Те же и Скунс - Елена Милкова

«Гранд чероки» медленно проследовал мимо. Судя по всему, там были в курсе. Валя Новомосковских осторожно выдохнул и стал смотреть, что будет дальше.

Джип остановился, обратив к Вале внушительную корму, и наружу действительно вылезли пятеро. Двое сейчас же направились к одному из «теоретически открытых» ларьков и требовательно застучали в окошечко. Когда ничего не соображающий спросонья продавец отодвинул стекло, Валиного слуха достиг сокрушительный мат.

– Как встречаешь!.. – разобрал ночной коммерсант. – Ты тут, бляха-муха, работаешь или жопой мух ловишь? А ну живо две бутылки водки гони!..

– я… – пискнул напуганный продавец. – Зарплата у меня…

На металлический прилавочек гулко обрушилась дубинка:

– Зарплата! Дрыхнуть меньше надо, твою мать! Кому сказано, гони бутылки, не то завтра же отсюда слетишь! И «Балтики» упаковку!..

«Тихвинские», – припомнив когда-то услышанный разговор на эту тему, сообразил Валя. И надо сказать, на душе у него слегка полегчало. Все знали, что тихвинские во главе со своим лидером Андреем Журбой заслуженно слыли этакими робин-гудами, приверженными кодексу чести. Их даже именовали уважительно не бандой, а «частной силовой структурой». Иногда Валя втихомолку жалел, что Фарах платил вору в законе Французу, а не Журбе.

«Да… – подумалось ему. – Хорошо, не пулковские подвалили. Вот уж с кем каши не сваришь… Беспредельщики хреновы…»

Тем временем трое из пятерых устремились к хлебно-плюшечному ларьку, где за стеклом одинаково белели встревоженная физиономия продавца и пластиковая табличка, гласившая: «Безопасность осуществляется охранным предприятием „Эгида+“». Валя понял, что сейчас разговор будет совсем другой, и поймал себя на том, что внутренне уже взял сторону тихвинских. Нет, в самом деле какой-то левый он, этот ларёк. Только место в ряду зря занимает. Ну кому, спрашивается, посреди ночи придёт охота покупать хлеб или лакомиться горячими пышками? Вот вино, водка – тут всё понятно, но булки?..

Ларёк находился подальше того первого, где тихвинские наказали проштрафившегося продавца, и подробностей душеспасительной беседы Валя, к большому своему сожалению, не слыхал. Лишь видел, как вожак пятёрки облокотился на мокрый металл и почти засунул голову внутрь, а продавец, пугливо отодвигаясь, тыкал пальцем в табличку. Наверное, предлагал позвонить по указанному там телефону, забить стрелочку и решить все вопросы. Он-то что? Он человек маленький…

Со стороны Владимирской площади возникла приземистая чёрная «Ауди»; если бы Валя смотрел в том направлении, он узнал бы машину – ехавший в ней молодой человек уже несколько раз покупал у него шоколад, шампанское и презервативы. Он и теперь начал было загодя сбавлять ход, но рассмотрел джип посреди тротуара, верно оценил обстановку – и вновь поддал газу, чтобы пролететь мимо не тормозя.

Валя заметил только его кормовые огни и вдруг с ностальгическим чувством припомнил не столь уж давние времена, когда всё было проще и по ночам между ларьками разгуливали свои ребята вроде Тараса Кораблёва, а опасаться приходилось мелкой шпаны да одичавших от обнищания граждан, склонных срывать обиды на ненавистных «кооператорах». Теперь всё поделено, мелких рыбок сожрали большие акулы. С потрохами и чешуёй…

Валя всматривался и вслушивался изо всех сил, стараясь предугадать, чем же кончится происходившая рядом «пробивка». Поэтому второй автомобиль, выруливший с Бронницкой, привлёк его внимание, лишь когда сумерки распорол слепящий луч прожектора и тихвинские, отскочив от ларька, повернулись в ту сторону, прикрывая ладонями глаза.

– Охранное предприятие «Эгида-плюс», – спокойно проговорил мужской голос, усиленный мегафоном. – Есть проблемы?

Мегафон, как и прожектор, был весьма мощным.

