Гротенберг. Песнь старого города - Александр Деворс

— Думаю, у меня есть идея.

Сегель выпрямился, освободившись от хватки Асари, и побрёл по улице в переулок потемнее. Юноша следовал за ним, но пока вопросы свои держал при себе. Забавно, что именно сейчас, кажущееся ему бесполезным оккультное знание, которому обучали некоторых в церквях, оказалось неожиданно полезным. Вспомнить бы ещё всё это...

В одном из темных мест он и остановился. Так, оглянулся. Не самое чистое, но определённо подходящее место. Относительно ровная поверхность. Теперь бы вспомнить правильную последовательность. Треугольник. Три реальности. От призывателя вершина, означающая мир реальный. Он вытащил мелок из поясной сумки. От привычек слишком сложно избавиться, но теперь они хотя бы пойдут на пользу. Дрожащей рукой он вывел три линии. От точки реального мира, в пограничный, и после — в мир потусторонний. Каждая вершина отделялась кругом, вокруг которого расписывались имена духов-проводников.

Теперь ещё одна деталь. Ограничительный прямоугольник. Он отделяет реальный мир вокруг от точки схождения трёх миров. Плато для разговора призывателя с призываемым.

Ранее он такого не ощущал, но каждая линия будто бы наливалась энергией, и клинок Пустоты гудел, чувствуя её. Защитный символ он рисовал уже интуитивно. Треугольник с усечённой вершиной, обращённый к точке схождения. И пятиугольник, сдерживающий того, кто откликнется на зов.

Встав в защитный контур, он замер в нерешительности. Асари наблюдал за происходящим вне ограничителя. Да ему и нельзя было входить. Он был не вписан в призыв. Сегель думал, что это никогда не работало, или отказывался признавать, что такие меры могут сработать.

Можно было обойтись и без этого всего. Просто вычертить кровью символ Ваканта, но рисковать не хотелось. Тем более, обычно это совершали люди с подготовкой. По крайней мере, в духовных семинариях им не позволялось выполнять ритуалы, кроме кандидатов в служители. Сегель не представлял, как их отбирали, но они проводили такие церемонии на занятиях. Само собой, только с тремя божествами. За всё ведь нужно платить. За связь с божествами — ещё больше. Платить больше, чем нужно — тоже не хотелось сейчас. Ему нужен был просто разговор. Совет. Он чувствовал себя потерянно.

Он вновь посмотрел за грань. Реальность шла рябью, будто бы кто-то развёл незримый огонь. Сегель понимал, что дрожит. От страха. Такие обряды просто так не делаются. Он не мог знать, не ошибся ли он в какой-то мелочи, или последовательности.

Тогда всё это воспринималось как... игра. Игра с потусторонними силами, в которой он не видел ни грамма реальности. Просто массовый гипноз, внушение. Немного спецэффектов, использование архитектуры здания, которая юным умам кажется монструозно величественной. Во всяком случае, сейчас, стоя в сигиле, ему казалось, что те игры не были детскими.

Осторожный укол в руку. Капля крови набухла на пальце, и легко скатилась вниз, в центр. Он лишь внутреннее воззвал к тёмному божеству, но почувствовал, как меняется мир вокруг. Размываются границы, и потусторонний свет, лишь имитация солнечного, вторгается в сознание. Кажется, Сегель почувствовал, как что-то упало, и ему стало легко.

Кажется, он моргнул, и по ту сторону возник Вакант. Он склонил голову к плечу, с лёгким призрением оглядел всё вычерченное, и проговорил:

— Не стоило подходить к вызову настолько серьёзно. Я же не притязателен к призывам, в отличие от других божеств. Ты ведь и сам знаешь об этом.

Круги в первую очередь оберегают заклинателя от призываемого, напомнил себе Сегель. Здесь было слышно, как завывает ветер, как шепчутся души скитальцев, застрявших меж мирами. А, быть может, это лишь были те, кто заключил сделку с темным? Этого он никогда не узнает. Когда узнает, будет уже поздно.

— Ты ведь знал, что моя сестра проклята, как и многие в городе?

— Конечно. Это ведь дополнительный мотив тебе последовать по моему пути. — Его голос звучал монотонно, спокойно. — По-моему, ты изначально не понял меня, Сегель. Ты задаешь вопросы, когда пора начать действовать. Ты и сам находишься не в самом лучшем положении. Вся эта боль, все эти чувства, наполняющие тебя каждый вечер. Очень скоро, у тебя не найдётся сил сопротивляться им. Поэтому сосредоточься на действительно выгодном деле для нас обоих, и для твоего спутника. Путь к вашему общему спасению лежит через труп Мэйнард. Я уже говорил это, и хочу, чтобы ты это, наконец, понял.

Сегель впитывал слова Ваканта молча, не задавая никаких вопросов. Кажется, они и не требовались, потому что, кажется, он их доставал из самой головы наёмника. Его голова чувствовала, как в затылке появляется и нарастает тяжесть. Вакант склонил голову к другому плечу, и поставил свой чёрный фонарь на пол.

— И, тем не менее, тебе просто придётся столкнуться со всеми страхами, и убежать от правды уже будет невозможно. Помни об этом. Ты можешь изменить свою внешность, можешь переучиться разговаривать, добавить акцент, но время правды настаёт. Как бы то ни странно, это проклятие Кирана для всех смертных — неотвратимость правосудия. — Вакант глянул в сторону, словно вглядываясь во что-то, чего Сегель не видел.

В этот момент он почувствовал, как эта реальность ускользает из-под его ног.

— Вот время и вышло. Без подготовки ты итак продержался долго для человека.

В этот миг Сегель увидел, как истлевает иллюзорная реальность, и он стоит на улицах Гротенберга. Обернулся. Его тело лежало у его ног. Ужас охватил его, пробив потусторонним холодом, понемногу забирающимся под все его существо. Асари проверял пульс. Выругался, но звучало это так глухо, словно он говорил это через толстое стекло. Тонкая струйка крови тянулась от ноздри по лицу Сегеля. Однако наёмник видел ещё что-то в сероватой реальности.

Дымка — чёрная, сгущающаяся — клубилась вокруг него, на выцветшей картинке она казалась практически естественной. То, что он чувствовал, как присутствие все эти ночи,