Начало - Николай Грошев

Темно ещё жуть просто…

— Эй, есть кто? — Спросил вампир, кутаясь в простынь. Всё равно холодрыга. Куда попал, пока не разобрался, но тут в глазах прояснилось, темнота рассеялась и…

Штык сглотнул и, поджав ноги, уселся на самом краешке каталки — кругом мертвецы!

Зрение улучшалось быстро. Проступали всё более ужасающие картины местности. Кругом каталки, на них тела. Причём далеко не все накрыты простынями. А там ведь всякие тела лежали. Всех возрастов, по-разному умершие. Вот, например, сосед по койке — слева через две каталки, весь покрыт чёрной коркой, только нос целый остался, высоко торчит. Грузин, наверное, был, при жизни. Ну, правильно, как загорелся, стал прикрывать самое дорогое что есть. Руки у него в куру гриль зажарились, а нос, гордость и величие самобытного духа гор грузинских, уцелел. Молодец мужик. Патриот, самый настоящий. Эфемерности всякие вроде портрета корейского президента или флаг разноцветный, там другие бумажные идеалы — за них страдать, извращение какое-то. А вот когда речь о близком и понятном воплощении народного духа, это да, это правильно.

Так, чего делать то? В одной простыне долго не погуляешь, замёрзнёт, что висится и всё прочее тоже. На улице всё-таки осень, скоро снег пойдёт. И денег нет, и одежду потерял, и ствол забрали, да ещё и в морг отправили…, а может это Чистилище? Хм, вряд ли. Ну, как бы он в кино попал после смерти? Там вроде по-другому всё. И, опять же, крылатых мужиков нигде не видно. Кстати, фильм классный Чистилище это. Про войну. Сюжет он точно не помнил, но вроде там о том, как арабы, перешли через Исламские горы (хоть убей не вспомнить что за горы такие — наверное, это где-то в Исламии), вооружили мирных крестьян боевыми мотыгами, поработили местные чернокожие племена людоедов, тоже их вооружили и отправили воевать против России. Там ещё вроде чеченцы были, только на чьей стороне забыл. Кажется, они против всех воевали. Или против России, за местное население воевали, за негров-людоедов? Блин, этот холод всю мысль стопорит. Даже такой классный фильм никак не получается припомнить. А, нафиг, всё равно не получится, всё же под кайфом смотрел, с дозой сильно перебрал. С такого груза нужную память откопать всегда не просто.

Ладно, уходить надо. Но желательно так, чтобы его не хватились потом. То есть, незаметно. Глядишь и потеряют труп, решат, что отдали его хоронить как бомжа, в безымянной могиле.

Просто прекрасная мысль! Менты точно искать перестанут. Жить станет попроще.

А как же жрать охота! Ужас.

Штык закутался в простынь поплотнее, на манер савана и поспешил к выходу — разглядел дверь на другой стороне общего зала, да туда и пошёл. Тихонечко приоткрыл. Длинный коридор, из которого тянет таким приятным организму теплом. Выскользнул наружу и прикрыл дверь. Теперь тихонечко, вперёд. Сбежать надо быстро, бесшумно и незаметно. Тогда точно никто его не станет подтягивать за убийство того парня в кожанке. Глядишь, и блатные про него забудут. Помер при попытке ограбления машины инкассаторской…, блин. Штык аж запнулся — налётчик из него получился, прям вот, как из коровы лошадь. Эх, чё так всё сложно в этом мире? Крыша эта их коричневая облезлая хрупкая такая оказалась. Всего-то на пятки приземлился и она хрясь! Поломалась вся, а ноги вниз провалились и застряли. Вот всё из-за какого-то пьяного слесаря, который мало положил, ну, чего там в металл на заводе кладут? Или помешать забыл. И может не слесарь. Вроде слесари туалеты чинят, нет? Да кто их там разберёт, фрезеровщиков этих…

Вроде нет никого. Морг по идеи таким и должен быть. Особенно ночью. А сейчас должна быть ночь…, кстати, в башку ведь попали.

Штык ощупал лоб. Дырок нет. Затылок пощупал, тоже всё на месте. Хм, а ничего из памяти не вылетело? Надо бы проверить. Так, ммм, зовут Лёха, Шилов. Погоняла Штык. По отчеству он…

Забыл!!! Аааа!

А, блин, он и не помнил отчества. Как-то с передозом в больницу попал, его спрашивают отчество, значит, какое, а он плечами пожимает — есть отчество, сто пудов есть, а какое бес его знает. Паспорт надо найти и глянуть. А, паспорт он в залог за дозу оставил…, кому-то…, где-то…, хм. А, давно оно было, нафиг паспорт этот. Да и что он — паспорт? Бумажка. А он всегда ценил лишь высокие материи и зелёно-алые пустоты Нирваны, что дарят снежно-белые порошочки разные.

Ага, а сколько дважды два? Четыре. Ещё со 2-ого класса помнит. А шесть ю шесть?

Тридцать восемь!

