О бедном мажоре замолвите слово - Виталий Сергеевич Останин

Вот блин! Даже сюда умудрился каплю яда засунуть. Впрочем, пусть его.

— В таком случае, будем считать инцидент исчерпанным, — кивнул я. — Когда Чашников придет в себя, может прислать секундантов. Если посчитает себя оскорбленным.

— Передам!

— Тогда доброго вечера, Леонид.

— И тебе, Михаил.

Прям хруст французской булки с круассаном в одном флаконе! Поклонов не хватало и какой-нибудь книжной фразочки, типа: «Честь имею!» Но нормы поведения обязывают, как бы. Ладно, хорошо, что все закончилось сравнительно малой кровью. И чужой.

Эманации чужой волшбы я почувствовал, должно быть, спинным мозгом. Или какой там орган у магов за него отвечает? Такое обжигающе-покалывающий холод вдоль хребта. Даже не знал, что так умею!

«Концентрация, накопление силы, формирование конструкта, выход силы, — прозвучали в голове слова маленького Шувалова, только начинающего учиться владению своим опасным даром. — На первых этапах оператор сильно уязвим для чужой атаки. На третьем и четвертом обратить вспять призванную силу уже невозможно».

Он хорошо учился, мой предшественник. Схватывал все на лету — порода! Жаль, что во всем остальном оказался слабоват. В отношениях, в пьянке, в наркоте. Но зато подарил мне бесценные теоретические знания. Которые сейчас позволяли мне не только выжить самому, но и спасти ни в чем не повинных людей.

Пришедший в себя раньше времени Чашников решил ударить по мне магией. Ранг Подмастерья, может даже на Воина уже сдал — не все же такие бестолочи ленивые, как мой реципиент. В любом случае, на первые два этапа у него уйдёт две секунды. По истечении которых я еще смогу сбить ему каст, но накопленная энергия все равно найдет выход. И ударит по всем вокруг: и участникам конфликта, и случайным свидетелям. Объема не хватит, чтобы убить хоть кого-то, не площадной же он атакой бить собрался, но покалечить — вполне.

А кто у нас Чашниковы? Феррокинетики, то есть спецы по управлению металлом. Как-то совсем не хочется расплавленного железа в лицо!

Сто двадцать один. Поворот корпуса, скользящий шаг в сторону так и не поднявшегося с пола Павла.

Сто двадцать два. Пинок в голень, в то самое болючее место, попадание по которому заставляет терять концентрацию и матерых бойцов. Менты называли его 'расслабляющим ударом. В том смысле… ну вы поняли.

Сто двадцать три. Каст сбит, главная опасность уже миновала и продолжать уже не обязательно. Но надо. И хочется. К тому же, готовясь направить в мою сторону так и не сформированное заклинание, Чашников вытянул руку — ну просто грех не воспользоваться!

Сто двадцать четыре. Перехватить кисть у основания, взять на излом, а потом без затей… Сто двадцать пять — сломать противнику указательный палец. Все.

Осознать случившееся за пять секунд парень смог только еще через две. Видимо именно столько времени нужно было нервным импульсам, чтобы добраться до мозга и торжественно объявить: «Пс-с, Паш, нам Шувалов пальцы сломал. Кричать будем или мужественно терпеть?».

— А-а-а-а-а! Ты что, сука, сделал? — завыл пострадавший. И тут же сам себе и ответил: — Ты мне палец сломал!

Вот а чего было спрашивать, если сам все понимает. Странный он, капец!

— Второй для симметрии выгнуть? — поинтересовался я, наклоняясь. Парень тут же заткнулся. — Ты, придурок, вообще не соображаешь? В общественном месте магией швыряться? Все мозги, что ли, пропил?

«Дежавю, прям! — мелькнула мысль. — От кого-то я недавно эту фразу уже слышал. А, князь Шувалов, папенька! Ну точно!»

Что характерно, никто из рыб-прилипал, да и сам Кретов тоже, не спешили на помощь своему раненому товарищу. Вот как познается настоящая мужская дружба… в биде!

Да и понимали, что я в своем праве, а Чашников мог и не отделаться сломанным пальцем. Камеры в ресторане есть, кто первый начал магию использовать выяснить будет несложно, так что у меня было вполне законное право, как у одаренного, оборонятся. В том числе и родовыми способностями.

Эх, хорошо Мишка на юриста учился! Столько полезного в голове осталось!

— Предложение отправлять секундантов я отзываю, — не глядя на Кретова, сказал я. — Если этот идиот захочет поднять бучу, когда болевой шок пройдет, выкачу встречный иск о применении дара в общественном месте при массовом скоплении третьих лиц.

— Я обо всем позабочусь, господин Шувалов! — услышал за спиной. — Граф Чашников не будет иметь претензий.

— Чудно! Тогда пока!

Когда вышли на улицу, Стелла схватила меня за локоть и заставила остановиться.

— Я сглупила, да?

— С удостоверением, конечно, зря, — кивнул я в ответ. И тут же поправился. — Но это не твоя вина, откуда ты могла знать, что он неадекват.

— И что теперь будет? — прищурилась девушка. — Проблемы? Черт, у меня точно будут! Он же граф!

— Я тебя умоляю! — мне удалось придать голосу полную беззаботность. — А я сын князя, и что? Да и не полезет он дальше. Ни на меня, ни на тебя.

«Но затаит — сто процентов! — подумал уже про себя. — Мстительное мелкое мурло! Как бы не вышло чего».

Но Стелла, кажется, на мою уверенность купилась.

— А ты знаешь, как завести девушку, — сообщила она грудным голосом уже у машины. — Полный набор: и хлеб, и зрелища, и чудесное спасение. Что там еще должно быть? А! Награда герою!

— Ну, если ты считаешь, что он ее заслужил…

— О, да! Заслужил!

Ее горячее дыхание обожгло губы и на несколько секунд я выпал из реальности.

— К тебе или ко мне? — шепнула рыжая чертовка, отстраняясь.

— Конечно ко мне!

Но прежде, чем сесть за руль, я не стал отказывать себе в удовольствии и еще раз поцеловал девушку.

Глава 12

Интерлюдия — Князь Шувалов и поверенный Стоцкий

— Сергей, у тебя что-то срочное? — голос князя звучал глухо и недовольно.

— Касательно вашего старшего сына, Юрий Антонович…

— Да что ж такое-то! Я же просил не беспокоить меня сегодня!

Раздражения в голосе только прибавилось. Князь говорил, как человек, раздосадованный тем, что его оторвали от важной работы. Но этот тон не обманул Стоцкого, уже много лет служащего поверенным у рода Шуваловых. Хоть на людях светлейший и никак не демонстрировал беспокойства, привычно изображая лицом гранитную плиту, в душе он сильно переживал за наследника, которого он был вынужден фактически выгнать из дома…

— Прошу прощения, Юрий