Боже, спаси президента - Стефан Кларк

— А… Да, есть много такого, чего нет у вас в Англии. Но у нас есть и кое-что общее. Уважение к происхождению, не так ли?

На всякий случай я кивнул, хотя вообще-то не был в этом уверен. По-моему, громкий голос и большая зарплата значат гораздо больше, чем то, в какой семье ты родился.

— Да, происхождение… — продолжила Бабуля. — Вы знаете, кто посадил это оливковое дерево? Мой муж. Здесь у нас корни. Мой муж купил эту бастиду во время Второй мировой войны. Она была полной развалиной, но находилась в неоккупированной зоне, и он перевез сюда семью из Парижа в целях безопасности. Это стало нашим убежищем. — Слушая ее, можно было подумать, что великолепный особняк не более чем скромное бомбоубежище на задворках сада. — Еще он посадил виноградники и настоял, чтобы у нас всегда был огород. А на территории вокруг нашего особняка в Камарге он развел скот и разбил рисовые поля. Он хотел защитить свою семью от опасностей, которые несет в себе история.

А еще, цинично подумал я, он хотел вложить деньги во что-нибудь надежное, вместо того чтобы держать их в оккупированном нацистами Париже.

— Лук? Лук? — Валери скакал по парковке, размахивая двумя луковицами с зелеными побегами.

— Что это? — Бабуля опять не поняла, в чем дело, — обернуться к парковке ей, видимо, не хватало ума.

Глядя в другую сторону (отвлекающий маневр), я поднял вверх указательный палец и помахал им в знак отрицания. Валери зашвырнул луковицы в лавандовый куст и снова исчез.

— Месье, вы понимаете, что такое происхождение, а поэтому… — Бабуля замолчала, как если бы собиралась с силами, чтобы продолжить, но я давно уже понял, что она наслаждается каждой секундой своей маленькой лекции. — Поэтому вы понимаете, что юная Элоди — девушка не нашего круга. Ее дедушка был простым мясником, не так ли? А ее отец… Ну, он занимается тем же самым, за исключением того, что в наше время непосредственную работу мясника выполняют машины.

Принимая во внимание, что Жан-Мари не только партнер по чайной, но и мой бывший начальник, я догадался, что нахожусь в самом низу социальной лестницы.

— Но Элоди умная женщина, и у нее прекрасное будущее, — сказал я. — Она изучала бизнес в Нью-Йорке. — Большая часть этого бизнеса заключалась в поисках проституток для престарелой французской звезды, но разве это не часть индустрии развлечений? К тому же Бабуле не обязательно знать подробности. — И Валери любит ее, — добавил я, заметив с легким беспокойством, что жених Элоди снова появился в поле моего зрения, на этот раз с дымящейся сковородкой, в которой лежало что-то черное — по всей видимости, кремированный омлет. Поймав мой взгляд, Валери виновато пожал плечами. Изобразив мечтательную улыбку, я философски заметил: — Что поделаешь с любовью…

— Любовь, — хмыкнула Бабуля. — Этого достаточно для бедных, но не для нас.

Валери разразился хохотом, черный круг взметнулся со сковородки, пролетел в воздухе и приземлился на лобовом стекле темно-синего «рено».

— В чем дело? — На этот раз Бабуля повернулась как раз вовремя, чтобы увидеть внука, отплясывающего на парковке победный танец.

— Он обезумел от любви, — сказал я, изо всех сил стараясь выгородить нанюхавшегося придурка. В конце концов, от Бабули зависит его финансовое благополучие.

— Может, и от любви, — согласилась Бабуля. — Но по-моему, и от кокаина, как по-вашему?

Оставив меня в раздумьях по поводу своей осведомленности, Бабуля срезала несколько веточек розмарина и вернулась в дом.

Валери тоже исчез, поэтому я сосредоточил свое внимание на фиговом дереве. У бледно-зеленых плодов была толстая кожа, и они были не совсем спелыми, но вполне съедобными. Пять или шесть плодов немного приглушили голод. После пикника с нулевым углеродным следом я заметил гамак между двумя персиковыми деревцами и прилег, позволив животу счастливо побурчать. Пели птицы, издалека долетало журчание ручья — идеальное место, чтобы расслабиться.

Закрыв глаза, я стал думать о Бабуле. Вообще-то я был здорово удивлен. Она только что подтвердила, что от диктаторов ничего нельзя скрыть. Я бы не удивился, если бы она заявила, что собирается нанять садовника из гольф-клуба, чтобы о пристрастиях Даду не говорили на стороне.

