Интервенция - Иван Алексин

Я вытянул шею, до рези в глазах вглядываясь в показавшееся вдалеке войско. И, в этот момент, вечерний ветерок развернул стяг на древке знаменосца.

— Да какой же это князь Михаил? — растерянно пробормотал Пожарский. — То Андриевич с остатками своих черкасов вернулся.

Я оглянулся, встретившись с потухшим взглядом большого воеводы. Ну, вот и всё. Похоже, это точно конец.

Глава 10

26 апреля 1609 года от рождества Христова по Юлианскому календарю.

— Впереди тропа, государь, — соскочив с коня, поклонился мне Архип. — И не велика вроде, а трава хорошо утоптана. И главное тянется на северо-восток. Как раз в сторону Быхова.

Я молча кивнул десятнику, давая понять, что услышал, ткнул палкой в небольшой костерок, размышляя, как поступить. Новость была и хорошей, и, в то же время, плохой. За трое суток петляния по лесу, мы, стараясь сбить со следа казачьи отряды Ходкевича, в такие дебри забрались, что уже и сами представления не имели, где находимся. Впору «Ау» хором кричать! Поэтому обнаруженная десятником тропинка самым настоящим Божьим благословением могла показаться. Вот только куда нас эта тропа выведет, никакая гадалка ответить не сможет. Союзников до самого Быхова у меня здесь нет. Да и в самом городке, даром что на прошлой неделе мне в верности поклялись, ещё неизвестно, как после известия о недавнем разгроме, к моему появлению отнесутся.

— А что там дальше по тропе, проверил? — хмуро посмотрел на десятника Никифор.

Старший рында пребывал едва ли не в худшем настроении, чем я. Даже языком гораздо меньше трепать стал, высказываясь только по делу. По всему видать, всё простить себе не может, что вся охрана вместе с отрядом стремянных во время прорыва в ночном сумраке затерялась. И даже то, что сам каким-то чудом меня не потерять в той кровавой мясорубке умудрился, себе в заслугу не ставит. А зря! Это в поле на фоне зацепившегося за горизонт солнечного диска, ещё довольно неплохо видно было. В лес сунулись, лишь силуэты вокруг друг с другом рубятся да в тебя железом пырнуть норовят. И не факт, что только враги. Там уже и своих от чужих нелегко отличить было. Вот мою охрану в этой мясорубке и завертело!

— С версту проехали, — ответил ему Михайлов. — А дальше куда? Эта тропинка на десятки вёрст может тянуться. Далеко ускачем, с кем царь-батюшка останется?

Вот тут он прав. Без его десятка нам совсем грустно станет. Он, можно сказать, сейчас, всей моей конницей командует. Пора уже в царские сотники выводить!

Я в который раз машинально потянулся к правому уху, коснувшись пальцем надорванной мочки.

Проклятый лучник! Самым краешком наконечника черканул. Срастётся ли? А если бы чуть левее? И левый бок прилично так побаливает. Даже и не понял в горячке боя; то ли ткнули в него чем, то ли сам неудачно ударился.

А, Архип Михайлов, молодец. Кто же знал, что из того напуганного и растерянного новика, что я под Ярославлем помиловал и затем в дети боярские поверстал, такой добрым воином вырастит? Сам ещё молод, а пользы успел изрядно принести. Мою послание Кердыбе в Калугу сумел доставить, в разгроме отряда Лисовского поучаствовал. Да и здесь, во время ночного прорыва, почти весь свой десяток как-то сумел в темноте не растерять. И как итог, присоединившись ко мне вчера, мою «армию» почти на треть усилил, доведя оставшийся со мной после битвы отряд аж до двадцати восьми человек!

При воспоминании о недавнем разгроме, я ещё больше помрачнел, невольно передёрнув плечами.

Появление Андриевича с остатками запорожского войска, окончательно предопределило исход сражения. Если прежде, разгромив полк Зборовского и тем самым заставив замолчать пушки на противоположном берегу, мы ещё могли надеяться на то, что удастся продержаться за обозами до наступления темноты, то появлению ещё нескольких тысяч черкасов, нам просто нечего было противопоставить. Оставалось идти на прорыв, в надежде, что хотя бы часть армии удастся спасти. Всё же в лес в ночную пору не лучшее место для преследования разбитого врага. Вот только для начала на тот, другой берег нужно было ещё прорваться. Прорваться, переправляясь вплавь через реку, под градом бьющих практически в упор пуль и стрел.

Трёхтысячная конная лава дружно ударила, казалось, вспучив своей массой речушку до самого дна, вмяла в землю копытами кустарник, не замечая падающих тут и там с коней всадников, ворвалась в тёмную стену леса. Где-то там, скрытая за стволами деревьев и листвой, закипела жаркая схватка, сдвинулась, судя по звукам вглубь леса, попутно заставив замолчать вражеские пушки.

— Пора, Фёдор Борисович, — размашисто перекрестил меня князь Пожарский. — Пусть Господь тебя хранит, — мотнул он головой в сторону двух сотен выстраивающихся на берегу стремянных. — Вырвешься, мы следом на прорыв пойдём.

— Болхов, князь. К Болхову отходите. А нет, так к Одоеву и Туле пробивайтесь. Скопин-Шуйский и сам за себя постоять сможет.

И я ускакал, оставив войско прикрывать своё бегство. Именно бегство, чего уж там! Нужно быть честным хотя бы с самим собой. Хотя вынудил меня к нему князь Дмитрий, твёрдо заявивший, глядя мне прямо в глаза, что в ином случае все мои воины здесь и лягут, до последнего защищая своего царя. А вот если я данное «тактическое отступление» совершу (вот же, и не царедворец вроде, боевой воевода, а умеет в обёртку слов этакое позорное деяние завернуть), он попытается хотя бы часть войска сохранить.

Совершил, растеряв во время прорыва всю свою охрану и встретив лишь с Никифором рассвет на краю небольшого болотца. И вновь в моей голове возник образ Альфреда Великого. Тот также, будучи разгромлен данами, в одну харю тину сапогами месил. Но он то потом сумел подняться и должок с процентами вернуть, а вот я… Далеко не факт.

— Вместе пойдём, — резко мотнул я головой, пытаясь прогнать прочь тягостные мысли. — Ты только пару всадников, Архип, вперёд пусти. Косарь, собирай воинов. Надоело всё. По тропе поедем.

Да, во главе моего небольшого войска стоял рыжебородый тёзка, тот самый, что два с половиной года назад от меня отрёкся. Особого доверия у меня к меня к нему не было, но не Архипа же воеводой ставить? Тот, может, в разведке и шастанье по лесам толк знает (иначе бы Подопригора его в десятники не вывел), но пока ещё только исполнитель и