Тренировочный день 4 (СИ) - Хонихоев Виталий

— Знаешь а мне так даже больше нравится, чем в поход ходить, — говорит Лиза Нарышкина, когда рядом с ней на песочек плюхается улыбающаяся Инна Коломиец: — сейчас бы таскались по лесу с рюкзаками за спиной, потели бы, комары нас ели… а тут — лежим на песочке и отдыхаем. Видела, какая фигура у Виктора Борисовича?

— Нарышкина, а ты упертая. — Инна переворачивается на спину и щурится на солнце в зените: — вот просто так не сдаешься, а? Он же тебе русским языком сказал — отстань от меня, хотя бы на три года.

— Ну… вообще-то у Борисенко тоже фигура ничего, как для мальчика. Руки у него такие, с мускулами. Небось представляешь, как он тебя руками этими в темном коридорчике зажимает, а? — хмыкает Лиза, заворачиваясь в большое пляжное полотенце.

— Ваша лошадь тихо скачет, Боярыня Нарышкина. — отвечает ей Инна, приподнимаясь на локтях и вглядываясь в купающихся девушек и парней: — я давно уже по Артуру Борисенко не сохну.

— Значит все-таки сохла. — заключает Лиза.

— Сохла. — соглашается с ней Инна: — но после того, как он у Ксюши книжки попросил — как отшептало. Не знаю почему. Может быть, у меня в подсознании образ идеального мужчины книжек не читает. И вообще не сильно интеллигентный. Вот пока он Лермонтовича поколачивал и вообще такой отстраненный хулиган весь из себя был — он мне нравился. Профиль лица такой, как будто со страниц книжки сошел, говорит мало, всегда готов к насилию… вот такое мне нравится. А он оказывается ботаник, книжки читает…

— Странная ты, Ин. — говорит Лиза: — чем тебе умные парни не угодили? Вон, Лешка Горвинек даже ракетостроением увлекается и стихи пишет. И на тебя глядит постоянно, вот ты только отвернешься, так он на тебя глядит. Умные парни это круто.

— Но не ботаники. — качает головой Инна: — чего, пошли снова купаться? Я только согреюсь немного и…

— Водичка как парное молоко! — рядом с ними садится Яна Баринова: — теплая-теплая!

— Это точно. — кивает Инна и смотрит в сторону озера: — Ксюшу из воды теперь не вытянуть, она вообще никогда не вылезает. До последнего будет плескаться, уже и губы синие, а все равно…

— Ого! — Яна поворачивает голову и понижает голос до шепота: — а вы видели какой купальник на Ирии Гай⁈ Даже меньше, чем на мне в тот раз, в бассейне!

— Канеш. — задирает подбородок Лиза: — я ж говорила, такое сейчас в моде. Мини-бикини называется.

— Это у нее не мини-бикини, а микро-бикини какое-то. — говорит Инна: — все парни вокруг на нее слюни пускают, отвратительно. Мне кажется, что если бы она тут голой ходила — и то не так сильно внимание привлекала бы…

— Ты ее голой не видела. — вздыхает Лиза: — а у меня на сетчатке глаза это выжжено. Как она стоит на лестничной клетке и с Витей целуется, а с нее простыня спадает вниз, как занавес в Большом Театре. Нееет, наши пацаны такого зрелища бы не пережили. Меня вот только то утешает, что через три года у нее сиськи отвиснут и морщинки появятся…

— Вряд ли через три года у нее морщинки появятся, да и грудь у нее не такая большая чтобы…

— Инна! Ты вообще на чьей стороне⁈

— Точно отвиснут. Будут как сморщенные мешочки старухи Изергиль. И вся она сморщится и будет как изюм. — тут же соглашается с ней Инна: — ужас просто что с людьми время делает. А ты только расцветать будешь, Боярыня.

— А мне она нравится. — говорит Яна: — а чего? Видели как она плавает? Как дельфин, ей-богу! Я ни разу не видела, чтобы на обычном озере «баттерфляем» плавали!

— Хватит уже про Лилю Бергштейн говорить. — морщится Лиза: — лучше давайте подумаем, что вечером делать будем. Виктор Борисович же нас к себе приглашал после отбоя.

— Лизка! Никого он не приглашал! Он сказал, чтобы мы в автобусе не бухали, а приберегли выпивку для вечера! Чтобы подушки в Икарусе не заблевали! Только такая долбанутая как ты могла решить, что это — романтическое предложение!