Ее замечание по поводу кокаина подталкивало к мысли, что, если она решила, что Валери не женится, он и не женится. Бабуля полностью контролировала ситуацию, и все мои речи по поводу морского леща и маринованного козьего сыра не более чем пустой звук. Печально, но факт…

Осознание этого в некоторой степени сняло груз с моих плеч. Я заснул, и мне приснился президент, убитый летающим омлетом. Когда его похороны превратились в дискотеку, я проснулся и понял, что это поет мой телефон. Да ну к черту, пора сменить звонок.

— Я хочу уехать с острова, — заявила М.

— Почему?

Не догадалась ли она, что за ней следит полиция?

— Мне здесь без тебя скучно.

— Но ты никогда не проводишь со мной больше десяти минут. Тебе вечно нужно мчаться на очередную встречу.

— Да… Я понимаю, что это звучит банально, но мне нравится знать, что ты меня ждешь.

— Ты права, — сказал я. — Звучит действительно банально. — Она тоже обращается со мной, как с пуделем.

— Я имею в виду, что я по тебе скучаю. Почему бы мне не приехать к тебе в Сен-Тропе?

— В настоящее время это было бы неразумно. — Я изо всех сил старался скрыть ужас. — Я остановился в семье Валери, а они глубоко верующие католики. Никакого секса ни до, ни после свадьбы.

— Неужели ты не сможешь впустить меня через окно своей спальни? Было бы весело, — захихикала М.

Такое могла предложить любая девушка, озабоченная сексом, и я чуть было не сдался. Пришлось сделать над собой усилие, чтобы вспомнить, кем она на самом деле является.

— Меня поселили в детской комнате размером с душевую кабину, — сказал я. — Не уверен, что сам помещусь в кровати, не то что вместе с тобой. В любом случае, разве ты решила все проблемы по работе?

— Я могла бы вырваться на пару деньков.

— А что насчет осетра в Камарге? Ты идешь по этому следу?

— Пол, неужели так обязательно говорить о моей работе?

Ну вот, как всегда уклончиво. Она действует непрофессионально. Я был дураком, что сразу этого не заметил.

— Мне нужно идти, — сказал я более резко, чем собирался, и добавил: — Извини, перезвоню тебе позже. — В конце концов, полиция приказала мне сохранять с ней хорошие отношения.

Над садом спустились сумерки, когда я проснулся. Вернее, когда меня разбудила Элоди. Она наклонилась над гамаком и щипала меня в разные чувствительные места.

Едва я открыл глаза, Элоди хриплым шепотом заговорила о столах. Я заподозрил, что она тоже нанюхалась порошка.

— Слушай, я заставила Валери рассказать мне… Это ножки… Ножки должны быть закрыты.

— Что, прости?

— Да. На свадьбе Бенедикт ножки столов были тонкими и металлическими.

— И что?

Вытаращенные глаза Элоди укрепили меня в мысли, что она под кайфом.

— У ножек было множество столов. То есть у столов было множество ножек. И все они не были прикрыты скатертью. Это попало в камеру. Кто-то увидел фотографии в «Пари матч», и сказал, что это выглядело, как простецкий fête de village[87]. Бабули от стыда чуть не случился сердечный приступ.

— Понимаю… — На снобов Боннпуаров нашлись другие снобы.

— Как ты догадываешься, мы должны показать Му-Му фотографии столов без ножек Или с деревянными ножками. И как можно скорее. — Элоди замолчала и уставилась на меня с безумной улыбкой.

— Ладно, — ответил я. — Но случилось кое-что посерьезнее столов.

Не дав ей возможности перебить меня, я изложил ей свое видение проблемы.

— Бабулина осведомленность может плохо кончиться, — сказал я. — Чтобы сорвать свадьбу, она примется шантажировать его кокаином. Или настучит куда следует.

— Нет, никогда! — заявила Элоди. Но выглядела она не так уверенно. — Бабуля не расскажет об этом полиции. Она никогда не предаст свою семью.

— То есть ты на самом деле считаешь, что она позволит тебе выйти замуж за Валери?

— Да. Если мы сможем убедить остальных членов семьи, Бабуле ничего не останется, как согласиться.

Мы замолчали, потому что услышали приближающиеся мужские голоса.

— Розмарин, — сказал один из них. — Конечно, я знаю, как он выглядит. Мы здесь выращивали кое-что, ты разве не помнишь?

— Бабу, — прошептала Элоди. — По-моему.

— А… ну да. Бабуля еще нашла нашу маленькую плантацию… Мы думали, она понятия не имеет, что это, но она наткнулась на них именно тогда, когда листки были самого правильного размера для курения.

— Это точно Даду, — сказала Элоди еще тише.

Мужчины были совсем близко, и мы задержали дыхание.