Заставь меня влюбиться - Селина Аллен

невыносимый мудак! Хотя для этого мне даже точку на своей руке ставить бы не пришлось, – вдруг выпалила она, повергая меня в оцепенение.

Впервые наша ссора не вызывала во мне отрицательных эмоций. Ведь Сабрина была права, я действительно был не справедлив к ней. И сейчас мне хотелось улыбнуться, ведь ее нос так забавно дергался, когда она ругалась, а серые глаза от внутреннего раздражения становились прозрачными, словно стекло.

Кажется, я тронулся умом.

Чтобы избавить себя от ненужных мыслей, я сел на пол поодаль от них и принялся ненавязчиво наблюдать за тем, что рисует Аврора. Рисовала она в основном какие-то фигуры разноцветные, но не думаю, что годовалый ребенок должен обладать навыками Пикассо [1] .

– Ты художница. И я понимаю, почему ты пришла работать в отель, но разве не было ни одной вакансии, где ты смогла бы делать то, что тебе нравится и получать за это хорошие деньги? – спросил я Сабрину.

Даже не взглянув на меня, она покачала головой.

– Такое бывает только в мечтах. Важней всего для меня было найти работу с хорошей страховкой. А в Хэтфилд страховые планы были максимальные, даже для ассистентов.

– Ты говорила, что твой дедушка умер, когда ты была на восьмом месяце. Как же ты справлялась со всем? Я не знаю, что такое беременность, но что-то подсказывает мне, что это тяжело, когда в тебе сидит дитя.

Сабрина грустно улыбнулась, выводя что-то кистью на листе бумаги.

– Это тяжело. Хотя, это было еще не самым тяжелым. Тяжелее всего было из-за дедушки. Он долго мучился от болей. У него был рак. А я чувствовала себя бессильной. Я старалась работать на износ, чтобы обеспечить ему лечение, но система здравоохранения в нашей стране отвратительна. Немного помогала Медикэр [2] , но она покрывал лишь часть услуг.

– Ты говоришь, что работала на износ. Как я полагаю в стриптиз-клубе. С животом? – изумился я.

– Да, – тихо отозвалась она. Сабрина была юна, ей двадцать пять, если мне не изменяет память, ее лицо было гладким, еще не украшенное морщинами, но взгляд был совсем несоизмерим с ее возрастом. Глаза ее выглядели старше, что говорило о тяжелой жизни.

Она работала в стриптиз-клубе. Тогда мне казалось это забавным, но сейчас в груди что-то неприятно покалывало. Беременная моим ребенком, молодая привлекательная девушка работает в месте, куда могут заглянуть самые настоящие подонки.

Заметив ошеломление на моем лице, она поспешила объясниться.

– Я ушла из клуба на позднем сроке, когда мой живот буквально стоял перед глазами у посетителей, – сказала она. – Беременная официантка это не тот человек, которого хотя видеть мужчины в эпицентре похоти и порока. Некоторые, правда, испытывали жалость, примерные семьянины с одной, а то и двумя нашими танцовщицами на коленях давали мне огромные чаевые. Один такой вознаградил меня двумя тысячами долларов. – Рассказывая об этом, Сабрина улыбалась, но улыбка эта была вовсе не счастливой, а скорее высмеивающей действия клиента. – Полагаю, это была милостыня, или так он решил искупить свои грехи, ведь дома его ждала жена с новорожденной крохой.

– Откуда ты знаешь такие подробности? – изумился я.

– Наши девочки знали. Мужчины приходили к ним не только за эстетической и физической потребностью, иногда им просто было не с кем поговорить, – пожала плечами она. – Я знаю, что и те, кто любил своих жен, пропадали в нашем клубе. Иногда они даже не тратили время на шоу в зале, а сразу заказывали приватный танец. Стоит ли говорить, что в темной комнате с огромной кроватью не танцуют? Хотя секс тоже своего рода танец.

Я заметил, как она смотрела на меня, она видела во мне всех тех женатых мужчин, которые позабыли о своих семьях и развлекались с девушками, отставляя тем огромные суммы денег, и подобный взгляд сильно раздражал меня, ощущался камнем на моей груди.

– Чем же ты зарабатывала после? – спросил я, только бы она не смотрела на меня так.

– Я рисовала.

Ничего не понимаю.

– Что рисовала? Картины?

Сабрина улыбнулась на секунду, обескураживая меня этим, ведь улыбка, наконец, была светлой, не саркастичной, ехидной или высмеивающей что-то, а простой лучистой улыбкой. Или сегодня был просто замечательный день, или ее улыбка вдруг заставила мою грудь потеплеть.

– На сайте объявлений я нашла один запрос от пары, ожидающей ребенка. Они искали художника, который смог бы разрисовать детскую. У меня было небольшое портфолио, к тому же мой живот разжалобил их, миссис Уайт так точно, она постоянно болтала о своей беременности и моей беременности. Я получила работу на полтора месяца и парочку чеков на весьма солидную сумму. – Она почесала лоб большим пальцем оставляя на нем след от голубой краски. – От комнаты они были в восторге. Все в лиловых и бежевых тонах, мультяшные единороги и ландыши. Такая работа была удобна для меня, не было строгого графика. Потом ко мне обратились знакомые Уайтов, и так я разрисовывала еще несколько комнат, пока Аврора была мала, а мне нужен был гибкий график.

Меня укололо от чувства вины перед ней, но я постарался отмахнуться от этого болезненного ощущения. Сабрине пришлось нелегко, и она была права в одном: мне не понять каково это, даже представить не могу.

В два счета я оказался рядом с ней и провел пальцем по ее лбу, стирая голубую краску. Она нахмурилась, приоткрыла рот и зачарованно взглянула на меня снизу вверх.

Я не спешил убирать палец, ее кожа была такой мягкой. Впервые я замечаю нечто подобное. Внутри меня возник порыв провести ладонями по ее лицу, шее, но я подавил это в себе. Чертово наваждение сводит меня с ума. Мне срочно нужно с кем-нибудь переспать.

– Что ты делаешь? – непонимающе спросила она.  

– У тебя краска на лбу.

Ее губы сложились в форме буквы «о», я убрал руку, а она принялась ребром руки стирать краску со лба. На секунды мне показалось, что в ее глазах промелькнуло разочарование, словно она