— Знаешь, Ин, вот ты как Фома Неверующий. Как люди, которые не верят в прогресс. В то, что возможны самолеты. Человек испокон веков мечтал летать, а такие ретрограды как ты за одну мысль об этом на костре сжигали. — Лиза складывает руки на груди: — он же сказал «приберегите для вечера»! Что это значит, а? Вот что по-твоему слово «вечер» обозначать может?

— Вечернее время суток? — предполагает Яна.

— Вот именно! Спасибо, Барыня, ты подмечаешь очевидное. Вечер! Приберегите для вечера! Значит он — хочет выпить с нами в неформальной обстановке. А где еще он смог бы такое сделать, а? В городе у него квартира коммунальная, негде. А летний лагерь как раз для такого и создан.

— Я к Виктору Борисовичу в окно не полезу. — говорит Яна: — мне еще за прошлый раз стыдно. Он хороший человек и преподаватель, а мы с водкой к нему в окно лезть будем?

— Во-первых не с водкой, а с ликером «Амаретто», который черемухой пахнет. — говорит Лиза: — а во-вторых…

— И с бутылкой самогона от Ксюхиного отчима. — хмыкает Инна: — то-то он обрадуется, когда нас увидит…

— А во-вторых, ты мне подруга или как⁈ — Лиза садится на песок, скрещивая ноги под собой и глядя на Яну строгим взглядом.

— Платон мне друг, но истина дороже. — отзывается Яна: — конечно я твоя подруга. На то и нужны подруги, чтобы отговорить свою подругу от такой дурацкой затеи. Я даже не знаю, чего больше тут нужно бояться — что не получится ничего или же что все получится. Мало того, что в этом лагере в прошлом году Добрая Вожатая была, так мы сейчас своими руками создадим легенду о Добром Физруке? Не, спасибо. Я с мамой насчет всего этого секса говорила, и она сказала, что первый раз нужно чтобы с любимым человеком. А я еще и не любила никого… нравился мне один мальчик, но то еще в детском садике было…

— Ничего не знаю. — мотает головой Лиза: — вечером после отбоя берем выпивку и лезем в окно к Вите. Он нас не прогонит… не должен прогнать.

— А чего ж ты тогда тут сидишь на песочке, да еще и полотенцем прикрылась? — прищуривается Инна: — почему не выгибаешься на мокром песочке в новеньком болгарском купальнике? Да еще и красного цвета. Я думала ты там будешь фланировать туда и сюда под бдительным взглядом нашего физрука, а то и утонуть попытаешься, чтобы он тебя спас и дыхание изо рта в рот делал…

— А это неплохая идея. — бормочет Лиза себе под нос и качает головой: — но пока тут Лиля Бергштейн в своем купальнике, я с себя полотенце не сниму.

— Понятно. — прищуривается Инна: — не хочешь чтобы тебя с ней сравнивали.

— Ты чего, Лиза. Ты же красивая! И все у тебя на месте. — тут же говорит Яна: — вот все прямо. Мальчики за тобой ходят опять-таки… пошли купаться.

— Ей нужна любовь не мальчика, но мужа. — говорит Инна и потягивается: — ну вы как знаете, а я пошла еще разок окунусь. Пока лето длится — нужно наслаждаться каникулами! Барыня, пошли!

— Ага. Сейчас. — Яна смотрит вслед Инне, которая легко вскочила на ноги и убежала вперед, с размаха нырнула в озеро и поплыла.

— Какие у Инны ноги длинные. — говорит Яна: — и вообще, Лиза, хватит себя сравнивать с Лилей. Она же Ирия Гай, ты что хотела? Вот представь себе что никто бы твоего Виктора Борисовича не любил и не ценил, что тогда?

— Тогда он был бы мой.

— Вон и Лермонтович может твоим быть. Тебе Виктор Борисович только потому и нравится что он популярный и…

— Ой, завались, Барыня. Я его еще тогда полюбила, когда у него ни Лили ни команды волейбольной не было. Когда его эта прошмондовка Анжела бросила. — Лиза кутается в пляжное полотенце так, как будто она мерзнет, хотя на небе ни облачка и солнце припекает будь здоров.

— Прошмондовка. — Яна катает слово на языке: — какая ты злая, Лиза. Хорошо хоть про Лилю так не говоришь.

— Она ж моя соседка. Я ее давно знаю. — отзывается Лиза: — хорошая она. Даже слишком. Раньше я ревновала, а теперь — нет. Она будет мне как старшая сестра, а я буду у них младшей женой.

— Права Инна, упертая ты. — Яна встает: — ну так что? Пошли купаться? Вон, твоя Лиля уже тоже в полотенце закуталась, так что можешь и явить свои телеса миру и городу.