Зверь-из-Ущелья (СИ) - Марей Соня

Тело жрицы, лёгкое и хрупкое, начало оттягивать руки. Мне, вымотанному схваткой и бессонной ночью, нужно было больше сил. И вот, когда я оскользнулся на очередном проклятом камне, показался желанный водопад. Гладкая лента, похожая на косу великанши, сверкала в лучах солнца и наполняла неглубокий бассейн-чашу внизу. Края её поросли папоротником и мелкими жёлтыми цветами, по поверхности скользили беспокойные водомерки.

Я стянул с неё только ботинки, щадя девичью стыдливость, да и не было времени возиться с платьем. Держа её на руках, спустился в воду – такую ледяную, что ноги сразу потеряли чувствительность.

Проклятье, аж зубы сводит.

Водопад срывался с каменного уступа высотой в два человеческих роста и разбивался внизу пенными брызгами. Шипел, плевался, будто не желал подпускать нас ближе. Придерживая Рамону под плечи и колени, я вытянул руки и позволил реке принять её в объятья, намочить волосы и коснуться груди.

Светлая кожа покрылась мурашками.

Заметная рябь пробежала по поверхности, хотя было безветренно, и девушка вздохнула глубоко, не открывая глаз, раскинула руки ладонями вверх. А шум водопада стал тише, мелодичней даже – будто понял, что перед ним дочь гор.

Рыжие волосы, вмиг потемневшие, поплыли по воде, петляя змеями, свиваясь кольцами. Алмазные капли сверкали на ресницах, на щеках медленно расцветал румянец – жизнь и сила возвращались.

Бледно-голубая жилка билась на мокром виске Рамоны. Сегодня она столько для меня сделала, что невозможно и нечестно будет выкинуть это из памяти. Как и её смелость с решимостью, и тяжесть тела, и его тепло.

Зверь-из-Ущелья попался в ловушку. Только охотница пока об этом не знает.

Вода бережно омывала нас, подводные растения тянули скользкие тонкие руки, водили по спине и ногам – подол платья течение подняло до колен. Гладких белых колен и стройных сильных голеней. Рамона дышала уверенно и глубоко, и, кажется, даже улыбалась. Кажется – потому что уголки губ изогнулись совсем легонько, зато пальцами ног она шевелила весьма бодро, будто кто-то щекотал ей пятки.

– Ты как? – я наклонился, втягивая воздух у самого лица, согревая своим дыханием.

Глаза цвета тёмного мёда – затуманенные, пьяные, распахнулись – и в глубине их мелькнуло моё отражение. Вряд ли она мне ответит, Рамона сейчас витает где-то не здесь.

И вдруг девичья рука взметнулась, легла на затылок…

Губы были так близко, что можно рассмотреть каждую трещинку, каждую впадинку… Мягкие, тёмно-розовые, влажные. И безумно, безумно притягательные.

Просто закрыть глаза и припасть к ним, узнать её вкус. Это же так просто…

И тогда, когда я почти сделал это, невесть откуда взявшаяся волна окатила голову жрицы, и она зафыркала, замахала руками.

– А-яй! – пискнула совсем по-девчачьи. Нащупала ступнями дно и встала, откинув с лица волосы.

– Тебе лучше? – спросил осипшим голосом и закашлялся.

– Да… немного. Это лучше, чем ничего.

Я убрал руки с её талии, убедившись, что Рамона твёрдо стоит на ногах.

– Спасибо тебе, Ренн… – она коснулась пальцами лба, нахмурилась. – Я даже не представляла, что смогу потратить столько сил. Мои резервы опустошены, и я чувствую себя, как… как варёный угорь!

Она провела ладонями по плечам, оценила свой весьма пикантный вид, и щёки вместе с кончиками ушей окрасились в ярко-розовый цвет.

– Ох, Матерь Гор… Я же вся мокрая.

– Странно, да? – я усмехнулся и заставил себя отвернуться. Платье жрицы почти ничего не скрывало, но, тем не менее, оставляло простор для фантазии.

– Кажется, терять при тебе сознание становится доброй традицией. И даже как–то не страшно, ты ведь всегда меня подхватишь, – по голосу я понял, что она улыбается. – Я хочу немного поплавать и платье застирать. На нём следы крови и я… не могу появиться в таком виде дома.

– Хорошо.

– Не уходи, Ренн. Я не хочу оставаться одна, – донеслось мне в след.

