Башни Ангкора - Борис Павлович Виноградов

тут же почувствовал всю нелепость своего вопроса. Конечно, кому не хочется снова войти в свой дом...

— Хотят вернуться все,— отчеканил он, глядя на меня с недоумением.— Но по-разному. Главари из так называемой «демократической Кампучии» надеются проложить себе дорогу с помощью оружия, а на беженцев смотрят как на своих заложников. Весь вопрос в том, как вырваться из их плена простым людям, крестьянам, которых там тысячи.

Вопрос постепенно приобретал характер дискуссии. Мы говорили о сложностях этой проблемы, рассматривая ее в разных плоскостях. Ни у кого не вызывало сомнения, что народная власть в Кампучии утвердилась навсегда. Отсюда очевидной была вся бессмысленность преступной затеи кхмерской реакции и поддерживающих ее сил с беженцами, с планами «пробить себе дорогу в Кампучию с помощью оружия».

— Наше правительство не раз заявляло, что не будет чинить никаких препятствий для возвращения беженцев на родину и примет всех, кто добровольно пожелает прийти к нам, чтобы спокойно жить и честно трудиться на общее благо.

Я стал листать свой блокнот, хранящий записи бесед с политическими деятелями и членами руководства НРК по этой проблеме, и остановился на том месте, где были записаны слова Хун Сена, сказанные мне во время интервью в Пномпене. Министр подчеркивал:

— Народная власть, добившись заметных успехов в восстановлении экономики и нормализации жизни, готова позаботиться и о тех, кто был насильно разлучен с родиной, дать им жилье, работу. У новой Кампучии достаточно сил и средств, чтобы сорвать замыслы реакции, которая пытается использовать проблему беженцев в своих преступных целях. Теперь их надеются использовать как контрреволюционную силу, чтобы подорвать наши революционные завоевания. Из их рядов сколачивают диверсионные банды, которые засылаются на нашу территорию. Но народ Кампучии не допустит возврата к прошлому.

— Совершенно верно,— сказал Тут Саро.— Это принципиальная линия нашего правительства и партии. Мы, работники на местах, последовательно проводим ее в жизнь. Но посмотрите, что творят реакционеры. Они готовы пожертвовать жизнями несчастных изгнанников, чтобы добиться своих целей, во что бы то ни стало сорвать процесс мирного строительства в нашей республике. Сразу же, в первые месяцы после освобождения, когда страна была еще разорена и голодала, они пытались создать крупные очаги напряженности в приграничных провинциях, используя беженцев.

ДА, я хорошо помню события тех времен в провинциях Преавихеа, Сиемреап и Баттамбанг. О них мне рассказывали коллеги из агентства СПК в июне 1979 года, когда я приезжал в еще пустующий Пномпень.

В июне 1979 года, в самый разгар дождливого сезона, когда огромные пространства и дороги на северо-западе Кампучии уходят под воду, что затрудняет действия пограничных войск республики, таиландские власти в одностороннем порядке выдворили со своей территории около 47 тысяч кампучийских беженцев. Это была первая крупная операция по так называемому «добровольному возвращению». Проведенная без согласования с законным правительством страны, она представляла собой не что иное, как грубое вмешательство во внутренние дела НРК. Замысел был прост: вызвать еще большие трудности в нормализации жизни населения приграничных провинций, скомпрометировать правительство Кампучии в глазах мировой общественности. Однако эта затея провалилась. Более того, все убедились в доброй воле Кампучии, в ее стремлении решать возникшие проблемы мирными средствами. Власти приграничных провинций приняли всех, оказали медицинскую помощь, обеспечили поставки продовольствия.

— Мы не были предупреждены. На рассвете наблюдательные посты сообщили, что с той стороны границы в нашем направлении движутся толпы людей,— рассказывал очевидец тех событий лейтенант Народной армии Чом Пасак.— Над джунглями несся какой-то душераздирающий вой, плакали женщины и дети, которых гнали прямо на минные поля. Сзади раздавались выстрелы. Мы включили громкоговорители, стараясь предупредить, что люди идут на мины. В рядах началась паника, она усилилась, когда раздались взрывы. Несколько человек убило, много было раненых. Кто-то пытался бежать обратно, но в них полпотовцы стреляли сзади, из заграждения.

Акция «выталкивание» проводилась одновременно на протяжении десятков километров кампучийско-таиландской границы. Тогда бандиты хотели взять реванш и попытаться захватить выгодные в стратегическом отношении районы как плацдармы для боевых действий. Они ждали половодья, когда бездорожье становится их союзником, затрудняющим передвижение войск и техники у пограничников.

— «Сезонная война» стала их обычной тактикой. В период дождей они активизируют ночные вылазки, засылку террористических групп внутрь страны, а в сухой сезон военные действия локализируются узкой полосой вдоль границы, которую они стараются держать в постоянном напряжении,— говорил Чом Пасак.— Они методически ведут обстрел близлежащих деревень, вынуждая жителей покидать свои селения.

Кео Вибол — сосед Хонг Савина — сидел, провалившись в затертый гамак, зажав голову торчащими вверх коленями. Он внимательно слушал наш разговор и утвердительно кивал при каждом ответе своего товарища. О себе он рассказал с особой охотой, будто только и ждал, чтобы кому-нибудь излить душу, пожаловаться на судьбу. За дырявой шторой на полу лежала его жена и кормила грудью ребенка. Спрашиваю, как же он решился на такой опасный путь с младенцем на руках?

— Не было сил больше терпеть постоянные унижения и издевательства, — отвечал он.— Мы с Хонгом давно замыслили побег. Раньше я тоже был приписан к лагерю «Пномчат», но потом перешел оттуда в лагерь «007», находящийся под контролем «Серейки». Они постоянно враждовали с полпотовцами. Часто дело доходило до серьезных столкновений с применением артиллерии и танков. Грызня идет по любому поводу, чаще из-за доли получаемого продовольствия, из-за сфер влияния. Кроме того, из лагеря «007», как мне казалось, было легче уйти в Кампучию. Однажды встретил человека, который обещал мне помочь и взялся передать письмо в народный комитет Сисопхона с просьбой разрешить вернуться. В нем изложил свои данные, биографию.

Ответ пришел через два с половиной месяца. Указывались место и время встречи. Кео Вибол сообщил своему другу в «Пномчат», выбрали удобный момент и ушли за пределы лагерей. По договоренности к ним присоединилось еще восемь человек. Некоторые из них, как и сам Кео Вибол, в прошлом полпотовские солдаты. Я не стал выяснять, имели ли они отношение к преступлениям режима против мирного населения, это дело органов безопасности. А на мой осторожный вопрос, где они служили при Пол Поте, получил короткий ответ: «Участвовали в войне против Вьетнама у восточных границ, в провинциях Прейвенг и Свайриенг». Но при этом заметно занервничали, отвели глаза в сторону. Я почувствовал неловкость создавшегося положения и переменил тему.

— Да, нередко в лагеря наведывались различные представители «филантропических миссий» из западных стран,— вспоминал Кео Вибол.— Приезжала и жена американского президента — Розалин Картер. Выступали с речами, обещали помощь и поддержку «цивилизованного мира», призывали