Исчезнувшие близнецы - Рональд Х. Бэлсон

– Я готова, – отсалютовала я.

Кэтрин отложила блокнот и вздохнула:

– На сегодня достаточно. Вы же знаете, что завтра на утро назначено слушание по вашему делу. Я буду просить у суда время, чтобы представить наш ответ на иск Артура. И вечером мне надо подготовиться к слушанию.

– Вы думаете, что судья удовлетворит ваше ходатайство? Даст нам необходимое время?

Кэтрин кивнула:

– Разумеется. Это рутинная процедура. Уверена, что у нас будет время, но я не знаю, как много. Я просила тридцать дней. – Она проводила Лену до двери и сказала: – Простите, что усомнилась в вашей истории. Сегодня мне что-то не по себе.

Лена улыбнулась:

– Спишем все на боли в спине. Когда я ходила беременная Артуром, у меня часто болела поясница. – Она помолчала. – Да и после рождения он мне покоя не давал.

Глава двадцатая

На восемнадцатом этаже Центра Ричарда Джей Дейли в зале суда 1803 судья Уиллард Джи Петерсон занял свое место, чтобы начать утреннее слушание. Судья Петерсон твердой рукой решал дела о наследстве вот уже шестнадцать лет и в широких кругах был известен как справедливый судья, но на своем веку он много чего наслушался и терпеть не мог всякий вздор.

– Доброе утро, Ваша честь! – приветствовала его Кэтрин, передавая скрепленную степлером пачку документов. – Это ходатайство ответчицы Лены Вудвард, в котором она просит дать время ответить или иным образом оправдаться по иску, предъявленному ее сыном Артуром Вудвардом.

Справа от Кэтрин с натянутыми улыбками стояли Майк Ширли и Сьюзан Купер. Ни Артур, ни Лена на заседании не присутствовали.

Судья взглянул на всех поверх очков и погладил седую бородку.

– Я ознакомился с ходатайством. – Его низкий голос напоминал раскаты грома. – У истца есть возражения?

– Есть, Ваша честь, – несколько резко ответил Ширли. – Слушание по делу назначено на двадцать четвертое января, а это уже через четыре дня. Благополучие матери моего клиента под угрозой. Она страдает серьезным старческим слабоумием, и любое промедление лишь усугубит ее состояние, а возможно, в результате нанесет невосполнимый значительный ущерб ее финансовому благополучию. В иске все изложено предельно ясно. Для чего ответчику дополнительное время?

Судья поморщился и, пристально глядя на Ширли, подался вперед:

– Действительно, зачем миссис Локхарт время? Я уверен, что вы уже обнародовали все имеющиеся у вас документы, полный перечень свидетелей и представили их для дачи показаний в суде, правильно?

– Нет конечно же, Ваша честь, еще нет.

– Правильно. А заключение медицинского эксперта? А его отчет? Вы уже представили эти доказательства?

Ширли вздохнул:

– Нет.

– Следовательно, кого мы пытаемся обмануть, мистер Ширли?

– Ваша честь, я могу предоставить всех свидетелей со стороны истца и их показания в течение двух недель. Мы могли бы назначить слушание через три недели?

– Нет, мистер Ширли. Мы не можем. Я откладываю слушание на три месяца. На двадцать пятое апреля. Миссис Локхарт, вы можете ответить на иск в течение двадцати одного дня. Я, как и все сидящие в этом зале юристы, предполагаю, что вы подадите ходатайство с просьбой отклонить иск. Мы рассмотрим его. Я отклоню по крайней мере несколько пунктов иска, и мистер Ширли подаст встречное ходатайство, а вы подадите еще одно, и где-то ближе к осени мы таки вернемся к рассмотрению данного дела по сути. Я прав?

– Я намерена заявить ходатайство, Ваша честь, – заверила Кэтрин.

– Удивлен. Удивлен, – ответил судья Петерсон низким, скрипучим голосом.

В зале суда Лиам расплылся в довольной улыбке.

– Это моя девочка, – прошептал он сидящему рядом адвокату. – Сейчас наподдаст им.

– Одну секундочку, пожалуйста, – сказал Ширли. – Миссис Вудвард страдает старческой деменцией, состояние ее здоровья ухудшается с каждой минутой. Неужели суд не примет во внимание серьезность ее положения? Неужели в протоколе заседания суда будет отражено, что суд ничего не предпринял, чтобы защитить эту беззащитную женщину от финансовых хищников? Где-то ближе к осени уже нечего будет сохранять.

– Избавьте меня от вашего красноречия, мистер Ширли. Здесь нет присяжных.

