Август 91-го. Был ли заговор? - Анатолий Лукьянов

Почему все это нельзя было делать в СССР? Страну зачем было разваливать?

Экономические интересы нельзя отделять от всего остального. При таких настроениях партия оказалась ослабленной, а ведь единая партия была стержнем, скреплявшим федеративное государство в единый Союз. Поэтому вторым разрушительным фактором стали сепаратизм и национализм, инспирируемые внутри страны и из-за рубежа.

Не народа — руководителей?

Конечно. Один умный человек назвал это национал-карьеризмом. Началось с простого. Изменения написания названия столиц (Таллин с двумя «н»), с появления понятия экономического суверенитета, с предложения о поступлении налогов только в республиканскую казну и установления республиканского гражданства. Горбачев пытался найти некий консенсус. А его советники твердили, что ничего страшного не происходит, просто развивается демократия.

И что, Горбачев верил? Наивный такой?

О какой наивности может идти речь? Он находился под влиянием умных и жестких людей — это факт. И когда пишут «распад Союза» — это абсолютная неправда. Был развал Союза. Осознанный и целенаправленный. Все происходило на глазах и не раз вызывало жесткую полемику и в Политбюро ЦК, и в Верховном Совете. Это второй фактор.

Но был и третий. Несомненно, в ситуацию активно вмешивались западные страны. Сейчас и Метлок — бывший посол США, и Бейкер, и Телбот признают, что были далеко не равнодушны к происходящему. Недавно в Интернете было опубликовано выступление Маргарет Тэтчер в Соединенных Штатах в ноябре 1991 года. Она откровенный человек и прямо говорила о вмешательстве Запада в ситуацию с целью ослабления и развала СССР.

Поэтому, так или иначе, выступление ГКЧП было вынужденным. Его главной целью было не допустить заключения союзного договора в предлагавшемся тогда виде. Потому, что это был договор не об обновлении Союза, а о создании рыхлой и беспомощной конфедерации, что противоречило воле народа. 17 марта 1991 года прошел референдум, на котором 76,4 процента взрослого населения страны проголосовало за сохранение Союза. Хотелось бы не просто уточнить, а подчеркнуть: ГКЧП был фактически создан 28 марта 1991 года. В Ореховой комнате, рядом с залом заседаний Политбюро Горбачев созвал руководителей страны и, поскольку обстановка накалялась, предложил создать комиссию, которая разработает меры по введению чрезвычайного положения в стране. Комиссию было поручено возглавить Янаеву. Вошли в нее все, кого народ впоследствии увидел в составе ГКЧП, за исключением Стародубцева и Тизякова.

Комиссия работала, трижды проводились ее заседания. В мае Горбачеву были представлены на утверждение все ее документы, включая обращение к народу и даже образец печати ГКЧП.

Нестыковочка по датам. Документы о введении ЧП были подготовлены в мае. Союзный договор намечали подписать осенью на Съезде народных депутатов. А события произошли в августе. Вы заметили, Елена?

Просто выпала еще одна дата. 29–30 июля в Ново-Огареве Горбачев провел секретную встречу с Назарбаевым и Ельциным, после которой текст проекта Союзного договора изменился в сторону еще большей де-федерализации, появилось условие прекращения действия Конституции СССР после подписания Договора, само подписание было перенесено на 20 августа, а союзный парламент вообще был отстранен от этого дела.

Тогда непонятна позиция Горбачева. Он создает ГКЧП, утверждает проекты его документов. С одной стороны. С другой — достигает договоренности с Ельциным об игнорировании воли народа и парламента, а затем об уничтожении СССР и спокойненько уезжает отдыхать. Где логика, Анатолий Иванович?

Логика проста. Как говорил в свое время Тельман Гдлян, Горбачев рассчитал: победит ГКЧП — он въедет в Москву на красном коне; победит Ельцин — на белом. Ведь на суде было доказано, что никакой изоляции Горбачева в Форосе не было. И он мог как арестовать гкчепистов, приехавших к нему 18 августа «за благословением», так и немедленно возвратиться в Москву, чтобы предотвратить так называемый «путч». Но он предпочел третий вариант.

То есть в развале СССР виноват прежде всего Горбачев?

