Враг за Гималаями - Юрий Брайдер

— Давай кратко. — ответил Донцов, хотя наперед знал, что рассказывать без подробностей Цимбаларь не умеет.

— Прогулялся я, значит, по всем основным точкам, где яманными бирками, то бишь липовыми документами приторговывают, — начал он примерно в той же манере, в которой бабки-сказительницы произносят: «Жили-были старик со старухой». — Публика вся локшовая. Пацаны зеленые. Из ветеранов почти никого нет. Кого посадили, кто сам завязал, кто за бугор свалил. Но бизнес, вижу, на подъеме, хотя предложения превышают спрос. Со мной о деле никто говорить не хочет, шлангами прикидываются. Я, мол, тут просто так стою, семечки щелкаю и ваши глупые вопросы игнорирую. Видать, успели, гады, меня где-то срисовать. А один так обнаглел, что в спину тявкает: «Ты бы еще, мусор, кожанку надел и кобуру деревянную привесил». Хотел я его по физиономии отоварить, развернулся уже, а потом глядь — знакомая личность.

— Уже скоро семь. — Донцов сунул ему под нос свои часы. — Если ты будешь продолжать в том же темпе, мы здесь до полуночи просидим.

— Ты разве спешишь куда-то? — удивился Цимбаларь. — А у меня как раз вечерок свободный выдался.

— Не то чтобы спешу, но все же… — поморщился Донцов, у которого к привычным коликам в боку добавилась еще и головная боль. — Ты суть дела излагай. Выгорело у тебя что-то дельное, или опять пустой номер потянул?

— Я как раз к сути дела и подхожу, — заверил его Цимбаларь. — Узнал я этого делягу сушеного, а он, соответственно, меня. Пересекались мы неоднократно, но отношения у нас остались самые нормальные. Хотя вижу, что опасается меня. Не бзди, говорю, я нынче по другому ведомству. Твоя работа мне безо всякого интереса. А вот если поможешь одного человека отыскать, век благодарен буду и, когда тебя в очередной раз на шконку бросят, Чайковского передам или дури какой. Гордый оказался. Хрен вы меня когда посадите, отвечает. Это раз. Как я тебе могу помочь, если целый день на одном месте стою? Это два. A в-третьих, не держи меня за падлу ссученную.

— О боже! — простонал Донцов.

— Нет, ты послушай, послушай! — Цимбаларь уже вошел в азарт. — Я ему популярно объясняю, что человек этот услугами граверов пользуется и мог где-то засветиться. Тем более, это даже не человек, а баба. Басурманка. Авторитетом не пользуется. Она одного хорошего пацана запежила Такую сдать не западло. Фотку ему предъявил. Долго он ее изучал. Потом говорит, может, я тебе чем и помогу, но заранее обещать не буду. Но за это ты в порядке благодарности сделаешь так, чтобы вон того, того и того красавца, которые напротив околачиваются, здесь впредь и в помине не было. Рыночные отношения все прежние законы отменили, в том числе и воровские. Не нужна мне зловредная конкуренция. Они, вшивари, по демпинговым ценам торгуют. Короче, считай, договорились. Накинул он мне стрелку. На том же месте через три часа. Пока он по делам отсутствовал, я в ближайшую ментовку к друзьям сбегал, и мы там такой шухер навели, что один гравер, удирая, под машину попал. Четыре административных акта составили, и два материала с перспективой возбуждения уголовного дела.

— Считай, что я тебя уже похвалил, — сказал Донцов. — На чужого дядю ты хорошо работаешь, слов нет. А дальше как события развивались?

— Короче, когда мой кустарь-одиночка вернулся, вокруг было пусто, как в полярную ночь на Северном полюсе. Даже лотошницы разбежались. Впечатлило это его. Ты, говорит, мужик правильный. Слово свое держишь. Такому грех не помочь. Короче, нашлись-таки люди, которые эту девку вспомнили. Появилась она на горизонте в прошлом году, летом. С виду приблуда, но ушлая, как налим. Разговаривает по понятиям, грамотно, хоть и косоглазая. Попросила достать паспорт, но не самопальный, а настоящий, чтобы принадлежал он бабе с басурманской фамилией в возрасте от двадцати до тридцати лет. Такого товара тогда не было. Его граверы обычно по дешевке у щипачей скупают. Месяц она там терлась, пока ее заказ не выполнили. Купила сразу пять штук. Фамилий, конечно, сейчас никто не помнит. Дала свои фотки, попросила аккуратно переклеить. На довесок мелочевки всякой взяла — дипломы, трудовые книжки, пропуска. Полный комплект для нелегальной жизни. Заплатила хорошо, не торгуясь. С тех пор ее никто больше не видел. Вот и весь сказ.