Фух, с памятью всё в порядке. Так, ещё проверочка — кто был первым…, первым…, во! Первым президентом СССР! Или царь у них был? Хм, в общем, кто за папу первым был? Ленин. Ну, точно, как сейчас помнит в учебнике так и написано — кодлу держал Ленин, за бабосы в ответе был Сталин, а с реальными пацанами из конкурирующих группировок базарил Троцкий. Он еврей был, хитрый, ему и доверяли перетирать проблемы с другими бандами. Уф. Отлично всё. Помнит даже историю СССР. И ведь как помнит! Даже еврея не забыл. Так, у вампиров видать информация хранится не в мозгах. Или это он только что доказал что душа есть? Ух, круть! А, блин, ноги что-то мёрзнут. Надо бы дальше идти, тапочки какие найти, штаны там, ещё бы курточку какую.

Коридор кончился. Развилкой. Налево коридор, направо коридор, оба освещаются длинными стержнями ламп. У них самоназвание какое-то было, но Штык его никогда не знал. Эх, а ведь штык-нож-то забрали! Или раньше потерял? Если они, ну кто тут его с мертвецами закрыл, вот если они забрали — куда засунули? Теперь ведь и не найти. Ладно, фиг с ним с ножом…, направо или налево?

Штык посмотрел в один коридор, потом в другой. Внешне одинаковые. Серые стены, лампы, серые потолки. В трещинах всё, плохо заштукатурили, а белить не стали. Ну и правильно — покойникам всё равно уже, а посетителей тут не водится. Разве что менты придут, а этим и так нормально. Ради двух красных в месяц, ремонт делать глупо.

Пока шёл по коридору, его сопровождал какой-то странный звук. Вот как цокот какой-то. Или вот когтями, будто кто по бетону скребёт. Так собаки бывает, шумят когтями, когда ходят по полу…

— О, блин, всё-таки надо постричь. — Задумчиво изрёк Штык, когда остановился и вниз посмотрел. Звук просто пропал, вот он и посмотрел. Пальцами пошевелил. Не ногти — когтищи! Но смотрится красиво, слегка мистически даже. Оставить может? Хм, тогда тапки не налезут, на три размера больше брать придётся, а в таких ходить жутко неудобно…, нет, всё-таки надо ногти постричь. Потом конечно. Сейчас не с руки. Да и инструментов нету.

Коридор кончился, и он оказался у входа в комнату. Нормальная такая комната. Он выглянул осторожно и глянул. Два мужика сидят за столом, телевизор смотрят. Оба в белых халатах. У стены диван стоит. Старый, драный весь. И стеллаж, с папками. Зачем интересно? А, нафиг, во! Терминатор показывают! Вторую часть! Самая любимая часть! В той, где Шварц говорит «аил внатуре бэк на!».

Один из мужиков обернулся, и Штык поспешил спрятаться обратно.

— Вась, ты ничего не слышал? — Раздалось за поворотом. И тишина. Только Сара Коннор что-то своему шкету втирает, что-то про опасность, про терминаторов. Чего это она? Их же один вроде, Шварц и тот, который плавится всё время…, тоже странный, чего плавится? Ходил бы как все, без палева людей резал и нормально. Больной он какой-то.

— Померещилось, наверное. — Неуверенно промямлил мужик в белом халате.

— Конечно, померещилось! — Проговорил Штык и, досадливо крякнув, прикусил язык.

— Кто там шарится бля? — Зарычал второй голос.

Всё, спалился. И так глупо…, хм, а почему собственно спалился? Морг, ночь, труп поднялся — логически развиваем, чего получаем? Правильно!

Санитары морга N3 выключили телевизор и поднялись со своих стульев. Оба ещё не старые мужики, крепкие, один и вовсе регулярно посещал качалку. Но…, ночь, морг, в конце коридора, громадная комната битком набитая покойниками. Как-то не по себе, даже спустя несколько лет работы в таком заведении. Вот Семёныч, патологоанатом, тот даже обедает порой рядом с наполовину вскрытым трупом и ничего, как камень. Впрочем, Семёныч эмоционально сам стабильный покойник. Тут завидовать как бы не чему. Санитары переглянулись.

— Глянь сходи. — Кивком, показав на коридор, сказал один.

— Ну нахер, сам иди. — Почти согласился второй.

Но идти никому не пришлось. По помещению пронёсся протяжный, кошмарный стон, полный страданий не человеческих. Оба вздрогнули, тот, что занимался спортом, шумно сглотнул, попятился, врезался спиной в стол и с визгом отскочил к стене. С облегчением выдохнул, увидев, что наткнулся на стол. И тут…, стон повторился, а из-за поворота, из того коридора, в конце которого лежали мертвецы, вышел человек. Лицо бледное, губы синие (дубак такой, тут не только губы, тут и другие запчасти посинеют), тело завёрнуто в простынь, словно в саван, руки тянутся вперёд, пальцы скрючены и глаза — эти кошмарные, пылающие красным огнём, глаза…