Считал и считаю, что каждый, кто входил в руководство страны, несет свою долю ответственности за то, что произошло с нашим государством. И с себя ее не снимаю. Где-то не проявили государственной воли, где-то просмотрели, где-то не просчитали последствия. Но с Горбачева особый спрос…

Все ли горькие плоды развала СССР мы пожали в геополитическом, экономическом, социальном планах?

Ясно, что это еще не конец смутного времени. За 17 лет оказались разрушенными целые отрасли экономики. Растет пропасть между бедными и богатыми. 90 процентов достояния страны принадлежит 10 процентам населения. Есть такое понятие «децильный коэффициент» — соотношение доходов 10 процентов самого богатого населения и 10 процентов самого бедного. Еще Платон в Древней Греции определил, что это соотношение должно быть не более чем 1:10. Иначе разрушается общество. В СССР коэффициент был 4:1. А у нас, в современной России, официальная цифра 1:15. По подсчетам академика Львова — 1:40. Эта ситуация очень опасна.

Нельзя не заметить еще одной тенденции: корпоративный сектор все больше срастается с государством. Председатели советов директоров («Газпрома», «Роснефти», «Авиапрома», РЖД и т. д.) — это или чиновники администрации президента, или министры и другие члены правительства. Таким образом, нарастают элементы государственного капитализма.

Это плохо? Если командует государство…

Добавьте, что государством «командует» капитал, и вы будете близки к истине. Вспомним законы о земле, о недрах, о лесах, о воде и увидим, что они приняты именно в интересах капитала. Или возьмем сферу взаимоотношений с бывшими союзными республиками. Пока олигархи считали каждый кубометр газа, каждую тонну нефти, получили в Прибалтике проамериканских президентов-иностранцев. В Грузии, да и на Украине тоже. Сознательно испортили союзные отношения с Белоруссией. Что важнее — доходы «Газпрома» или устойчивость, стабильность, надежные границы?! Государству необходимо восстанавливать и развивать все возможные связи на бывшей территории Советского Союза. Вопрос о сохранении нашего жизненного пространства — вопрос жизни и смерти. А спокойно ли внутри самой России? Вы, видимо, заметили, как руководители некоторых автономий начали вновь ратовать за восстановление договорных отношений с Российской Федерацией в целом. Если за этими процессами не следить, то над Россией может нависнуть угроза разрушения ее единства.

Анатолий Иванович, вы были депутатом Государственной Думы первых трех созывов. Почему не пошли в четвертую Думу?

Очень тяжело юристу, особенно бывшему спикеру, смотреть на безвольный и безвластный парламент. Но я остался советником во фракции коммунистов, остался профессором Кафедры конституционного права. Кроме того, вот уже десятый год работаю председателем Центрального консультативного совета при ЦК КПРФ.

На выборах в Госдуму вы обещали возвратить каждому гражданину гарантированное право на труд, отдых и жилье, бесплатное образование и медицинское обслуживание, требовать недопущения увеличения платы за коммунальные и транспортные услуги и т. д. Тогда, наверное, это было возможно, хотя бы частично, а сегодня депутат реально может что-то сделать?

Очень трудно. Принимаются решения, предложенные президентом или правительством. Но многие вещи все же можно пробивать. И бороться надо. Бороться настойчиво и упорно.

Теперь вопрос к Е.Л. Лукьяновой… Елена, прошел слух, что коммунисты предложили вам занять место отца в партийных списках на будущих выборах в Госдуму.

Во-первых, мой отец все три раза избирался в Государственную Думу по одномандатному округу. Теперь таких округов нет. Во-вторых, место моего отца в партии занять невозможно. Оно уникально. А вот пользу в Думе я могла бы, видимо, принести. Поэтому «первичка» Тверского района Москвы выдвинула меня для участия в федеральных выборах.

Попытаетесь ли вы дальше выполнять предвыборные обещания Анатолия Ивановича?

Отец и его товарищи, на мой взгляд, делали все от них зависящее, чтобы минимизировать ущерб, наносимый населению либеральными реформами. Но сегодня Дума превратилась в штамповальную машину, звонко рапортующую о принятии законопроектов, приходящих со Старой площади. Но это не значит, что надо сложить руки. Борьба — это судьба любой оппозиции. И я, безусловно, буду делать все, что могу, для ее продолжения. Предвыборная программа моего отца — это н е набор популистских заявлений, а стратегическая программная линия партии.