Бисер - Яна Гривковская

Запущу-ка я в него лучше настольной статуэткой, чтобы он заткнулся, все равно ее не жалко выбрасывать. К тому же хрустальные вещи я метаю грамотно, чтобы они пролетали мимо объекта и громко разбивались о стену. Всплеск мелкого хрустального фейерверка заставит Ника замереть в виде восковой фигуры из музея Мадам Тюссо. И тогда очередь вещать сразу перейдет мне…

— Всё! С меня хватит! Прощай! Теперь ты меня увидишь только по Скайпу, громобой!

По сравнению с моим долби стерео, голос Ника звучит, как первобытное радио без усилителя.

— Катись! Изменщица! Счастливого взлета! — пожелал мне мой герой.

У секретарш сегодня будет пир. Ничто не может принести им большего счастья, чем моя внезапная смерть, желательно в результате случайного падения с Каменного моста. И тогда наверняка вдруг запляшут облака, и кузнечик запиликает на скрипке…

Вот шакал! Пока я думала, что он тихо по мне страдает, он, как ни в чем не бывало, сидел в окопе и разрабатывал планы военных действий по метанию молний в Зозо! Он играл на моих нервах, как на гуслях! А когда их осталось три штуки, стал играть на них, как на балалайке!

Ник обожает все драматизировать. Ему нравится изобретать умопомрачительные версии, а потом самому от них ошалевать.

Я все сделала правильно. Ему стыдно. Обижаться всегда надо первой. Кто первый обиделся, тот и прав…

Почему любовь к мужчине заключается в постоянном доказательстве, что ты не шлюха? По идее, я должна прибежать обратно, кинуться ему на шею и начать бить себя в грудь, пока не отобью легкое. А он будет сохранять психологическую дистанцию, держа свое больное самолюбие в неприкосновенности, изображать душевную боль и не реагировать на мои уменьшительно-ласкательные суффиксы.

Любые мои телодвижения остановятся свинцовым жезлом. Он никогда не упустит возможности посамодовольствоваться: унизить меня, обезвредить, заставить жить в клетке и грызть прутья!

Так зачем лезть из кожи? В ней мне довольно удобно.

Выход в моем случае один — взять в аренду бульдозер и сровнять Ника с землей. А потом высушить из него чучело, повесить в туалете и бросать в него дротики…

На своих четырех

Впредь, я буду писать тоника с маленькой буквы. Меня это немного приободрит.

Он совершил ошибку, не побежав за мной вслед, когда по полу катились тюбики моих блесков для губ, выкинутые из сумки резким движением злого локтя.

Жаль я не могу сгустить конфликт задним числом, в наших отношениях я поставила точку как-то вяло…

А теперь внимание! Знатоки! Как добраться до дому? Я так многозначительно выбежала в неизвестном направлении с чувством собственной безошибочности, что возвращаться теперь будет как-то неэффектно. К тому же я не горю желанием ехать в одной машине среди геометрических фигур с бревенчатыми мозгами.

Стоять с вытянутой правой рукой у дороги — тоже дело опасное и неблагородное. Остается только метро…

Метро

Перед грязными темно-серыми ступеньками, ведущими в подземное царство, на картонных коробках сидят таджички в пуховиках, осетинки и прочие нерастаможенные респонденты, торгующие маринованными огурцами. Огурцы жалобно упираются в стеклянные стенки банок — они напоминают мне меня.

Обожаю вылавливать жирные кривые огурцы из укропно-чесночного рассола и каждый раз радоваться, что на его поверхность не всплыли тараканы…

Перед тем как открыть мотающуюся в разные стороны тяжелую стеклянную дверь, намеревающуюся стукнуть меня по лбу, мои каблуки должны пару раз застрять в вентиляционных решетках, это такой ритуал…

Ну и ну! Столько народу! Подземный город романтично окутан запахом бомжей, сладких пончиков, человеческой мочи, пива, чехлов от гитар для собирания денег и песнями бременских музыкантов.

Это настоящее царство коренных жителей, которые постоянно куда-то спешат, раскачивая при ходьбе целлофановыми пакетиками с изображением улыбающихся снеговиков — «С Новым годом! Спасибо за покупку!»

Должна признать, в ларьках играет сумасшедшая музыка! Я верю в справедливость в этом мире. Бруно Марс больше не будет петь.

Наконец я узнала, где можно купить колготки с заниженной талией, корейские версии кукол Барби, кольца с почти настоящими бриллиантами, зеленые стильные носки, оранжевые бюстгальтеры со стразами и жемчугами, трусы с красными бантами и прочие атрибуты для искушенной публики.

