Выбор Места и Цели - Алексей Леонидович Самылов

пройти, сохраняя достоинство. Первые два ряда содержали массивные большие кресла с высокими спинками.

— Ну, ты хотела увидеть имперскую аристократию? — спросила Федерика. — Прошу.

— А Энтони, прям… — покачала головой Минди. — Похоже, его советы имеют под собой серьёзное основание.

Федерика наклонилась к подруге.

— Я слышала дома, — негромко произнесла она. — Что Энтони планирует долей в дело войти.

(Ага, «слышала». Специально слили. Ибо, кто знает, вдруг получится притянуть в семью одного деятельного мага?)

— Ого, — на такой же громкости заметил Минди. — И чего ты тогда думаешь?

— Сама же говорила, — ответила Федерика. — Такой муж… Ладно, блуд. Так его же дома будет не найти. Лучше использовать, как проводника.

Девушка вздохнула.

— Недаром же они с Альберто так сблизились, — добавила Федерика. — Ну, и Энтони не заставить, как ты понимаешь. Никак.

— Маг, да, — вздохнула и Минди. — Что же… Тогда Тарквенон. Тоже неплохо.

— Донны, — к ним подошёл молодой парень, опять в такой же красной тунике, как тот, который их в ложу привёл.

Парень после обращения поклонился.

— Луссум эст миехи ид традерем (по смыслу, «велено передать»)… Эм, леди Федерике, — имя парень прочитал на конверте.

(на самом деле это называется «касус». Но суть такая же. Конверт из плотной коричневой бумаги, в который кладут послание).

— Эго сам (Это я), — спокойно произнесла Федерика.

— Донна, — парень передал конверт, поклонился и ушёл.

— Интересно! — заметила Минди. — Десяти минут не сидим, а уже послания какие-то приходят!

Федерика же сломала чёрную сургучную печать, открыла конверт, вытащила лист.

— Это от Энтони, — произнесла она.

— Ещё интереснее! И что он пишет? — Минди глянула на текст. — О, молодец, не забывает про комплименты.

— Ставить на номер двадцать два, — произнесла Федерика. — Пятый бой, группа Сильнейшие.

— Победитель и наберёт шесть баллов ровно, — продолжила Минди. — Это что такое?

— Хм, похоже… — Федерика слегка улыбнулась. — Он кое-что узнал про бойцов. Рискнём?

— Конечно! Иначе для чего мы сюда вообще приехали⁉

* * *

Протяжный, очень низкий звук трубы прокатился над Колизеем. Упали занавеси на окнах лож. А вой трубы повторился, заставляя людей ощущать, словно всё внутри начинает вибрировать.

Грохнули барабаны. Гулкий голос больших, маршевых то́мов. Ещё их называют «шаговыми», так как они на марше задают ритм на левую ногу. Несколько раз маршевые рявкнули соло, а потом зарокотали их меньшие собратья.

Блеснули на солнце смычки скрипачей. Ложа для оркестра, которая располагалась прямо напротив императорской ложи, была без ограждений и все могли видеть музыкантов. И искушённые ценители музыки могли заметить известные лица в оркестре. Играть в Колизее — это очень почётно.

К барабанам добавилась простая мелодия из двух нот. И вот вступили духовые. Марш Колизея зазвучал в полную силу. А на арену стали выходить два строя. В древних доспехах легионеров, с красными щитами. У одного строя были алые плащи, а у второго пурпурные.

— Империум! — пронесся на Колизеем мощный синхронный клич от пурпурных.

На это в императорской ложе стали вставать два первых ряда. Именно два первых, то есть лица, облечённые верховной властью. Это их право.

— Аетернус! — рявкнул строй в алых плащах.

— Глория Императори! — отклик с трибун был не очень синхронный.

Зато он прокатился несколькими волнами. В этот момент над ареной стали убирать веларий. Это навес из плотной ткани, которая натягивается системой блоков и канатов.

На арену упал столб света. Да, впечатление быстро рассеялось… Но тот, кто когда-либо видел этот эффект, не забудет то чувство восторга, которое возникает, когда впервые это видишь.

Блеснули в дневном свете начищенные до зеркала шлемы и наплечники. Сверкнули умбоны на щитах. Музыка стихла. Воины, остановившись, ещё два раза топнули на месте и замерли, лицом друг к другу.

— Сини-стра! Дек-стра! — прозвучали протяжные команды.

Воины синхронно, как один, повернулись лицом к зрителям. Грохнули о землю поставленные перед мужчинами щиты.

Мы — легион! Аквила с нами!

Мы победим, судьбу и врагов!

Над ареной зазвучал древний гимн легионов. Он же второй гимн Империи. И на трибунах немедленно подхватили эти слова.

На чуждой земле, стоит наше знамя

Семнадцатый! К битве! Готов!..

… Из ворот под пурпурной ложей вышел мужчина в ослепительно белой тоге. Он прошествовал к середине арены, между двух строев.

Когда мужчина остановился, то внимательный зритель заметил бы, что перед этим человеком воздух подёрнулся рябью. Мужчина повернулся к императорской ложе, вскинув вверх руки.

— Граждане Аетерны!!! Подданные Империи!!! Гости и участники!!! — голос мужчины раскатился над Колизеем. — Приветствуем вас на турнире!!!

(На играх традиционно не обращаются, ни к императору, ни к другим высокопоставленным лицам. Здесь пропагандируется единство народа и власти)…

… А предполагаемые участники смотрели на представление, стоя в специальной галерее под трибунами. Ракурс был низковат, окна узкие, но, в принципе, всё видно.

— Нижний ярус — это только ложи, — говорила мелкая, худая девушка, стоящая рядом с Энтони.

А разъясняла она это своей рослой подруге.

— Пурпурная — это императорская фамилия, приближённые и сенаторы, — продолжала экскурсовод. — Справа и слева от императорской ложи…

— Подожди, ты же сказала, что это пурпурная? — произнесла высокая дама.

Кстати, у неё значок с номером «XLII». Сорок два. То есть сия особа с Энтони в одной команде, собственно, потому он и оказался рядом. Надо же узнать побольше о будущем сокоманднике. На мизинце левой руки девушки имеется серебряный перстень. Земляки. Ещё в этом была причина. Отсутствие языкового барьера.

— Пурпурная или императорская, — насмешливо ответила мелкая. — Улавливаешь связь?

Кстати, у этой худой тоже кольцо имеется. Только стальное.

— А-а, — спокойно ответила высокая.

— Так вот, справа и слева по две белые ложи, — продолжила первая девушка. — Там сидят патриции, большие чиновники, судьи и генералы. Далее по четыре красных, как понятно, для людей чуть пожиже. Ну, и синие…

— Слышь, Ада, — процедила высокая. — А мне это нахрена знать?

— Эда, — вздохнула мелкая. — Ну, нельзя же всё оценивать с точки зрения, можно ли это съесть или сломать.

Энтони невольно ухмыльнулся. А что, неплохой взгляд на жизнь. Он бы ещё добавил критерий: «можно ли в кровать уложить».

— Всего в ложах может сидеть