Интервенция - Иван Алексин

— Всё оружие мы у них отобрали, — доложил мне Косырь. — Только какое там оружие? — презрительно скривился он. — Сабля, топор да ножи. Баловство одно.

Баловство. На настоящих татей, эти подонки не тянули. У них вооружение посерьёзнее будет. А тут, и впрямь, вчерашние мужики побаловаться да своё эго потешить захотели. Вот только этакое баловство для других кровавыми слезами обернулось.

— Бабу прикрой чем-нибудь.

Косарь, кивнув, сорвал со стола кусок грязной, заляпанной материи, уронив на пол деревянную братину с остатками браги, накрыл ею девушку.

— Вы кто такие? — выдавил из себя один из разбойников. — Чего надо?

— Так с поклоном к царю-батюшке приехали, — кривя губы от охватившей меня ненависти, прохрипел я. — Как прослышали, что в округе государь объявился, с тех пор и ищем! Уж не ты ли это?

— Я и буду! — с трудом поднялся из-за стола бородач, грозно пуча брови. — Я самого Ивана Васильевича младший сын!

— Что, опять Дмитрий? — несказанно удивился Косарь. — Так когда я тебя саблей полоснул, ты вроде по-другому выглядел.

— Да то не, Дмитрий! — заступился за своего вожака другой тать, пуча глаза. — Царица Мария двойню родила. Вот и решили царевича Дмитрия оставить, а младшенького Михаила укрыть до поры от греха, чтобы Годунов и его не сгубил.

Вот же! И тут моего батюшку приплели. А о том, что в то время Иван Грозный был жив, а значит, и прятать царевича никакой надобности не было, никто даже не подумает. Хотя, что с обычных крестьян взять? Как ещё и до такого додумались.

— Знать, судьба, — огорчённо покачал я головой. — У Годуновых руки длинные. Сколь не прятали, а всё равно попался.

Хотел просто повесить, но тут Архип деда с тремя мальчуганами привёл. Не знаю уж для чего, но разбойники, ворвавшись в деревню, их пощадили, заперев в подполье. На свою беду. Отдал, получив в обмен мальчишку постарше, что до ближайшей деревеньки нас доведёт. Дед в своём праве; вся деревня — его родственники были, а меня мальчишка с его зятем, Митрошкой сведёт. Тот, если верить старику, бывалый охотник, до самого Болхова лесными тропами доведёт.

* * *

— Княже, Фёдор Иванович, не гневайся, что разбудил, — в тёмном дверном проёме появилась фигура дворецкого с мерцающей огоньком плошкой в руке. — Гости на дворе.

— Кого в такую пору принесло? — закряхтел Мстиславский, нехотя поднимаясь с кровати. — Смотри у меня, Филька. Если понапрасну потревожил, не миновать тебе плетей!

Впрочем, грозился князь так, для порядку. Филька, служивший князьям Мстиславским с малых лет, начав ещё при его батюшке, дело своё знал туго и обеспокоить отправившегося почивать господина попусту, ни за что бы не посмел. Раз на незваных гостей, нечаянно заявившихся на подворье в ночную пору, собак не спустил, и пуще того, его разбудить осмелился, значит и гости те непростые. Либо в статусе князю равны (а таковых на Руси не много сыщется), либо что-то очень важное хозяину сообщить имеют.

— Князь Иван Михайлович пожаловал, — дворецкий шагнул в комнату, зажёг от плошки подсвечник и добавил со значением в голосе: — Да, не один.

— Кто с ним? — выдохнул Мстиславский, сразу почувствовав неладное.

— Богдан Бельский, княже.

— Чего⁈ — взревел князь, вложив в этот рёв всё своё негодование недальновидным поступком Воротынского. — Он что, последний разум потерял, Богдана сюда тащить⁈ Да за моей усадьбой денно и нощно послухи Васятки Окаянного следят. Уже, наверное, со всех ног к Годуновскому цепному псу с доносом бегут!

— Не должны, Фёдор Иванович, — осторожно помотал головой старый дворецкий. — Бельский среди холопов Воротынского затесался, а на дворе ночь. Разве разглядишь? А князь Воротынский к тебе и раньше, бывало, в ночную пору в гости заезжал.

— Заезжал, — зло потянул Мстиславский, — да не с таким гостинцем! Бельский Годуновым первый враг. Прознает о нём Грязной, в горло вцепится, не оторвёшь. Покуда за ним сила. Ладно, — махнул князь рукой, смиряясь с неизбежным. — Крикни сюда Прошку. Одеться поможет. И за челядью проследи. Если кто рядом с нами крутиться будет, до смерти запорю.

— Как повелишь, милостивец. Всё сделаю.

— Будь здрав, Фёдор Иванович.

— И вам здравствовать, бояре.

Мстиславский вернул поклон, стараясь скрыть за приветливой улыбкой растущее беспокойство. Очень уж ему не понравился лихорадочный блеск в глазах Ивана Воротынского. Видимо что-то задумал старый боярин; смелое, рискованное, в случае неудачи, лютое. За это и тайное появление в Москве Бельского говорит. Не рискнул бы Богдан без великой на то нужды, самолично в лапы к Грязному сунутся. Тут большой кровью и смертями пахнет!

Но то, ладно. Он только рад будет, если заговорщикам удастся Федьку Годунова с престола сковырнуть. Сам о том исподволь Воротынскому и нашёптывал. Другое дело, что князь Мстиславский, верный своему принципу, при любом заговоре предпочитал оставаться в тени, выдвигая вперёд властолюбивых дураков. Шуйские, Романовы, где они все? Два знатнейших боярских рода почти под корень извели. А он за все эти годы ни разу даже в опале не побывал.

Вот и теперь. Осторожно вытолкнув Воротынского, после ареста князя Лыкова-Оболенского, во главу боярской оппозиции, Мстиславский рассчитывал отсидеться в стороне, внимательно наблюдая за грядущими событиями: получится у заговорщиков Годунова свалить — хорошо, он в накладе не останется, нет — так он тут не причём, вон они заговорщики. Их и казните.

Неожиданный ночной визит Воротынского с Бельским, приехавших с явными намерениями втянуть его в заговор, ломал всю игру. Но вот так запросто незваных гостей не прогонишь. Их появление — уже свершившийся факт. И нужно теперь хотя бы те вести, что Бельский привёз, узнать да что они сделать задумали, выяснить. Глядишь, и получится как-то извернутся и всё в свою пользу обернуть.

— С чем пришли, гости дорогие, — ничем не выдал своих мыслей хозяин. — Не желаете ли, я велю поснедать накрыть да лучшего вина заморского на стол поставить.

— Оставь, Фёдор Иванович, — раздражённо отмахнулся от предложения Воротынский, тряся поседевшей бородой. — Не затем мы к тебе в неурочную пору пришли, чтобы пиры закатывать. Тут вон, Богдан, важные вести из-под Брянска привёз.

— Из-под Брянска⁈ — сделал стойку Мстиславский. Узнав о развороте армии Ходкевича на Юг, он уже который