Совсем не Золушка!. Трилогия (СИ) - Валерия Панина

бой в целом, без деталей. Веслав усилил натиск и после очередной атаки выбил оружие из руки противника, перехватил клинок левой рукой, а правой коротко и сильно ударил Фаррела в челюсть. Падая, тот сумел извернуться и тут же вскочил на ноги.

– Я опять поймал тебя на ремизе, а так неплохо, Фаррел. Так, первый курс! Три круга вокруг Университета. Шестой курс, продолжим.

Первокурсники повалили во двор, шедшая последней Рыська украдкой оглянулась. Арден отражал удары здоровенного черноволосого парня. Заглядевшись, она едва не упала, еще раз оглянулась – не увидел ли? – и побежала.

После университета Росинта отправилась навестить племянников. Племянники спокойно спали в люльке в большой комнате, а Армель под ворчанье экономки помогала той готовить ужин. Рыська некоторое время тренировалась отличать Фелана от Вигвара, потом уселась рядом с Армель.

– Мель, а ты сразу в Веся влюбилась?

Армель посмотрела на Рысю. Та разглядывала узор на скатерти.

– Нет, я не влюбилась. Он просто пах по-другому. Приятно. Я его не боялась. Он был такой смешной!

– А если бы вот он тебе нравился, а ты ему – нет, ты бы что делала? – спросила Рыся абсолютно незаинтересованно.

– Не знаю, Рысь! А ... я ему уже не нравилась, или еще не нравилась? – равнодушным голосом уточнила Армель.

– Ну, он тебя видел только один раз. Наверное, еще не разонравилась, – подумав, ответила Рысена.

– А мы после этого часто виделись? – Армель была удивительно забывчива.

– Если случайно только, – напомнила Рыся.

– Тогда я бы ни за что не попадалась ему на пути 'как бы не нарочно', зато на Зимнем балу в Ратуше... Туда ведь приглашают курсантов? Так вот, а на балу нас бы кто-нибудь представил!

– Но на бал приглашают только выпускной курс!

– А Весь на каком курсе учился? – Армель закончила чистить картошку и начала чистить морковь.

– Так я не про ... Я могу пойти на бал не как курсант! – Рыська вскочила. – Мне исполнилось двенадцать! Мама возьмет меня с собой! – Рысена стремительно обняла фаргу, расцеловала, метнулась к малышам, торопливо поцеловала розовые щечки, на ходу попрощалась с госпожой Нанной и умчалась.

Глава седьмая, о балах и не только.

Урсула подала мужу и сыновьям умыться, протянула вышитое девчонками полотенце. То есть полотенце было вышито лебедями, а вот вышивали лебедей девчонки. Лебеди были очень красивые, и мужики старались отмыть руки получше, что бы лебедей не испачкать.

Проходя за стол, Телфер обнял жену за плечи, не стесняясь детей, поцеловал жену сочным поцелуем. Урсула зарделась, смеясь, отпихнула мужа. Когда все уселись, хозяйка вместо ужина подала мужу письмо и тугой сверточек.

– Сегодня принесли! Мы читать не стали, вас ждали.

'Здравствуйте, отец и мама, Тибо, Госс и сестренки! – читал Телфер аккуратно выведенные буквы. – У нас с Лином все хорошо. Учимся тоже хорошо и здоровье наше хорошее. Учат нас фирли и крейскому, языку крови, арифметике, геометрии, фортификации, тактике, истории, географии и рисованию. Само собой, фехтовать и верхом ездить, и без оружия драться. Ежели кто отличниками университет закончит – тех произведут в офицеры сразу при выпуске. Однако экзаменов пока что у нас не было. И каникулов на первом курсе не бывает до лета. Раз в неделю бывает у нас выходной, один раз ходили гулять в Торговый квартал. Купили вам, мама, на рукоделье радужнова бисера, а отцу крейского табаку. А один раз ходили в гости к Рысене, прям в Королевский дворец. Во дворце ничего так, нарядно и по-простому, и кормят. В университете тоже кормят ничего, не хуже, чем в приюте, а оборотней еще отдельно. Рысена учится, как все, никаких привилегиев у нее нету, только все пристают. В смысле спрашивают много. Велела вам кланяться. Сегодня у нас занятия отменили, потому чта выпускной курс и офицеры идут на Зимний бал, а мы драили казармы и конюшни и мели плац. А что ище писать не знаю'.

Ниже другим почерком приписано: 'Скучаем по вашим пирогам, мама. И вобще по вам всем'.

Росинта погладила пальцем свое первое ожерелье – золотую цепочку из кошачьих лапок с медальончиком в виде кошачьего глаза с голубым камнем, которое она носила с двух лет до поступления в университет, и закрыла футляр. Этот амулет Бруни заказала после первого побега Рыськи и именно благодаря ему родители всегда знали ее местонахождение. Снять или потерять зачарованную вещь было нельзя. Перед началом учебы мама сама сняла с нее амулет и Рыська обрадовалась оказанному ей высокому доверию, пообещав вести себя 'как девушка'.

Этим утром она нашла на своей подушке большую плоскую шкатулку, обитую голубым бархатом. В шкатулке обнаружился чудесный серебряный гарнитур с аметистами – тонкий легкий ободок и браслет украшали мелкие камни, а длинные серьги – довольно крупные кабошоны.

Нежное серебристо-серое платье дожидалось вечера на манекене рядом с белыми туфельками, кружевные 'взрослые' панталончики, чулки и прочая – в ящике комода.

К балу Рысе ожидаемо помогала одеваться Катарина. Но когда в комнату вошла Туссиана Сузон, стоявшая в одном белье Рысена от изумления открыла рот и раскрыла глаза.

– Что ж, девушка, – задумчиво глядя на беспорядочные рыжие кудряшки, провозгласила Туссиана. – Посмотрим, что можно сделать с этим безобразием.

За ужином накануне бала Бруни мягко сказала дочери:

– Рысенька, ты не против поехать на бал с герцогиней рю Воронн? Боюсь, мы с папой распугаем всех твоих поклонников.

Про себя же добавила: 'Или привлечем...'

Так и получилось, что на Зимний бал Росинта поехала в сопровождении герцогини. В ярком свете магических огней сверкали драгоценности дам, эполеты офицеров, а также позументы на камзолах штатских, которыми те привлекали внимание наподобие павлинов. Несмотря на все старания, офицеры были в явном фаворе, даже будучи еще молочной спелости. Выпускной курс проникся значимостью своей касты и в основной массе вовсю этим пользовался.

Рысена не видела себя со стороны, хоть, разумеется, долго смотрела в зеркало перед выездом. Уложенные ровной волной не похожие не себя буйные кудри, синие глаза, круглые грудки, робко выглядывающие из выреза, кожа оттенка бледного золота, вполне женская фигура и очень красивое, почти детское, взволнованное лицо манили молодых людей, как Стрему – зажаристый бараний бок. Ее приглашали и юнцы, и молодые люди постарше. Многие, но не Он. Она танцевала, улыбалась, краснела... Через плечо очередного кавалера искала глазами высокую фигуру в черном мундире. Он танцевал то с высокой брюнеткой, то с фигуристой блондинкой,