого командира Алексея Мякинина и глубоко одиозного дельца Михаила Косого способствовало дальнейшему углублению кризиса фискальской службы России, то их осуждение в 1727 г. предвозвестило уже ликвидацию этой службы.

«И ЖЕЛАЮ ЦЕСАРСКОЙ ЯЗЫК ИЗУЧИТЬ В СОВЕРШЕНСТВО»

Как при Петре I набирались уму-разуму за границей дипломатические чиновники и их дети[366]

Традиция получать образование за границей возникла в России отнюдь не в постсоветские времена, а более 300 лет назад, в конце XVII в. Впервые сразу целую группу российских подданных отправили на учебу за рубеж в 1696 г. Тогда «для науки воинских дел» в Италию, Голландию и Англию был послан 61 знатный дворянин (23 из которых принадлежали к княжеским родам) и столько же прикомандированных к ним солдат. В правление Петра I[367] такая практика стала регулярной и осуществлялась преимущественно в приказном порядке и главным образом для обучения военному и особенно военно-морскому делу[368].

Однако в «европских християнских государствах» в петровское время наши соотечественники постигали не только навигаторское, флотоводческое, артиллеристское и фортификаторское искусство. Изредка они ехали за рубеж, чтобы изучать медицину, живопись, языки и прочие «гражданские» премудрости. И в первых рядах здесь оказались те, кто был связан с Посольским приказом — тогдашним дипломатическим ведомством России.

В среде старомосковской бюрократии канцелярских служащих (дьяков и подьячих) этого учреждения отличали высокая квалификация (они лучше знали делопроизводство, владели каллиграфией и шифровальным делом, были знакомы с дипломатическим протоколом) и более широкий кругозор, поскольку многим из них случалось бывать за границей. Начиная с последнего десятилетия XVII в., когда рост дипломатической активности России повлек за собой учреждение постоянных представительств в ряде стран (первое было организовано в Голландии в 1699 г.), число служащих приказа, командируемых за границу, увеличилось, хотя и до того их посылали за рубеж в составе временных дипломатических миссий и в качестве дипломатических курьеров. Таким образом, не приходится удивляться, что первые русские люди, пожелавшие приобщиться к европейской учености, принадлежали именно кругу посольских дьяков, подьячих и их родственников.

Начало этой традиции положил Петр Посников, старший сын дьяка Посольского приказа В. Т. Посникова. Инициатором поездки выступил Посников-старший, по челобитью которого 3 марта 1692 г. было издано распоряжение Посольского приказа об отправлении П. В. Посникова «для совершенной дохтурской науки» в Венецианскую республику, в университет в Падуе[369]. Пройдя курс, Посников получил в мае 1695 г. степень доктора медицины и философии, став первым в истории дипломированным медиком из