Хозяйка Священной Колыбели - Настя Любимка

– Прочь! Я тебе руки оторву! Вон отсюда!

Снова по кругу! Опять бег с краюхой хлеба… Я пропустил момент, когда можно было выбраться из петли и вытянуть Рудика из замкнутого круга. Судя по всему, именно эти воспоминания – самое страшное, что происходило в его жизни. И момент с девочкой – переломный.

Это испытание, которое проходит каждый метаморф в свое первое обращение. Дар проверяет на прочность разум, прежде чем разделить его со звериной сутью. Он выуживает из памяти самые трагичные моменты и заставляет их переживать вновь и вновь, пока ребенок не сообразит, что это все не наяву, что это не Священная Пара его за что-то наказывает. Пока маг не возьмет контроль над своим разумом или не погибнет…

Если дар открывается слишком рано – помогает взрослый, вмешиваясь в череду воспоминаний, направляя сознание ребенка по правильному пути, добавляя уверенности и возвращая полный контроль. Однако нужно иметь или много сил, или обладать кровным родством, чтобы такое вмешательство можно было осуществить. Я щедро одарен Священной Парой, однако сейчас я тоже уязвим и не до конца полноценен. И это проблема. Что, если моих сил будет недостаточно?

– Стой, падла! Не уйдешь! Девку отдай!

Впрочем, некогда сомневаться, необходимо действовать. Вот она – петля. Нужно продолжить это воспоминание, не дать разуму вернуться к началу.

«Рудик, что было дальше? – настойчиво мысленно зашептал я, зная, что Рудик услышит. Возможно, испугается, но услышит. В этот зов я вложил много магических сил, считай, последнее, что у меня было. – Что было дальше? Куда ты понес ее?»

Давай же, малец, ты сильный и добрый, и уже доказал, что Священная Пара не зря одарила тебя столь мощной магией, как метаморфизм. Выныривай, хватайся за мой зов и начинай самостоятельно контролировать поток памяти! А там и якорь найдем… Уверен, таким якорем может стать герцогиня… Просто нужно о ней вспомнить!

– Сюда! Малой, сюда!

Раньше, чем Рудик понял, кто кричит и куда его зовут, перед ним оказался долговязый подросток, который силой вырвал у него из рук девочку, при этом не забыв о Рудике. Он ухватил его за руку и буквально поволок за собой.

Власен. Это был он. И таких, как эта девочка и Рудик, в заброшенной ветхой избе было много…

Теперь я мог выдохнуть с облегчением. Дальнейшие воспоминания уже не должны нести угрозу, они скорее как напоминание о том, кто есть Рудик. Соломинка, за которую ему необходимо ухватиться прежде, чем начнется преображение тела.

И все же выдохнуть не получилось. Я оказался прав, посчитав, что спасение девочки – переломный момент. Но то, что дальнейшие воспоминания будут легче – ошибся. Следующую пару ходов в обществе других, таких же заброшенных и голодных детей простыми назвать язык не поворачивался.

Власен не был старшим, в этой компании имелись более взрослые ребята, считавшие себя главными. Пара из них достигла зрелости, отметив верх рождения17, и вовсю этим пользовалась. И, на мой взгляд, они недалеко ушли от солдатни Радана. Власен защищал мелких, выхаживал, часто подставлялся, не давая навредить Рудику и Марике (так звали ту самую спасенную девочку). Таскал ее на себе, иногда прятал от старших, набравшихся кислого вина…

Первые свои шаги Марика сделала только спустя ход, в настолько плачевном состоянии находилось ее тело. И во многом это получилось благодаря Власену и Рудику. Эти мальчишки совершили чудо, выходив девочку, научив ее заново улыбаться…

Глазами Рудика я видел то, что видеть мне бы не хотелось. Пусть для меня это не было чем-то новым, ведь я достаточно путешествовал по миру, вот только… Есть огромная разница между тем, чтобы увидеть, и тем, чтобы прочувствовать на своей шкуре. Причем тогда, когда ты находишься вовсе не в своем теле, и эмоции принадлежат далеко не тебе. Я восхищался Власеном, до жути боялся Фара, иногда был бит Шмылем и безумно переживал о Марике, которая кричала по ночам, чем мешала спать старшим. И все же…

В какой-то момент я смог немного закрыться от эмоций Рудика, которые хлестали через край, когда то или иное воспоминание всплывало в его сознании. И я не мог не отметить то, что Власен сделал буквально невозможное – он дал этим детям чувство семьи и защищенности. Ровно то, что делал мой отец на своих землях.

У нас нет безнадзорных детей, сироты обязательно помещаются в приют. И горе тому, кто попытается навредить им или лишить довольствия, которое направляется аргерцогом. Бывали случаи… Бывали. И я точно знаю, что плаха – меньшее из того, что такие люди заслужили.

К сожалению, так считают не все в королевстве. Увы, но ситуация с сиротами относительна хороша только в наших землях, да в столице…

– Идемте, я верю, что Священная Пара осенит нас своей милостью! Идемте, верьте мне! – голос повзрослевшего Власена заставил меня вынырнуть из собственных дум.

Я слишком погрузился в собственное сознание и чуть было не утратил нить, связующую с сознанием Рудика. Сейчас я не видел воспоминания, слышал лишь голос, звучащий в голове ребенка, но узнал его носителя и, чуть напрягшись, смог восстановить единение – так мы называем процесс просмотра чужой памяти.

–… возьму на воспитание сирот, пришедших сейвеху к храму.

Твердый голос герцогини, ее уверенность и нежная улыбка – первые вестники потепления в сердце и памяти Рудика. Но все еще не якорь. Не то, за что он мог зацепиться, чтобы перейти к трансформации и выбору своего зверя.

Мельтешение лиц, первые страхи и надежды, первая спокойная ночь и первый ужин, от которого позже выворачивало нутро. Не привыкли дети есть досыта, не привыкли к нормальной еде…

Первое предательство – как гром среди ясного неба. Дурса! Дурочка, поверившая, что рыжуха защитит и полюбит ее! И пусть герцогиню никто не уважает, но она – как мама! Как та самая мама, о которой Рудик слышал от Власена, которую видел, заглядывая в чужие окна… Как Дурса этого не почувствовала?

Все эти вопросы и мысли звучали в моей голове эхом. Рудик думал об этом в реальном времени. Видя свое прошлое, он задавался этими вопросами, но не злился, даже чувствовал некое удовлетворение. И я не мог понять, откуда взялось последнее. Почему такие странные эмоции?

Ответ я получил позже, гораздо позже. Дурса вернулась в воспоминания, вернулась в жизнь мальчишки. Они даже подрались несколько раз, но в итоге помирились. Но, честно говоря, в тот момент мне