Застава - Сергей Лукьяненко

Кстати, однажды я попытался смешать его с кока-колой, протащив в Центрум упаковку жестяных банок. Результат был просто тошнотворный. А вот с тоником, вопреки всякой логике, он смешивался прекрасно…

Дверь кабинета отворилась. Я вскинул голову и увидел Эйжел. Девушка мрачно смотрела на меня. Я молчал.

Наемница прикрыла дверь, подошла ко мне. Я попытался угадать, что меня сейчас ожидает – крепкое рукопожатие, затрещина или презрительный ледяной тон. Судя по всему – последнее…

Эйжел плюхнулась ко мне на колени, крепко обняла и страстно поцеловала. Я едва успел отставить стакан.

– Удьарник…

– Эйжел…

– Чьто стьряслось? Чьто ты натьвориль? Чьто ви натьворили?

Вопросы не мешали ей жарко целовать меня, прижимаясь всем телом. Несмотря на неуместность ситуации, я понял, что меня это возбуждает.

– Эйжел… Послушай меня. Да послушай же!

Она отстранилась и села рядом с видом послушной девочки. Шмыгнула носом. Пожаловалась:

– Я скючала… Очьень… Говорьи!

Пока я рассказывал (максимально кратко, даже упустив наше сборище и совещание в Москве – что для Эйжел эта незнакомая Москва в мире, куда она никогда не попадет), Эйжел налила себе виски и выпила залпом, потом смешала с водой и, забравшись на диван с ногами, принялась попивать. Слушала она, впрочем, очень внимательно.

– Нас кто-то подставил, – закончил я. – Не знаю, зачем. Но мы должны спасти остальных, а потом уже разберемся.

– Ты уверен, что вас подставили? – Эйжел снова заговорила чисто, без всякого акцента. – Ударник! Пограничный штаб – серьезная структура. Ты даже не представляешь, насколько серьезная!

– Да уж, не представляю, – фыркнул я. – Откуда мне знать-то?

– Тебя никогда не удивляло, что большинство пограничников – земляне? – спросила Эйжел, понизив голос.

– Ну… – я развел руками. – Так уж сложилось. Наш мир наиболее развит технически, нам проще достать хорошее оружие, да и более сложную технику для коротких акций. Мы умеем переходить из мира в мир, а это очень важно для нашей работы.

– Допустим. Но какую границу вы охраняете?

– Мы охраняем территории Центрума… – я замолчал.

– Ну да. Из свойственного землянам альтруизма! – Эйжел презрительно улыбнулась, демонстрируя свое мнение то ли о землянах, то ли об альтруизме в целом. – Или ради прибыли? Ради прибыли вы бы оседлали потоки контрабанды между мирами.

– Что ты хочешь сказать?

– Ударник, двести лет назад весь Центрум уже был покрыт сетью железных дорог, а в воздухе летали первые самолеты. Он опережал вас в развитии… – Эйжел прищурилась, – лет примерно на сто. Так?

– Ну, наверное, – кивнул я.

– А потом произошел катаклизм. Вы его называете «пластиковой чумой», а в Центруме его называют «праздник мертвых». Знаешь, почему? Потому что люди завидовали мертвецам. Потому что огромная страна оказалась разрезанной на кусочки, из каждого угла вылез монстр, из каждого человека – зверь, а из каждого шкафа – скелет… Потому что в одних краях хватало еды, но обычная холера косила народ подчистую. А в других краях были лекарства, иногда даже техника… но не было еды.

Она помолчала. Добавила:

– У горцев не было еды. Горцы – потомки шахтеров из горных поселков. Вокруг еды тоже было мало. Но шахтеры крепкий народ… они спускались за едой в долины, грабили… уносили все, что могли найти… уводили скот… и людей тоже уводили. Моя мать однажды сказала, что в детстве пробовала человечину. А бабушка и не стеснялась, до сих пор вздыхает, что кланы перестали жить набегами и приводить «двуногую скотину». Она совсем из ума выжила… я ее, наверное, сама прибью, если вернусь в горы и найду живой.

Меня передернуло. Да, я знал, что после катастрофы горные кланы занимались грабежом, упоминалось и про людоедство. Но Эйжел этой темы не касалась.

– И не мы одни такие, – продолжала Эйжел. – Ну да, в Клондале еды хватало, не роскошествовали, но уж миску похлебки каждый нищий мог получить. Зато что пришлось пережить, чтобы стать главной мастерской Центрума… Дети у простонародья работают с пяти лет. У кого получше с координацией движений – на фабриках и заводах. Те, что посильнее, – на шахтах. Вначале кусочки угля и руды подбирают, потом и кайло берут. У самых умных есть шанс попасть в обучение на инженера, но только если очень повезет. Простолюдины доживают до сорока – сорока пяти лет. Их косит силикоз, травмы, интоксикации. Это цена выживания Клондала. Зато элита живет на широкую ногу. Все красиво, цветы благоухают, на балах ведутся умные разговоры… Так везде, Ударник. Наш мир двести лет назад упал в пропасть – и до сих пор выкарабкивается. Если бы не то, что мы – перекресток всех миров, то не выкарабкались бы вообще. Бегали бы по Центруму пещерные люди, жрали друг дружку…

– Я понимаю, Эйжел…

– Ты не понимаешь другого! – девушка сверкнула глазами. – Пластиковая чума принесена извне. Центрум сознательно уничтожили, причем уничтожили по уму, аккуратно, чтобы он не обезлюдел совсем, не стал непригоден для жизни… ведь мы – единственный путь из мира в мир.

– Ну, слышал я такую версию, – кивнул я. – Правдоподобно. Но не доказано! Может, ваши ученые сами получили вирус… или создали каких-нибудь нанороботов…

Эйжел фыркнула.

– Центрум тогда был гораздо умнее вас, Ударник. Но до нанороботов и искусственных вирусов не дорос. Вы и сейчас неспособны такое создать, а в Центруме был уровень развития как в начале двадцатого века на Земле… Это кто-то другой. Очаг…

Эйжел сжала кулаки.

– Хорошо, Очаг, – кивнул я. – И что с того?

– С того, что вы – следующие, – спокойно ответила Эйжел.

Я налил нам обоим виски. Привлек к себе Эйжел – и она удивительно легко подалась, прижалась ко мне.

– Рассказывай, девочка, – попросил я. – Не пойму, к чему ты клонишь, но уж если начала – расскажи все.

– У меня был… есть знакомый, – неохотно сказала Эйжел. – Из штаба Пограничного корпуса… из службы внутренней безопасности…

Несмотря ни на что, я ощутил короткий укол ревности. Задавил его и продолжил слушать.

По мнению Эйжел, которое опиралось как на ее наблюдения и размышления, так и на слова неведомого «знакомого», сразу после катастрофы в Центруме многие земляне заподозрили, что «чума» имеет не природное происхождение. Может быть, у них были к тому какие-то особые основания, может быть, нет – но пользуясь неразберихой и паникой, царящей по всему Центруму, группа землян предложила властям нынешнего Сургана организовать «Корпус пограничной стражи». Костяк ее составили русские и французские добровольцы (похоже, все они были членами какой-то земной тайной организации, вроде масонской ложи), потом стали прибывать немцы, американцы, повалил народ и из других уголков Земли. Но, кстати, и по сей день официальным языком пограничной стражи был французский, а звания пограничников – старыми русскими.