Эмма - Джейн Остeн

— Мда, — молвил мистер Вудхаус, покачивая головою и устремляя на дочь глаза, полные отеческой тревоги. В ушах Эммы это восклицание звучало так: «Мда! Конца не видно плачевным последствиям твоей поездки в Саут-Энд. У меня нет слов». И несколько мгновений в ней теплилась надежда, что слов и в самом деле не будет и он, помолчав в задумчивости, вновь обретет способность смаковать свою, по всем правилам сваренную овсянку. Однако через несколько мгновений слова все-таки нашлись.

— Я никогда не перестану сожалеть, что ты поехала осенью к морю, а не сюда.

— Сожалеть, сэр? Но отчего же? Уверяю вас, детям это очень пошло на пользу.

— И скажу больше: ежели так уж необходимо ехать к морю, то, во всяком случае, не в Саут-Энд. Саут-Энд нездоровое место. Перри просто поразился, услышав, что ты выбрала Саут-Энд.

— Я знаю, сэр, у многих такое представление, но, поверьте, оно ошибочно… Все мы чувствовали себя там прекрасно, грязи перенесли без малейших осложнений, да и мистер Уингфилд говорит, что считать Саут-Энд нездоровым местом — заблуждение, а ему, несомненно, можно довериться, потому что кому и судить о свойствах морского воздуха, если не ему, тем более что и родной брат его неоднократно ездил туда со своим семейством.

— Если куда и ехать, душенька, то в Кромер. Перри однажды провел в Кромере неделю и полагает, что для морских купаний лучшего места не найти. Открытое море, простор, чистейший воздух. И жить, сколько я понял из его слов, можно на порядочном отдалении от моря — за четверть мили, — что тоже составляет изрядное удобство. Тебе следовало спросить совета у Перри.

— Да, сэр, но расстояние! Вы только подумайте, какая разница — ехать за сто с лишним миль вместо сорока.

— Знаешь, душенька, говоря словами Перри, когда речь идет о здоровье, все прочее не важно, и раз уж ты пускаешься в дорогу, то сорок миль тебе ехать или сто — это не главное… лучше вовсе не трогаться с места, лучше вообще остаться в Лондоне, нежели ехать за сорок миль туда, где воздух хуже. Перри так и сказал. На его взгляд, это был опрометчивый поступок.

Эмма несколько раз пыталась остановить отца, но тщетно, и не очень удивилась, когда при этом замечании ее зять не выдержал.

— Мистеру Перри, — сказал он голосом, в котором явственно слышалось недовольство, — лучше бы держать свое мнение при себе, когда его не спрашивают. С какой стати должен он поражаться моими поступками? Какое ему дело, везу ли я свою семью в тот приморский город или в этот? Надеюсь, я точно так же, как мистер Перри, имею право полагаться на собственное суждение. Я не нуждаюсь ни в его снадобьях, ни в его указаниях. — Он замолчал и, остыв немного, прибавил уже только с суховатым сарказмом: — Ежели мистер Перри укажет мне, каким образом перевезти жену и пятерых детей за сто тридцать миль с теми же затратами и тем же удобством, как за сорок, то я, как и он, охотно предпочту Саут-Энду Кромер.

— Что верно, то верно, — с готовностью подхватил, улучив момент, мистер Найтли, — ты совершенно прав. Это немаловажное соображение… Да, так вернемся, Джон, к моей мысли о том, что тропу на Лэнгам следует передвинуть, повести правее, чтобы она не шла через наши луга, — я не предвижу здесь затруднений. И никогда не задумал бы ничего подобного, если бы это могло повлечь за собою неудобства для жителей Хайбери, но когда ты представишь себе, где именно пролегает тропа в настоящее время… А впрочем, тут мало что докажешь без карты. Надеюсь, я завтра утром увижу тебя в аббатстве. Мы справимся с картами, и ты скажешь свое мнение.

