По следам преступлений - Николай Жогин

В тот день, возвратясь с прогулки, они сказали хозяйке:

— Проходили мимо выпаса, а твоей скотины там нет.

Химура вместе с Эдиком и Павликом пошли ее разыскивать. Химура домой не вернулась. Не вернулись и ребята. Чтобы разыскать Эдика и Павлика, последними видевших Химуру живой, и допросить их, районная прокуратура запросила Ростовскую область о месте их жительства. Однако двухмесячные поиски результата не дали. Дело дальнейшим производством было приостановлено.

И вот папка с делом об убийстве Гваджава, жительницы села Лыхны Гудаутского района, на столе следователя по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР Барвенкова. Сергей Алексеевич по своему обыкновению неторопливо, лист за листом изучает протоколы допросов, акты экспертиз, осмотра места происшествия. Закрыта последняя страница. Сергей Алексеевич молча ходит по маленькому кабине-тику, думает. Порой он ловит себя на том, что разговаривает вслух. Усмехается: «К старости, видно». Наконец решение принято. На чистом листе бумаги появляется новая запись:

«19 декабря 1960 года. Постановление. Гор. Москва. Следователь по особо важным делам Прокуратуры СССР… принимая во внимание, что по делу необходимо выполнить ряд следственных действий, постановил: производство по делу об убийстве Гваджава возобновить и продолжить предварительное следствие, приняв дело к своему производству».

Кто же убийца? Может, муж? — думает Сергей Алексеевич. Необходимо тщательно проверить и эту версию, немедленно надо допросить его еще, допросить свидетелей, снова провести очные ставки.

Конечно, сейчас же объявить розыск неожиданно исчезнувших Эдика и Павлика. Ведь они даже не получили причитающиеся им деньги за уборку фруктов. По описаниям мужа Химуры и соседей следователь прокуратуры Гудаутского района составил словесные портреты того и другого. Вот как они выглядят на этих портретах.

Павлик: роста среднего, телосложения нормального, лицо чистое, несколько продолговатое, нос прямой, волосы темные, зачесывает на левую часть лба в виде челки, губы тонкие, подбородок острый, брови прямые, темные, зубы чистые, белые, походка быстрая. Возраст 18–20 лет.

Эдик: роста ниже среднего, возраст 19–20 лет, шея несколько удлинена, плечи опущены, лицо некрасивое, худощавое, волосы русые с рыжеватым оттенком, зачесывает назад. Глаза темные, брови светлые, полукруглые. Кончик носа слегка вздернут, губы толстые. Резко отвисает нижняя губа. Уши большие, оттопыренные. Одет в хлопчатобумажные брюки в полоску.

По их словам, раньше оба жили в сельской местности. Но по окончании школы уехали в город и работали на заводе. Павлик — токарь, Эдик — слесарь.

У них видели фотографию, где они стоят на фоне двухэтажного деревянного дома. До поступления на завод жили по соседству. Работали в колхозе или совхозе. Здесь они ходили к морю с удочками. Говорили, что дома часто рыбачили. В разговоре к некоторым словам прибавляют частицу «та»: колхоз-та, поезда-та, пароход-та, увидел-та.

Посылаются запросы во все союзные республики, во все области Российской Федерации. В розыске Эдика и Павлика участвуют работники органов прокуратуры и милиции страны.

Ответы, поступающие на запросы, малоутешительны.

Эдик и Павлик в Любанском районе Белоруссии не проживают.

На территории Алитусского района Литовской ССР не проживают.

Проверка в Каменском районе Калининской области положительных результатов не дала.

На территории Владимирецкого района Ровенской области Украины проверка безрезультатна…

Найти людей только по внешним приметам нелегко. Эдиков и Павликов, весьма похожих на описанных, оказалось… более пяти тысяч!

Проверяется личность некоего Павла Русина. Да, он был в Грузии, был в Абхазии. Проезжал через Гудаутский район. Сходятся и некоторые приметы. Он без надобности приставляет к словам частицу «та». По специальности слесарь. Рост средний.

В прокуратуру поступают две фотографии Русина. Они предъявляются для опознания мужу Химуры, соседям.

— Нет. Не тот.

«Лохарский Эдуард и Ножкин Павел призваны в ряды Советской Армии», — сообщают из Днепропетровска. Запрос идет в воинскую часть. И снова безрезультатно. Перед следователем мелькают сотни, тысячи имен, описаний примет, характеристик, фотографий…

И вдруг — телеграмма. Срочная. Грузия. Прокурору Гудаутского района. Из Алагира… «Командируйте следователя. Убийцы Гваджава Химуры задержаны, Прокурор города».