– Но, Ваша честь, дело не терпит отлагательств, и суд обязан назначить промежуточное слушание, чтобы защитить интересы матери истца. Я не прошу вашего разрешения действовать на свое усмотрение. Закон дает нам абсолютное право. По крайней мере ей полагается назначить беспристрастного адвоката.

– Адвокат у нее уже есть, – заметила Кэтрин.

– Бог мой! – воскликнул Ширли, всплеснув руками. – Пустили козла в огород.

Судья Петерсон ударил деревянным молотком.

– Я требую уважения в зале суда, мистер Ширли. Не смейте оскорблять уважаемого коллегу! На каком основании вы делаете подобные критические заявления? И лучше бы этим основаниям быть весомыми!

– При всем уважении, Ваша честь, истец хочет защитить свою мать от гонораров и расходов на ничего общего с реальностью не имеющую нелепую авантюру, которой содействует и которую всячески поддерживает собственный адвокат ответчицы, выдающаяся миссис Локхарт. Именно миссис Локхарт с супругом являются людьми, которые представляют собой финансовую угрозу. Именно они злоупотребляют своими обязательствами перед миссис Вудвард и оказывают чрезмерное влияние на ответчицу ради собственной финансовой выгоды.

Кэтрин закатила глаза и пожалела, что отчеты Форрестера из социальной службы общественно доступны и по закону не являются конфиденциальными.

Судья Петерсон откинулся на спинку кресла, размышляя над услышанным.

– Вы выдвигаете дичайшие обвинения, мистер Ширли, но если это правда – миссис Локхарт ждет исключение из адвокатуры и лишение адвокатского звания. А если нет – я лично прослежу за тем, чтобы вы предстали перед дисциплинарной комиссией.

– Неужели вы думаете, что я не предвидел такого поворота, Ваша честь? Неужели полагаете, что я стал бы бросаться подобными обвинениями, не имея фактических доказательств? Я представляю своего клиента и, даже несмотря на то, что это может неблагоприятно сказаться на карьере миссис Локхарт, обязан поднять этот вопрос. Миссис Локхарт «высасывает» гонорары из миссис Вудвард, женщины, настолько серьезно страдающей старческим слабоумием, что она даже не понимает, что происходит вокруг, и не может себя защитить.

Судья поджал губы и втянул носом воздух.

– Миссис Локхарт, вы представляете эту женщину в другом деле?

– Да, Ваша честь.

– Поясните мне его суть.

– Не могу, Ваша честь. Это конфиденциальная информация. Я связана особыми отношениями «клиент – адвокат».

– Я не прошу разглашать, что сказала ваша клиентка и что сказали вы. Я только хочу знать, чего это дело касается. Почему предмет этого дела сам по себе является конфиденциальным?

– Потому что на данном этапе это дело всецело состоит из конфиденциальной информации и тайн. Ничего из сказанного нельзя обнародовать или публично приобщить к делу.

Судья угрюмо покачал головой:

– Я могу потребовать обнародовать суть дела. В суде заслушивается дело о благосостоянии этой женщины.

– При всем уважении, я вынуждена буду не выполнить ваше требование. То, что сказала моя клиентка, равно как и предмет наших разговоров, – конфиденциальная информация.

– Чепуха! – вспылил Ширли. – Она использует мать моего клиента и вытягивает из нее деньги. А у вас есть полномочия ее остановить. Суд должен приказать миссис Локхарт обнародовать подробности юридических взаимоотношений с миссис Вудвард, включая гонорары и оплаченные счета.

– Мистеру Ширли отлично известно, что подобное требование неправомерно. И Ваша честь не стал бы требовать подобного, а если бы все-таки потребовал, то я была бы вынуждена ослушаться.

Судья помолчал, раздумывая над тупиком, в который его загонял Ширли.

– У вас есть записи личных бесед?

Кэтрин кивнула:

– Есть.

– Я могу потребовать предъявить эти записи.

– Вынуждена буду ослушаться. Мои записи слов миссис Вудвард охраняются законом.

Судья Петерсон повысил голос. В его и без того недружелюбном тоне зазвучали суровые нотки.

– Подобную привилегию имеет ваша клиентка, миссис Локхарт. А. Не. Вы.

Кэтрин оставалась непоколебимой.

– Она не отказывалась от этого права, как и не уполномочила меня обнародовать ее откровения.

– Гм… Ясно. А теперь позвольте сообщить, что сделаю я. Я дам вам сорок восемь часов на то, чтобы вы представили мне полный отчет о том, что делали от имени миссис Вудвард, а также свои записи для ознакомления в кабинете. Если вы откажетесь или не выполните это требование, я обвиню вас в неуважении к суду. Отказ от права хранить молчание – это единственный выход, посему я советую вам поговорить с клиенткой и убедить ее отказаться от своего права прежде, чем вы вновь станете подавать ходатайство.