Хайноре. Книга 1 - Ронни Миллер

Ветер трепал полы шатра, игрался с ажурной скатертью и длинной бахромой горных цветов, которыми Сорка украсила их стол. Обед был скромный, Лира никогда не ела много. Зайчатина в подливе, немного фруктов. Альма, напротив, ела плотно — леди давалась диву, как в её маленькое тело влезает столько еды. Но хуже всего, что она делала это руками, как дикарка, а на приборы даже взгляд не бросала. Лиру это уже не смущало, она привыкла, но другие — нет, поэтому чаще всего леди все же отсылала ведьму обедать со слугами. К тому же Сорка была права, этикет не вынес бы такого кощунства. Но не здесь. Это её дом, не королевский дворец, не поместье какой-нибудь чужой высокой леди, они здесь не гости, а хозяева, поэтому есть могут как им вздумается и с кем вздумается. Да и наблюдать за тем, с каким лицом Сорка смотрит на Альму, было крайне забавно.

— Это вкусно, — по-свойски заявила ведьма, обращаясь к кормилице, — Но добавь туда пряностей, будет лучше.

Служанка чопорно кивнула, и Лира тихо хихикнула в кулак.

— Насколько я помню, — заметила Сорка, — госпожа Оронца с детства страдала страшными кашлями и плохо переносила специи.

— Те времена забрали боги, забрали, пережевали и выплюнули в небытие. Госпожа теперь здорова, — ведьма подмигнула Лире, и та благодарно улыбнулась в ответ.

Но Сорке, было видно, слова Альмы не понравились, она поглядела на неё подозрительно сузившимися глазами, как когда-то давно глядел на Лиру, если той случалось не слушаться или проказничать.

— Какие такие боги?

— Древние, те, что качали в люльке вашего Отца.

— Госпожа!.. — Служанка осенила себя знаменем Всесоздателя, с ужасом посмотрела на Лиру. — Велите ей не говорить так при нас, это богохульство и ересь!

— Боюсь, Сорка, — Валирейн прижала руки к груди, округлила глаза, — я давно уже одержима ересью.

Альма засмеялась, глядя с каким ужасом женщина снова осенила себя знаменем Отца, и Лира тоже не смогла долго сохранять серьёзное лицо. Их смех разносился ветром, звонкий и низкий, птичий и звериный. Сорка фыркнула и суеверно плюнула через локоть, отбросив всякий этикет.

— Надеюсь, госпожа, это ваше… увлечение скоро пройдёт, как и ваша хворь. Вы уже не ребёнок, пора перестать дурачиться.

— Верно сказано. Она уже не ребёнок. Так и не говори с нею как с проказливым щенком! — Альма щёлкнула острым ногтем по чаше с остатками похлебки, и та звонко откликнулась. — Прояви почтение.

Сорка вся покраснела.

— Уж не тебе, дикарка, мне указывать!

— Значит укажу я, — вмешалась Лира. — Покинь нас, пожалуйста. Я хочу побыть наедине с Альмой. Нам больше ничего не нужно.

Женщина оскорблено поджала губы, так сильно, что морщинки раздробили кожу вокруг рта на мелкие осколки, но сколько бы негодования не читалось в её взгляде, Сорка все же знала свое место. Когда ее бывшая кормилица ушла, Валирейн коснулась теплой руки Альмы. С ней она чувствовала себя сильнее и свободнее, с ней ей казалось, что нет ни отцовской воли, ни воли королей и Всесоздателя, есть только Древние и они на её стороне. А значит Лира под защитой самых могущественных сил этого мира. А значит бояться и робеть ей не перед кем. Уж точно не перед старой суеверной кормилицей! Она уже не ребёнок, чтобы боятся её сказок о королеве крыс, живущей под кроватью, или о слугах Отца, которые все видят и даже слышат мысли. Это все пережитки, старушечьи глупости для малых детей.

Что ж, возможно стоит задуматься о том, чтобы привести поместье в порядок и искоренить тьму в умах этих недалеких людей.

— Папа Ромох, выпей с нами, выпей с нами Сашая Мать Всех, дай нам благодати из Лима, дай нам сок твоих сосцов, дай нам материнской любви, дай нам жестокой руки, Папа Ромох, и бери все, что мы имеем, и возьми то, что нам не нужно, и предай нас пламени и воде, если того мы заслуживаем.

— Хочу увидеть тьму, Папа Ромох, хочу познать свет!

Лира кружилась в дыму свечей из жира старого кита, ритуально убитого во славу Древних, в комнате пахло сладковато и гнилостно, но леди Оронца так захватывал танец, что она почти не чувствовала запаха смерти. В ушах стоял ритмичный перезвон браслетов и бубенцов, будто голос самого Лима — Колыбели мира, Города небес, Обители всех начал, там Сашая держит время за хвосты, там Папа Ромох рисует путеводные звезды, там Альма посвящалась в жрицы Древних, там…

— Надеюсь, за этим балаганом ты не позабыла придворные танцы.

Музыка бубенцов стихла, Лира споткнулась о бархатный пуфик и совсем не изящно упала на ковёр. На пороге её комнат стояла сестра. Она зажимала тонкий нос двумя пальцами и недовольно морщилась.

Леди гордо поднялась.

— Неужели я удостоилась чести видеть саму Советницу!

— Только не зови меня так при отце, он сойдёт с ума.

Сестра улыбнулась, и Лира тоже не сдержалась, хоть все ещё была зла. Чуточку. Сестрица умела быть приятной и сгладить впечатление, неспроста ей так хорошо удается поддерживать с королевой дружбу, несмотря на неутихающие год от года слухи о её связи с королём.

Они обнялись. Сестрица исхудала после родов, но выглядела свежо. В письме отец говорил, что разрешение Алессы от бремени проходило тяжко, однако старшая Оронца была не из тех нежных дам, которые после беременности прячутся в имении на годы, чтобы привести себя в порядок. Сестра не такая, она знает — нельзя сходить с арены, это пошатнет положение семьи.

— Отец говорил, что у тебя снова мальчик, — Лира нежно погладила живот сестры, будто там все ещё росло дитя. Хотела бы и она после родов быть такой же статной и сильной…

— Да. Снова мальчишка. Всесоздатель знает толк в жестоких шутках.

Старшая леди Оронца тихо посмеялась, накрывая своей ладонью руку Лиры.

Вот уж точно, шутка богов. Пока королева неустанно рожает венценосному супругу мертвых дочек, его приближенная дарит мужу уже второго здорового сына. Годы назад, когда первенца Советницы юного Тира Бренле положено было привезти ко двору и представить венценосной чете, сестре пришлось буквально прятать мальчика от взора