Мистер Вудхаус был не на шутку взволнован столь резким выпадом против его друга Перри, которому он, признаться, сам того не замечая, во многом приписал собственные мысли и чувства; однако внимание и ласка дочерей мало-помалу успокоили его, а так как один брат был с этой минуты постоянно начеку, а другой лучше держал себя в руках, то подобные неприятности больше не повторялись.

Глава 13

Не было в мире существа счастливее миссис Найтли во время этого краткого пребывания в Хартфилде; с утра, взяв с собою пятерых детей, она отправлялась по старым знакомым, вечером же обсуждала с отцом и сестрою то, что делала утром. Ей одного лишь недоставало: чтобы дни чуть-чуть замедлили свой бег. Это было полное, но быстротечное блаженство.

Вечера они реже отдавали друзьям, чем утра; но все же один из вечеров, притом рождественский, им неизбежно предстояло провести вне дома. Миссис Уэстон слышать ничего не хотела: один раз они должны были отобедать в Рэндалсе и даже мистер Вудхаус, желая поддержать компанию, склонялся к мысли, что это возможная вещь.

Как добраться туда всей компанией — вот вопрос, который он, будь на то его воля, возвел бы до непреодолимой трудности, но так как карета и лошади его зятя уже находились в Хартфилде, то вопрос остался вопросом, и только, притом довольно простым; более того, Эмма сравнительно быстро убедила его, что в одной из карет найдется, вероятно, место и для Гарриет.

Гарриет, мистер Элтон и мистер Найтли, как ближайшие друзья дома, званы были тоже, съехаться предполагалось рано и малым числом, руководствуясь превыше всего вкусами и привычками мистера Вудхауса.

Вечер накануне знаменательного события (а обедать в гостях двадцать четвертого декабря было для мистера Вудхауса событием весьма знаменательным) Гарриет провела в Хартфилде и пошла домой с такою сильной простудой, что, когда бы не ее настоятельное желание вверить себя попечениям миссис Годдард, Эмма ни за что не отпустила бы ее. Назавтра Эмма пошла ее проведать и обнаружила, что ей не суждено ехать в Рэндалс. У нее была лихорадка, сильно болело горло; встревоженная миссис Годдард не отходила от ее постели и подумывала о том, чтобы призвать к ней мистера Перри, а сама Гарриет была слишком больна и слаба, чтобы противиться приговору, что ей нельзя воспользоваться заманчивым приглашением, хотя и не могла говорить об этом без горьких слез.

Эмма посидела с ней сколько могла, ухаживая за нею, когда миссис Годдард по необходимости отлучалась; старалась ободрить ее, живописуя, как удручен будет мистер Элтон, когда узнает о ее болезни, — и наконец ушла, оставив ее утешаться приятным сознанием, что без нее званый обед будет ему не в радость, да и всем будет ее недоставать. Едва только отошла она на несколько шагов от двери миссис Годдард, как, явно направляясь к упомянутой двери, ей повстречался мистер Элтон собственною персоной, а когда они медленно шли вдвоем, беседуя о больной — мистер Элтон, прослышав, что ей худо, поспешил к миссис Годдард навести справки и потом явиться в Хартфилд с последними новостями — их нагнал мистер Джон Найтли, который возвращался из Донуэлла с двумя старшими сыновьями, чей румянец во всю щеку неоспоримо свидетельствовал о том, сколь полезно пробежаться по деревенскому свежему воздуху, и не оставлял сомнений, что с жареным барашком и рисовым пудингом, к которым они теперь поспешали, расправятся в два счета. Далее все двинулись вместе. Эмма в подробностях описывала состояние болящей: «…красное, воспаленное горло, вся пышет жаром, слабый и частый пульс и так далее — она узнала от миссис Годдард, что Гарриет, к сожалению, очень подвержена подобным ангинам и часто внушает ей серьезную тревогу…» — как вдруг мистер Элтон встрепенулся и с крайне обеспокоенным видом воскликнул: