Сказки Белой Горы. Часть III - Александр Сергеевич Глухов

при каких делах?), в которой служака гневно указывает Кучаку, что он обязан трудится, да ещё с добросовестным рвением, иначе никакого УДО ему не светит. Исполненный важности господинчик (что взять с убогого?) почему-то забыл, что старик пять лет как пенсионер по возрасту, инвалид, да ещё, кроме инвалидности, перенёс недавно инфаркт и операцию, не имеет ни одного взыскания, имеет массу поощрений, характеризуется положительно и т. д. Как цепляется ФСИН за своих подопечных, видимо трясется за финансирование — как бы не урезали…

Через час после вечерней проверки, уверенной походкой пригнутого годами, но значительного когда-то человека, к нас заявился Юра. Мы поначалу обрадовались, но из-за его спины показался свернутый нос Валеры. Я выглянул наружу и ужаснулся: за попрошайкой выстроились Небритый Тузик, Таракан, Лёха Тормоз и Перфильич. Кучак увидел мой испуганный взгляд, не растерялся, высунулся в длинный проход и, замахав руками отправил визитёров восвояси:

— Сегодня приёма нет! Идите, идите, мы заняты.

И все, за исключением старика Юры оказались изгнаны, к моему облегчению. Состояние моё, вероятно из-за пасмурной погоды, оставляло желать лучшего, толком ничего не писалось, а я уже нацелился ознакомится с книгой генерал-лейтенанта Николая Леонова «Холодная война против России». И только было её развернул, как Кучак принялся невозмутимо делить неведомо откуда взятый торт. На мой удивлённый взгляд он ответил коротким пояснением:

— Перфильич передал.

Вот мошенник! Человека вытолкал, а дар забрал.

Юра вскоре нас покинул, а мы углубились в книги. Хихикающий ясногорец время от времени заливался смехом, и становилось ясно, что он дошёл до эпизода со Щукарём. Шолохова он читал самозабвенно, страниц по сто пятьдесят в день. С большим увлечением Александр Васильевич проглотил разве что «Баязет» Пикуля. Я сначала реагировал на его реплики, а потом книга Леонова меня настолько поглотила, что я не заметил, как пролетело время для отбоя…

В середине восьмидесятых годов 20 века считалось, что СССР обрёл окончательное могущество. Да, было много проблем: ухудшалось снабжение («спасибо» косности стареющего партаппарата), разбалтывалась дисциплина, ширилось пьянство, но колоссальные природные богатства и экономический потенциал не допускали ни малейшей мысли о крахе державы. Ракеты Янгеля и Челомея заставили США распроститься со своим преимуществом в военной мощи. Заключительный акт в Хельсинки, казалось бы, навсегда оставлял незыблемыми границы государств. Первый звоночек раздался 9 сентября 1976 года — умер «великий кормчий» Мао Цзэдун. Сам собой открылся ящик Пандоры. Двадцать дней спустя были арестованы четверо членов политбюро, и среди них жена покойного Цзян Цин. Аналитические круги в советской разведке пришли к выводу, что в Китае наступает пора прагматизма и здравомыслия, что хорошо для китайского народа, но неважно для соседей крупнейшей по населению страны мира.

Второй звонок, это выборы римского папы, которым стал поляк Кароль Войтыла и последующие события в Польше. Главный католик с помощью ЦРУ, денежных вливаний и своего авторитета на исторической родине, замутил события, приведшие к краху социалистического лагеря десять лет спустя.

Третья причина — непродуманное вторжение в Афганистан в последние числа декабря 1979 года. Далее, цепь роковых случайностей: избрание актёра Рейгана президентом США, избрание Маргарет Тетчер премьер-министром Великобритании и прорыв к власти в СССР болвана Горбачева…

В 1981 году депозиты в твёрдой валюте, принадлежащие СССР в иностранных банках, сократились с 8,6 до 3,6 миллиардов долларов, а впереди предстояли крупные закупки продовольствия на западе. Горбачев, переведённый в 1978 году, по протекции Андропова, из Ставрополя в Москву, стал заниматься широко разрекламированной Продовольственной программой. Судя по оптимистичным графикам, страну ожидало полное изобилие продуктов и чрезвычайно высокий уровень жизни населения. Как, бывало, прежде, программу заболтали в высоких кабинетах, да на пустозвонных форумах. Получается, вина за провал лежит лично на Горбачеве. В 1984 году СССР был вынужден закупить только зерна 54 млн тонн, не считая прочего… Кстати, для наглядности: когда Россия собрала 70 млн тонн зерна, премьер-министр Медведев стал заливаться соловьём, что мы готовы завалить мир нашей пшеницей… Даже на фоне бездаря Горбачева, этот фрукт ничего не вызывает, кроме презрительного недоумения и удивления своей полной некомпетентностью…

11 марта 1985 года было объявлено о смерти генерального секретаря, престарелого аппаратчика, Константина Черненко. Председателем похоронной комиссии, по давно заведенной традиции, назначался будущий лидер страны. 13 марта (ох, нехорошее число) об избрании Горбачева было объявлено официально. Страна вздохнула с облегчением. Новому руководителю 2 марта 1985 года исполнилось 54 года. На фоне восьмидесятилетних членов политбюро, он казался чуть ли не юным. Люди так устали от немощных и больных руководителей, что готовы были удовлетвориться относительно молодым возрастом правителя. Страна плохо представляла себе нового лидера и практически ничего о нём не знала. Это был последний всплеск энтузиазма в Советском Союзе. Началась так называемая «перестройка». Сразу стал гулять анекдот неведомого автора: встречаются на том свете Брежнев, Андропов и Черненко, начинают с недоумением друг друга спрашивать: «Строил ли кто из них что-либо, а если строил, то что?» Оказалось, никакого общества они не строили, а лишь заботились о собственной власти. Посоветовавшись, они удивленно вопрошают: «Если мы ничего не строили, то что он там перестраивает?»

Люди дивились, что новый лидер говорит без бумажки — это нравилось. Болтал он много и витиевато и, вроде, правильно. В интонации и нюансы пока никто не вникал, а когда вникли — ужаснулись, но стало поздно. В мае 1985 началась немыслимой глупости антиалкогольная компания, вылившаяся в сухообразный закон, массовую вырубку виноградников и тотальное недовольство народа. Осенью того же года с подачи «минирального секретаря», как его окрестили в массах, под уничтожение попали три министерства: сельского хозяйства, мелиорации и сельскохозяйственного машиностроения. На их базе создали сверхконцерн «Агропром». Когда в верхах увидели печальные итоги «работы» этого монстра, тему постарались замолчать и старательно избегали.

Год прошел ни шатко ни валко с точки зрения результатов, зато уж речей хватало, они перехлёстывали через край. Сколько воплей и помпы возникло накануне XXVII съезда партии. Сам съезд подтвердил, что лимит доверия не бесконечен и пощекотал партию левыми речами. Критика снизу напугала власть имущих чуть не до «медвежьей болезни». Количество анонимных обращений и жалоб в ЦК КПСС превысило в 1986 году цифру в 100 тысяч, а это уже не симптом, а крик души…

26 апреля случилась катастрофа на Чернобыльской АЭС, после которой ситуация в экономике стала сильно деградировать, причём, нарастающими темпами…

Ещё один маленький, но показательный штрих: в момент окончания съезда, партийные функционеры, члены правительства, крупные руководители, директора и т. д. хором исполнили интернационал: «Вставай, проклятьем заклеймённый, весь мир голодных и рабов…». Да ведь накаркали на