— Нет, ты просто гений! — Донцов изо всех сил пожал руку Цимбаларя. — Какую прорву работы провернул! Только какой от всего этого прок, скажи на милость? То, что она выжига, я и без тебя знал. То, что по фальшивым документам живет. — тоже. Как ее найти, если ничего конкретного нет? Ни одной фамилии, ни одного адреса, ни единой зацепки.

— Подожди, не горячись. Есть одна фамилия. Того мужика, который ее на паспорт фотографировал. Она каке-то время у него жила. Возможно, даже перепихивались. Криминала за ним никакого не числится. Так. держит подпольное ателье, девочек голеньких снимает. Порнухой подрабатывает. С граверами контакты порвал.

— Что же ты сразу не сказал! Поехали к нему немедленно.

— Прямо сейчас? На ночь глядя?

— Именно сейчас. Сам же говорил, что у тебя нынче вечер свободный.

Машину с великим трудом выбили у дежурного, пообещав заправить за свои деньги. Донцов, убедившийся в пользе бронежилета, хотел вкупе с автоматом прихватить и его, но воспротивился Цимбаларь. По его словам, другого оружия, кроме столовых вилок и ножей, фотограф у себя не держал, а для психического воздействия вполне хватит табельного ствола.

Сержанта— водителя заставили поверх кителя надеть гражданскую куртку, а служебные номера замазали грязью.

— Для такой погоды сойдет, — сказал Цимбаларь. — Вот только рация демаскирует. За пять кварталов ее слышно… Может, отключим?

— Не имею права. — категорически заявил сержант.

— А с запашком за руль садиться имеешь право?

— Это, товарищ капитан, от вас самих пахнет. — парировал сержант, и Цимбаларь почему-то спорить с ним не стал.

Донцов не любил ночь, а ночной город в особенности. Ночь хороша для тех, кто прячется, но не для тех, кто ищет. Кроме того, в последнее время темнота влияла на него самым неблагоприятным образом. Там словно таился кто-то, хоть и бестелесный, но ощутимо враждебный, все примечающий и ничего не прощающий. (А скорее всего это просто детские страхи, разбуженные болезнью, возвращались к нему.)

Маршрут Цимбаларь выбрал странный, вместо того чтобы сразу двигать в центр, где по его словам располагалась квартира фотографа, сначала завернул на привокзальную площадь. Здесь, несмотря на сравнительно поздний час, под фонарями прогуливались дамы и девицы, одетые явно не по погоде.

— Ты совсем с ума сошел! — Жадный интерес, который Цимбаларь проявлял к фланирующим на промозглом ветру красоткам, вывел Донцова из себя. — Забыл, какие у нас дела?

— Наоборот, хорошо помню. Понимаешь, этот фотограф посторонних в дом не пустит. Даже с удостоверением. Не станешь же ты ему дверь вышибать? А на девушку вполне может клюнуть. Он их каждый день фотографирует и по мере возможности трахает. Давно уже со своей клиентурой запутался. Какая когда прийти должна, не помнит. Вот мы этим обстоятельством и воспользуемся. Только телку нужно выбрать такую, чтобы на проститутку не была похожа.

— Они вроде бы все довольно прилично выглядят. — внимательно присмотревшись, сказал Донцов.

— Это на твой дилетантский взгляд. А мы имеем дело с профессионалом.

Тем временем дамы легкого поведения, заметив остановившийся неподалеку автомобиль с мужчинами, стали по одной, по двое, наведываться к нему на разведку, в полушутливой, а то и в конкретной форме делая самые соблазнительные предложения, однако разборчивый Цимбаларь бесцеремонно отгонял их прочь.

В конце концов к машине подошел мужчина с усиками, похожий на опереточного француза.

— Что-нибудь особое ищете? — без долгих околичностей осведомился он.

Цимбаларь покинул машину и долго о чем-то говорил с усатым. До Донцова доносились только обрывки фраз: «Не надо мне этих кошек драных… И рогож трепаных не надо… Ты мне что-нибудь фирменное подыщи… Батончик или виннипухочку…»

— Что такое батончик? — стесняясь своей неосведомленности, спросил у водителя Донцов.

— Молодая шлюха, — немедленно ответил тот.

— А виннипухочка?

— Ну очень молодая! — с чувством произнес водитель.

Усатый куда-то исчез, однако вскоре вернулся, ведя за руку блондинку почти двухметрового роста, но с совершенно детским, почти не накрашенным личиком.

— Суперсекс! — Водитель сглотнул слюну.

Усадив девицу на заднее сиденье, Цимбаларь сказал Донцову:

— Будешь мне пятьдесят баксов должен. Если желание есть, можешь попользоваться, все равно деньги заплачены. Но учти, ее нам только на час отдали… Трогай. — это относилось уже к водителю.