Двое ребят задерживаются за мелкую кражу. На допросе признаются, что изменили имена и фамилии. В действительности зовут их одного Эдиком, другого Павликом. Проводятся опознания людьми, которые видели тех Эдика и Павлика.

Не они.

И снова поток сообщений из Луганска, Краснодара, Кировограда, Воронежа…

Брагин Эдуард — шея удлинена, лицо худое, некрасивое, жил в совхозе. Рядом — река. Хлопчатобумажные брюки в полоску. В кармане нашли фотографию. Он снят на фоне деревянного дома…

Допросы, опознания, фотографии, проверки. Нет.

И снова идут со всех концов письма, сообщения, телеграммы… Розыск продолжается.

Сергей Алексеевич приглашает художников и криминалистов. Просит сделать по словесным описаниям портреты Эдика и Павлика. Тогда не нужно будет всякий раз высылать фотографии задержанных, опознавать их и снова вести переписку.

Художники засели за работу. Наконец портреты готовы. И когда положили их на стол следователя, Сергей Алексеевич рассмеялся. Обескураженные такой оценкой их работы, портретисты внимательно посмотрели на оба рисунка и тоже не смогли сдержать улыбки. Очевидно, описания разных свидетелей были столь разноречивы, что портреты Эдика и Павлика оказались… очень похожими. Разумеется, ни для какого розыска они не пригодны. Вообще рисовать портрет по словесному описанию — вещь слишком сложная, и этим искусством владеют очень немногие.

Розыск продолжается, но следствие, кажется, ни на шаг не продвинулось по пути к раскрытию преступления. Впрочем, это не совсем так. Розыск еще не окончен. В то же время следователь проверяет и другие версии, другие предположения.

А не могли ли и ребят убить в тот же день, что и Химуру Гваджава? Преступники, которые нанесли ей смертельное ранение, возможно, успели их трупы спрятать? Зачем? Чтобы скрыть улики? Но Химура не ограблена. Может, помешали? Как проверить эту версию, не зная фамилий ребят, не узнав их адресов?

Но ведь родители, родственники наверняка должны разыскивать их.

И вот следователь изучает розыскные дела о лицах, пропавших без вести, отбирает фотографии тех, кто хоть чем-то внешне напоминает Эдика и Павлика. Эти фотографии предъявляются родственникам Гваджава, односельчанам.

— Нет, не те.

Но, может быть, муж? Сергей Алексеевич снова внимательно вчитывается в материалы дела, и перед ним проходит вся жизнь супругов Гваджава. Они поженились сразу после войны. Владимир Гваджава родился в Сухуми. Там у него была только мать. В сорок шестом Владимир вернулся из армии, а вскоре и мать умерла. В селе Лыхны жили родственники. Они-то и уговорили Владимира погостить у них, пережить тяжелые дни. Владимир и раньше, еще до войны, приезжал в Лыхны, здесь было у него много друзей. Давно знал он и Химуру.

Владимир погостил в Лыхны на этот раз месяц-другой, а потом временно решил поработать в колхозе, женился на Химуре, да так здесь и остался. Молодые построили свой домик, колхоз выделил им приусадебный участок. Через несколько лет они купили машину.

Благополучно складывалась жизнь в семье молодоженов. Все было ладно, все хорошо, если бы не одно «но». У Гваджава не было детей. Обоих супругов это обстоятельство очень тревожило. Особенно тяжело переживал это Владимир. Сам рано оставшийся без отца, он словно хотел возместить на своем будущем сыне утраченную отцовскую ласку. В семье как-то незаметно начались размолвки и даже ссоры. Владимира все чаще видели пьяным. Родственники и знакомые предлагали взять на воспитание ребенка из детского дома. Но Владимир и слышать не хотел об этом.

— Он должен быть Гваджава! Мой! Понятно?

Частенько соседи замечали, что веселая, работящая, Химура ходит печальная, не поднимает глаз…

Однако никто в селе не мог сказать, что Владимир бьет жену. Никто этого не слышал, не видел. И Химура этого никому не говорила. Но разве обязательно женщина должна выставлять свой позор? Тем более женщина-горянка! Родственница Владимира Магия Гваджава говорит следователю: «Да, он хотел с ней развестись. Но мы сказали: нет. У нас так не делают. Только после ее смерти».

Сам Владимир после всего случившегося замкнулся, опустился. Стал еще больше пить, ходит по селу обросший, пьяный. Он ни с кем не хочет говорить…

Может быть, его мучит совесть?

По материалам следствия — протоколам допросов, очных ставок — улики против Владимира были весьма и весьма шаткими. Настолько шаткими, что районный прокурор не решился даже санкционировать его арест.