‍

Я уже вышел на берег, когда послышался шлепок, с которым влажное платье упало на камни, и всплеск.

Она что, разделась?

С ума сошла.

Точно – в голове ветер. Она что, настолько наивна – доверяет мне всецело и безоговорочно? Или всё это лишь притворство, игра?

Привалившись плечом к скале, я смотрел в одну точку и не мог связно мыслить. Слушал птичий гомон. Звонкое пение воды. Плеск.

Волшебный островок спокойствия и красоты, а за спиной – голодное ущелье, реки крови и полные ненависти глаза Кристейна. Всеми силами я гнал от себя мысли о нём, соскребал, как засохшую корку, вырывал с мясом из сердца, запирал на замок подсознание, и постепенно мне стало легче. Будто путы на груди ослабли, и я наконец-то глотнул воздуха.

Обдумаю всё после, а пока здесь, со мной, Рамона… Её имя – как дуновение ветра в горах.

Я стоял к ней боком, но моя порочная натура не могла смириться с тем, что в каких-то нескольких десятках шагов находится обнажённая женщина, а я ничего с этим не делаю. Более того, эта женщина мне нравилась. Нравилась до безумия и ломоты в мышцах. Только постоянное напоминание самому себе о том, что она невинное и молодое создание, которое не видело в жизни ни грязи, ни боли, позволяло сохранять рассудок трезвым.

И всё же на какой-то момент сила воли дала трещину, и я повернулся. Но хватило и мгновения, чтобы разглядеть под жемчужной струёй водопада, играющей пеной и радугой, размытый силуэт обнажённой спины, круглых ягодиц и стройных сильных ног.

Это просто Бездна какая-то…

Подушечки пальцев зудели от желания провести вниз по нереальному изгибу позвоночника, по ямочкам на пояснице. Понять, какова её кожа на ощупь – прохладная и влажная от воды, покрытая россыпью мурашек.

Но я знал, что не сделаю этого, потому что она слишком хороша для меня. И потому что я – выродок, которому лорд приказал уничтожить её народ, а таких, как она – обратить в рабство.

Вот же проклятье!

Я не могу лишить Рамону будущего. Только не её.

– Рамона! – позвал, сдерживая раздражение, и, когда она откликнулась, велел: – Выходи уже. Достаточно.

Жрица возражать не стала. Молча вылезла и натянула мокрое платье на голое тело.

– Можешь смотреть.

Вода текла с неё ручьями, но горная дева невозмутимо положила узкую ладонь на поверхность пузатого серого валуна, нагретого за день жарким солнцем, что-то шепнула, и…

Я глазам не поверил. Вся вода, что пропитала платье и волосы Рамоны, что каплями стекала по шее и лицу, стала подниматься вверх, скользить медленной ленивой волной и втягиваться в камень. Он пил её, как мучимый жаждой путник.

Наши глаза встретились, и Рамона улыбнулась.

– Не боишься снова в обморок свалиться?

– Это почти не требует усилий. Смотри, я полностью высохла! – прихватив пальцами подол, она покрутилась на цыпочках. – Лестриец, у тебя такой взгляд, будто ты хочешь меня зарезать!

И вдруг осеклась, отвела глаза. Нам обоим сразу вспомнились сегодняшние события – яркие и ещё не поблёкшие.

– Прости.

Я, может, и хотел бы на неё разозлиться, но не мог. Не получалось – столько света и тепла в ней было, даже несмотря на то, что ей пришлось увидеть и пережить.

– Скоро начнёт темнеть. Когда ты восстановишься?

– Не раньше утра.

Я кивнул.

– Тогда переночуем здесь, – и кинул короткий взгляд на кольцо, что носил на цепочке на шее. Парный амулет, работа искателей – такое же я отдал Варди. Если бы я умер, оно бы потемнело, а так мои люди будут знать, что со мной всё в порядке. Завтра я их догоню, а сегодня идти в ночь, да ещё и со слабой Рамоной – не самое лучшее решение. Пусть даже она дочь гор, я не хочу подвергать её опасности.

Она странно молчала, кусая в задумчивости губу.

– Смущает моя компания, жрица?

***

Это слишком щедрый подарок судьбы – мы проведём бок о бок целую ночь. Только бы не провалиться в сон. Удержаться на краю – после утери сил это сложно. До сих пор по телу бродит слабость, а в голове хмель.