Су́чки. Секс, эволюция и феминизм в жизни самок животных - Люси Кук

и копны непослушных волос. Я уже догадалась о его чувствах по множеству игрушечной паучьей атрибутики, украшавшей его лабораторию наряду с плакатами инди-рок-групп, о которых я никогда не слышала. Элиас не производит впечатление человека в летах, однако изучает паучьи брачные игры почти два десятилетия и объединил обе свои страсти – пауков и музыку, – обнаружив, что самец паука-павлина не просто танцует, но еще и отбивает ритм.

Ученые долгое время считали, что самки пауков-павлинов оценивают своих поклонников только по внешнему виду. Мы, люди, весьма визуальные существа, поэтому нам легко поверить в это предположение. Но паукообразные живут в совершенно другом, сенсорном мире. Большинство пауков, несмотря на то что у них восемь глаз, видят не очень хорошо, если вообще видят. В основном их охота осуществляется путем обнаружения поверхностных вибраций, которые для нас незаметны, при помощи специальных щетинок на их ногах. Эти вибрации часто усиливаются паутиной, которая, по сути, является продолжением паучьей сенсорной системы. Паук-павлин необычен тем, что у него развилось острое зрение, чтобы выслеживать и набрасываться на свою добычу: на жуков и других пауков.

Два огромных мраморных глаза паука-павлина имеют телеобъектив и цветовое зрение – экстраординарное эволюционное достижение для древнего беспозвоночного, – поэтому хорошо подходят для наблюдения за диковинным танцем самца с веером. Элиас обнаружил, что самка паука-павлина также использует сейсмическое чувство, слишком тонкое для нашего восприятия.

«У меня всегда был живой интерес к тому, как животные воспринимают мир», – сказал мне Элиас. И чем больше этот мир отличается от нашего, тем лучше.

Элиас получил доступ к тайному сенсорному паучьему царству при помощи невероятного количества высоко– и низкотехнологичных устройств, позволяющих ему действовать, видеть и слышать, как паук. С большой гордостью он показал мне свой лазерный доплеровский виброметр – аппарат стоимостью 500 000 долларов, который использует лазерную технологию для измерения бесконечно малых колебаний поверхности. Он был разработан в 1960-х годах и обычно используется промышленными инженерами для проверки безопасности реактивных самолетов. Также им пользовались шпионы, чтобы подслушивать разговоры внутри здания с улицы. Таким образом, судьба Усамы бен Ладена [25] была решена, когда ЦРУ услышало вибрацию его голоса в окнах комплекса в Пакистане.

Элиас использует свой виброметр, чтобы следить за пульсирующими танцевальными движениями самца паука-павлина. Виброметр также подключен к громкоговорителю, что позволяет Элиасу преобразовывать мельчайшие колебания подложки в «песни» – звуковые волны, которые слышны нашим ушам.[26]

Чтобы наиболее точно записать эти «песни», требовалось найти подходящую сцену для выступления самца паука. В дикой природе пауки-павлины прыгают среди опавших листьев, камней и песка. Элиасу нужна была ровная поверхность, чтобы лазерная технология работала. Графитовая бумага и оловянная фольга оказались слишком жесткими и звенели, точно камертоны, не говоря уже о мешающих воздушных потоках и окружающем шуме. Методом проб и ошибок Элиас создал свой идеальный танцпол для паучьего диско: пара американских коричневых нейлоновых колготок без матерчатой ластовицы, туго натянутых на гобеленовый обруч.

Когда я спросила Элиаса, откуда взялись колготки, он застенчиво признался: «На самом деле это немного неудобная история. Я украл их у своей свекрови».

Пауки-павлины двигаются быстрее, чем могут воспринимать наши глаза. Итак, Элиас подключил свой украденный рукотворный колготочный танцпол к высокоскоростной макрокамере, которая запечатлела гимнастические движения самца в крупном масштабе и в замедленной съемке, чтобы паучий визуал можно было сопоставить с его ритмами.

Чтобы сделать экспериментальную установку завершенной, нужна была самка паука-павлина, которой можно было управлять, и здесь в игру вступил углекислый газ.

«Иногда приходится делать плохие вещи, чтобы добиться результатов», – не без сожаления признал Элиас, когда усыплял самку, чтобы я смогла ей управлять. Крошечного паучка, размером не больше рисового зернышка, нужно было прикрепить горячим воском к концу булавки – сложная задача, требующая пристального наблюдения в микроскоп и использования паяльника для обжига. Нужна была твердая рука, которой я не обладала. Вскоре моя самка-соблазнительница оказалась горячей во всех неправильных смыслах – минус несколько конечностей и запах паленых волос в придачу. Но Элиас меня утешил: с пауками-павлинами, по-видимому, все дело в глазах. Пока два больших глаза у самки целы, самец будет выступать. Если нет, у Элиаса были резервные копии – то, что он называл «кладбищем», – подушечка с булавками, на которых находилось с полдюжины трупов «невест».

Моя обожженная соблазнительница была приколота к метке в центре танцпола, чтобы я могла поворачивать ее и заставлять бросать кокетливые взгляды на самцов при помощи руки. Другая моя рука была занята кисточкой, чтобы мешать самцу сбежать. Прыгающие пауки способны прыгать в пятьдесят раз выше своего роста без использования мышц. Все это делается посредством гидравлики: похоже на то, как движется захватывающая лапа у балластоочистителя – жидкость закачивается в их полые конечности, и это их удлиняет. Первые три самца довольно драматично продемонстрировали подобное умение, забывшись в танце и упав с колготок. Элиас остался невозмутимым и заверил меня, что в конце концов эти самцы где-нибудь обнаружатся (надеюсь, не в моем багаже в Лондоне), а «в лаборатории полно мертвых жуков, которыми они могут питаться».

Одновременно маневрировать самкой и загонять самца в угол было примерно так же просто, как одной рукой гладить себя по голове, а другой тереть живот.

Моей главной проблемой было заставить самца заметить самку-марионетку. Хотя у паука-павлина острое зрение, единственный способ, которым их крошечный мозг может обрабатывать такой уровень остроты зрения, – видеть только часть изображения. «Все равно что смотреть в бинокль», – пояснил Элиас. И самцу, и самке необходимо посмотреть друг другу в глаза, чтобы увидеть друг друга.

В конце концов Казанова номер четыре засек мою соблазнительницу, и игра внезапно началась. Все было четко и ясно: самец театральным взмахом резко вскинул свою яркую удлиненную третью пару ног в воздух и начал то, что лучше всего описать как джазовые движения руками. Далее прошли несколько секунд интенсивного топота, а затем начались вибрации. Раздалось оглушительное жужжание, как будто в лабораторию влетела большая жужжащая пчела. Самец вибрировал брюшком со скоростью двести колебаний в секунду, и издаваемый им «шум», когда-то переведенный виброметром и динамиком из дрожания колготок в звуковые волны, был оглушительным.

Самка не могла проигнорировать присутствие такого самца, учитывая, что при этом он еще яростно размахивал своим разноцветным хвостом-флагом.

Последовало безумие демонстративного махания флагом и третьей парой ног, идеально скоординированное с различными оглушительными ритмами, которым Элиас дал вызывающие названия, вроде «грохочущие удары» и «молотящие обороты». Примерно через тридцать напряженных секунд этого паучьего фламенко самец подобрался достаточно близко, чтобы сделать последний ход. Когда он