Заставь меня влюбиться - Селина Аллен

оторвать взгляда. Дверь вдруг скрипнула, и мне пришлось скрыться, чтобы не быть застигнутым на подглядывании. 

Как возможно, что от одного вида ее голого тела я застыл словно подросток, впервые увидевший фильм для взрослых? Я помню, как был зол на Сабрину, ведь считал, что она устроилась в Хэтфилд специально, преследуя какие-то свои цели, касающиеся меня. После этого злился, что она родила Аврору и не сказала мне. Но в каждом из своих суждений я жестко ошибся, и в конечном итоге моя злость стала постепенно испаряться. А сейчас, когда карты вскрылись, и оставались только я и она в одном доме, понимание всего ужаса происходящего обрушилось на меня холодной волной: я чертовски сильно хочу Сабрину – маму моей дочери, девушку, которую увез из Нью-Йорка, шантажируя тем, что заберу у нее дочь. Ту Сабрину, которая ненавидит меня. Я в дерьме. 

И ведь я никогда не отрицал, что она привлекает меня физически. Красивая девушка не может не привлекать, но тут было что-то другое. Настойчивые образы ее обнаженной или картинки нашего секса постоянно мелькали перед глазами, как если бы, опрокинуть ее на простыни и накрыть ее тело своим, было единственным, что требовалось мне, чтобы успокоить этот чудовищный гул в голове.

Сегодня был выходной и я не торопился на работу, однако когда я спустился вниз, застал Сабрину и Аврору в гостиной. Мой взгляд скользнул по шелковому короткому халатику, в который была одета Сабрина. Его края были запахнуты совсем слабо, дуновение ветра и халат распахнется, являя мне ее большую грудь и розовые соски, отвердевшие от утренней прохлады, пришедшей с океана.

Нет.

«Перестань!» – приказывал я себе.

Нужно что-то сделать с этим напряжением, которое вот-вот разорвет мою ширинку.

Сабрина сидела на полу, как в тот последний раз, когда мы говорили с ней, Аврора находилась рядом и рисовала. Я обратил внимание на дочь, на смешные хвостики на ее голове, на розовый хлопковый комбинезон и милые пушистые носочки на ее маленьких ножках. Это не могло не вызвать улыбку на моем лице. Она была такой крошечной, что порой, когда возникало желание коснуться ее ручки или ножки, я отдергивал себя, боялся что могу сделать ей больно. Тем не менее, это желание не угасало. Вместе с тем она была абсолютно очаровательна, милый и очень красивый ребенок, хотя о красоте детей до этого я даже никогда не задумывался, да и не считал детей красивыми, но Аврора была другой.

Рядом с Сабриной развалился Брюс. Судя по собачьему храпу, он спал.

– Сейчас девять утра, почему вы не спите? – спросил я, присаживаясь на диван.

Сабрина, которая до этого старательно делала вид, будто меня нет в этой комнате, вскинула голову. Волосы ее были распущены и слегка взъерошены, словно она только-только встала с постели. Взгляд был расфокусирован, да и тот она не могла подолгу удерживать на моем лице. Она как-то нервно оглядела себя и запахнула халат посильнее. Она словно стеснялась показываться в таком виде.

– Я думала, ты уже ушел, – буркнула она, отворачиваясь.

Действительно. Сабрина стеснялась того, как выглядит. Глупая, даже со следами от подушки на лице она выглядело мило.

«Нет, вовсе не мило», – протестовал я сам себе. «Обычно, как и сотни других девушек».

– Как видишь, нет. Так и почему не спите в такую рань? – повторил я свой вопрос.

Сабрина подавила зевок и кивнула на дочь.

– Аврора решила, что выспалась, и захотела рисовать.

Я окинул взглядом дорогой ковер из овечьей шерсти, который был испачкан разными цветами краски.

– Она решила привнести свой дизайнерский взгляд в интерьер? – усмехнулся я.

Сабрина взглянула сначала на меня, затем на ковер.

– Я… я сдам его в химчистку, – виновато ответила она. – Аврора может шкодить, пока растет, что-то красить, изрисовывать, рвать. Конечно, я слежу, чтобы она этого не делала. Но краски очень маркое развлечение.

– Нет. Все в порядке, она может красить здесь все, что пожелает, – поспешил ответить я. – Ей можно все.

– Это не совсем хороший подход к воспитанию, – по-доброму сказала Сабрина. – Ей не нужно позволять все, иначе она вырастет совершенно избалованным ребенком. Если увидишь, что она делает что-то нехорошее, нужно строго сказать ей, чтобы она этого не делала. И сразу поведать про последствия.

– Про последствия? Ребенку?

– Она должна с малых лет знать, что каждый ее поступок влечет за собой последствия.

– Как странно.

– Нет, это всего лишь советы детского психолога. В то же время нельзя кричать на нее и пугать.

– Понял. Буду знать.

Сабрина кивнула и принялась что-то рисовать на своем листе. Аврора разложила перед собой изрисованные листы и принялась восхищенно вопить, явно восторгаясь своими творениями.

– Я слышал, как она говорит «мама», ей удаются еще какие-то слова?

– Кое-что она умеет говорить. Простые односложные слова, говорит что-то вроде «сок» или «дай». Пытается называть животных, когда мы листаем с ней книги.

Однажды она скажет слово «папа». Не знаю, почему от этой мысли мне становится так тепло на душе.

В который раз я заметил на руке Сабрины два крестика начерченные синей ручкой.

– Зачем ты изрисовываешь руки? – спросил я.

Сабрина сначала не поняла вопроса, затем взглянула на свою руку и нахмурилась.

– Пометки, чтобы не забыть, – пожала плечами она. – Не ищи в этом скрытого смысла.

– Чтобы не забыть что?

– Первая, чтобы не забыть о каше, которая варится. Это было раньше, и теперь эта метка не нужна. Вторая… – Взгляд ее стал растерянным, деревянным голосом она продолжила: – я забыла, что значила вторая.

Уголки моих губ сами поползли наверх.

– Ты забыла то, о чем не должна была забывать?

Сабрина сузила глаза и уперла в меня негодующий взгляд.

– Да, именно так. Я забыла. Поэтому и ставлю крестики, чтобы не забыть.

– Какой в этом смысл, если ты все равно забыла?

– Такое редко бывает, – отмахнулась она.

– Значит когда ты работала на меня, все эти крестики на твоих руках были связаны со мной? – прямо спросил я.

– Да. Я пыталась не забыть, о том, что мне нужно смотаться в очередную химчистку на другой конец города, забрать твои документы из банка или купить тебе обед в кафе, которое находится в чертовом Бронксе! А еще я старалась не забыть о том, какой ты