А какой здесь выбор шаурмы и прочих ближневосточных блюд с молотыми трупами баранов в тесте! Иногда ими можно даже не отравиться!

А сколько здесь сумок Mulberry! Очевидно, эта марка крайне важна для поддержания имиджа в метро.

Cумки Сhanel, джинсы D&G, туфли Louboutin … Девчонки, что вы здесь делаете?

Еще раз хочется обратить внимание на то, что мне самой не верится, что весь этот письменный понос может принадлежать моему золотому перу. Не принимайте мою болтовню близко к сердцу. К тому же, если вы в состоянии читать этот бред, то это, к сожалению, ни о чем не говорит, кроме того, что вы умеете читать.

Бабушка часто меня просит, чтобы я перестала писать глупые книги и занялась чем-нибудь полезным. Наверное, надо превратиться в девушку-кошку, чтобы по ночам восстанавливать справедливость в Москве. И питаться я буду кошачьим кормом, который тоже здесь продается. По телевизору утверждают, что теперь он стал еще вкуснее! Остается только догадываться, каким образом они это проверили…

Внутри вагона

Напротив меня стоят какие-то молодые повелители блох в дырявых куртках из кожзама и в золотых «ролексах». Наверное, это программисты. «Дуришь соу гуд!!!» — закричали Rammstein из чужого плеера. Дуришь всех так хорошо!!!

Молодость — это когда ты крутой, очень важный и ничего из себя не представляешь.

Юная девушка, заглатывая горсти сухариков с чесноком, расстелила на коленях известный журнал, на одной из страниц которого изображено недовольное лицо американской кинозвезды, наполовину прикрытое темными очками и немытыми волосами. Ловкие папарацци, как обычно, поймали ее в аэропорту в окружении детсада, который фантастическим образом умещается на ее жилистых запястьях.

Она — идол красоты и благодеяния, постоянно усыновляет детей и радует милосердием не только своих фанатов, но и своего психиатра, ведь не каждый способен открыть у себя дома Организацию Объединенных Наций. Надеюсь, после развода с мужем она не будет делить детей, как табуретки.

Запах свежей типографической краски действует на людей магнетически, предвещая свежую почву для сплетен и размышлений.

Репортажи из загородных домов актеров российских сериалов радуют глаз, со страниц светятся их лучезарные улыбки: это мы у камина, это наши дети в летнем саду, справа — любимый муж, слева — любимый пес. В нашем семействе — полная идиллия!

А вот и ослепительная Даутсен Крёз, которая смотрит на нас с одной из страниц глянца. Одним своим видом эта супермодель способна даже бабочку убедить в том, что та — червяк.

Когда смотришь на ее ровную персиковую кожу, забываешь, что источник молодости и узкой талии «намба ван» — фотошоп, что съемки проходили в грязной необогреваемой студии и что рядом стояли помощник с вентилятором и четыре ассистента фотографа в засаленных шортах и сланцах.

Даже самый успешный человек, рассматривая на картинках загорелые женские тела за рулем кабриолетов, начинает полагать, что у них все намного круче, чем у него, ведь все самое интересное в жизни всегда происходит там, где нас нет. Люди не могут быть счастливы своим счастьем, их интересует чужое…

Людям нужна красивая легенда, примитивная сказка. И они ее получают, всего за 50 рублей. За 50 рублей они покупают возможность сбежать в другую реальность, где все намного красочнее, чем их собственная жизнь, где есть шанс убежать от проблем: от поезда, в котором нельзя прислоняться к двери, от мальчиков, рыгающих пивом напротив, от инвалидов, стоящих возле сидящей молодежи, и от женщин с иссушенной от оттирания полов кожей на руках.

Недосягаемый шаблон журналов рождает стимул борьбы, показывая, что настоящая жизнь там, в районе Парижа и Милана, далеко-далеко, куда тебе не доехать верхом на собственном невежестве.

Журнальные истории рождают сплетни. Сплетни — это еда, без которой не может обойтись ни один социальный человек. Люди жуют уже кем-то пережеванные истории, превращая их в сценарий к фильму со спецэффектами, который еще ни разу не снимался.

«Очевидцы», наблюдавшие за нашими отношениями с тоником, утверждали, что я «развожу» его, как вислоухого кролика, что дворцы с фонтанами и павлинами я уж и не знаю, куда складывать, пачки с долларовыми купюрами крошу по утрам в салаты и целыми днями хожу и спотыкаюсь о тридцатикаратные алмазы.