Звёздный Дождь - Наталия Романова

– Так что за Валера? Серьёзно у вас?

– Нормальный мужчина, управляющий порта, разведён, две дочери, пятнадцать и тринадцать лет, живут с ним. А серьёзно или нет, не знаю.

– Что значит «не знаю»?

– То и значит, что не знаю. У нас с тобой всё серьёзней некуда было, и чем закончилось? Мы с ним даже встретиться толком не можем, урывками, по гостиницам, как малолетки мыкаемся. Его дочери нормально ко мне относятся, пока я в статусе «подруги» во всяком случае. Георгиос к нему тоже, Александр никак не принимает. Не разговаривает, дуется, к друзьям убегает, если Валера заходит… Не с ночевкой, конечно! – предвосхитила возмущение Костаса. – Просто, в гости, наладить отношения. Если так продолжится, боюсь, ничего серьёзного не получится.

– Пусть он с ним на каток, что ли сходит, в кино, – нахмурился Костас. – Саша же ребёнок, неужели совсем никак не договорится?

– На каток ходил, на лыжную трассу, билеты на КХЛ взял, представь себе – Сашина многолетняя мечта – отказался. Рыбалка, снегоходы, посмотреть разгрузку кораблей в порту… что только не придумывал – нет и всё. Хоть кол на голове теши!

– Психолог, наверное, нужен… – вздохнул Костас. – Я оплачу, – тут же добавил. – И сам попробую поговорить. Всё-таки взрослый парень, должен понять.

– В том-то и дело, что взрослый, – вздохнула Тея. – Телом подросток, гормональная перестройка началась уже, а эмоции, мозги – детские ещё.

Хорошо, задачу на ближайшее будущее Костас себе обозначил: умудрится донести до старшего сына, что мама человек, а не то, что сказал дедушка. И рожу начистить бывшему тестю, что ли…

А сейчас не мешало бы осуществить ещё один план.

Быстро нашёл нужный контакт в телефоне, написала пару строчек, встал под окна Поли – как раз выходили на их участок – начал ждать ответа, которого, конечно же, не последовало. Лишь штора дёрнулась в нужном окне.

Маленькая Лиса Патрикеевна, считающая себя хитренькой. Выходи, Кот Василий тебе горошек принёс. В сказке всё иначе, но кого это волнует во взрослом возрасте.

У нас здесь свои премудрости и тёмные леса.

Подобрался, как заправский шпион, к калитке между участками – ожидаемо открыта.

Зашёл, пробрался под окна. Внизу спальня Андреевых-старших и общая гостиная. Они могли находиться в любой из этих комнат.

Если застукают, придётся импровизировать. Скажет, что тайный агент 007, работает на разведку Великобритании, хочет разузнать секрет укладки тротуарной плитки и посадки самшита. Требуется облагородить парковую зону Букингемского дворца, а то что Виндзоры, как лохи-то…

Да, определённо рабочая версия.

Дёрнул металлическую лестницу, которая стояла у дома примерно двадцать лет, уже вросла в землю. Металл скрипнул, жалобно царапнул по кирпичу, разнося отвратительный звук по округе, не поддался. Из окна мгновенно появилось возмущённое личико Полюшки.

Моя ты сладкая, заботишься, чтобы кости себе не переломал.

Тоже тебя люблю!

Написал, чтобы спускалась. Получил рекомендацию в ультимативной форме валить туда, куда Макар не гонял телят. Снова дёрнул лестницу, оторвав от ступенек несколько веточек плюща или что это вьётся, зелёное.

– Идиот! – через пару минут услышал за своей спиной возмущённый шёпот. – Чем тебе мой декоративный виноград помешал? Ты вообще в курсе, что здесь камеры со всех сторон пишут, а?

– Тихо Маша, у Дубровского всё продумано. Я – агент 007, МИ5 отправило меня с секретной миссией узнать тайну укладки тротуарной плитки для Букингемского дворца.

– Дебил! – Поля наигранно ударила себя ладонью по лбу, изображая фейспалм. – Я спать ложилась, завтра в четыре утра в Ессентуки ехать, – потянулась, поднимая руки, невольно оголяя миленький пупок на плоском животе над резинкой пижамных шорт.

Пупок может быть миленьким? Не на шутку встрял Костас, не на шутку.

– Посидим немного, – предложил Костас. – Я мартини в холодильнике видел, – повёл он бровями. – Поговорим о том, о сём.

– Кость, нам реально не о чем разговаривать, – уставилась на него Поля.

Костас решительно обхватил тонкое девичье запястье. Повёл не сопротивляющуюся Полю в сторону своего двора.

Не под окнами же Андреевых-старших беседы разводить. У Зервасов есть славный закуток перед крыльцом, куда выходят только окна кухни, где сейчас никого нет. Ираида, наконец, угомонилась. Родители давно спят. Дети только если попить выберутся.

– Тебе не кажется, что говорить тебе надо не со мной, а с Юлей? – прямо спросила, вернее, заявила Поля, когда уселась на кресло из ротанга и протянула руку к стакану апельсинового сока. Без мартини. – Я взрослая, выросла рядом с вами, всё понимаю, а она – нет.

– Что ты понимаешь?

– Что женишься ты только на гречанке, что любая другая – русская, армянка, саамка для тебя временное явление. Она же молоденькая совсем, наверняка верит в интернационал, но пасаран и прочую беллу чао. Откуда ей знать про законы греческой диаспоры и любой другой, тем более сам говорил, она с севера откуда-то…

– Чего это я не женюсь? На тебе бы, например, женился! – выпалил Костас, впрочем, не слишком веря себе.

Он-то может, но противостоять всему клану Зервасов – а это отнюдь не одна семья на просторах кубанского городка, – подставлять Полю под удар массового недовольства, желчных языков, желания как-то не возникало.

Ответом ему были демонстративно закатанные глаза Поли и скептически протяжное:

– Сказки не рассказывай, а.

– Значит, в сказки ты не веришь? – усмехнулся Костас.

– Я верю в грамотно составленные юридические документы, Кость, а уже потом в сказки, фей и осьминогов, ой, козерогов, блин, единорогов! – засмеялась Поля, разнося смех, похожий на журчание ручейка.

В единорогов она верит, только с осьминогами путает.

Кто же тебя так сильно напугал, девочка, что ты в чудеса не веришь?

– Поля, – Костас посмотрел внимательно на Полю, не отрывая взгляда, чтобы не пропустить и малейшей эмоции, тени на переживание. – Он сильно обидел тебя?

– Кто? – уставилась на него абсолютно непонимающим взглядом Поля, незамутнённым даже.

– Отец Софии. Ты ничего не рассказывала о нём, имени не упоминала, обычно так себя ведут сильно обиженные женщины. Вычёркивают мужчину из своей жизни, вымарывают… – продолжил сканировать совершенно спокойное лицо собеседницы.

– Если не говорила, значит, была причина.

– Он женат?

– Был когда-то, – равнодушно пожала плечами Поля. – На момент нашей связи был трижды разведён, предлагал мне руку, сердце и круглую сумму на банковском счёте ежемесячно в качестве содержания, – назвала сумму, от которой Костас присвистнул и даже привстал на секунду от удивления. – Помимо работы, конечно же. Знал, что содержанкой я не стану. Не моё. У меня отличная карьеры была.

– И ты отказалась? – не сдержал удивления. – Он извращенец, что ли? Старый, дряхлый, воняющий покойником?

– Не извращенец. Не старый, сорок три… было. Очень образованный, эрудированный, всесторонне развитый. Интересный, в общем,