Он не искажал голос и не превращал его в скандальный неразборчивый вопль, а просто как бы добавлял веса: звучание оставалось очень естественным, но ответные выкрики в его присутствии просто терялись. Когда же тихвинские немного проморгались, они увидели неподалёку от себя двух больших псов в фирменных ошейниках с эгидовскими эмблемами. И без намордников. Враждебности псы не проявляли и никого на драматичные действия не провоцировали. Просто стояли и смотрели, ожидая команд.

Вожак тихвинских примирительно поднял руку и пошёл туда, откуда бил ослепительный луч. Прожектор сразу погас, и, когда в глазах перестали плавать радужные пятна, Валя Новомосковских различил контуры машины. Тоже какой-то не то джип, не то лёгкий грузовичок.

Выяснение проблем и уточнение отношении продолжалось недолго. Валя видел, как тихвинский вернулся обратно и привёл с собой двоих в камуфляже; вид у мужиков был, ничего не скажешь, внушительный. Немного погодя за ларёчным стеклом ожил и стал поворачиваться автомат, выпекающий пышки. Псы утратили настороженную осанку, подошли и завиляли хвостами, принюхиваясь к сдобному запаху.

Когда обе команды разошлись по своим автомобилям и укатили в противоположные стороны, Валя ощутил внутри внезапное напряжение и понял, до какой степени перенервничал. Он огляделся в окошечко, потом вышел наружу и с большим облегчением помочился на узкую полоску газона.

Дон Корлеоне

Сергей Петрухин, директор-распорядитель совместной российско-датской фирмы «Балт-прогресс», поднимался в лифте и мурлыкал себе под нос народный вариант популярной песенки, нравившийся ему гораздо больше оригинала:

Он уехал прочь на ночной электричке,Чей-то чемодан захватив по привычке…

Настроение было отличное. Половину вечера он провёл в ресторане гостиницы «Невский Палас», где принципиально не пил, потому что был за рулём – «выгуливал» новёхонькую красавицу «Ауди». Бывают же дни, когда всё доставляет душевную радость: и сознание собственной принципиальности, и плавный бег мощной машины, и даже неторопливое поскрипывание старинного лифта. Дом, где жил Петрухин, был выстроен сто лет назад и благодаря чистому везению находился с тех пор в хороших руках. На площадках чудесным образом не выкрошилась красивая разноцветная плитка, на дверях сохранились фигурные медные ручки, а просторная лестничная шахта без труда приютила лифт, тоже очень старый и очень надёжный. Ну и о том, какие деньги Сергей выложил за здешние апартаменты, следовало упоминать лишь в порядке шоковой терапии. А что? Главное – удовольствие. «Под крышей дома своего…»

Лифт со вздохом остановился на этаже. Петрухин отодвинул складывающуюся решётчатую дверцу и…

…И не к месту помянутая шоковая терапия обрушилась на его психику немой сценой гоголевских масштабов.

Дверь петрухинской квартиры подпирали два угрюмых амбала, от одного вида которых сердце бизнесмена провалилось в желудок, самым постыдным образом тесня его ресторанное содержимое к нижнему выходу из организма. Однако голова продолжала работать, и Петрухин сообразил: не набросились сразу – значит, не киллеры. Значит…

Он огляделся и только теперь заметил других людей, присутствовавших на площадке. Широкий мраморный подоконник фигурного окна был застелен газетами, и там уютно устроились двое. Седовласый мужчина, про которого хотелось сказать «джентльмен», и молодой парень с внешностью хорька и необыкновенно острым, пронзительным взглядом. Между ними на газетах было разложено угощение: селёдка, дешёвая колбаса, чёрный хлеб, варёные яйца в мятой коричневой скорлупе. Но при этом – початая бутылка шикарного коньяка и две хрустальные рюмки. И фарфоровое блюдце с ломтиками лимона…

«Джентльмен» пристально взглянул Петрухину в глаза, изящно пригубил коньяки опустил рюмку обратно на подоконник:

– Ты, падло, сука рваная, бля буду, ты у меня до конца жизни на аптеку будешь работать!!!

Петрухин сначала вздрогнул, как от удара: он ни в коем случае не ожидал подобного «залпа» из уст человека, где-то как-то даже смахивавшего на академика Лихачёва (в отличие от многих своих коллег, Петрухин знал, кто это такой). Однако потом, как ни странно, директор-распорядитель несколько приободрился. Слава Богу, «джентльмен» перестал быть загадкой. Петрухин хотя и с запозданием, рассмотрел синие «перстни» у него на руках.

Старый урка недолго томил бизнесмена неизвестностью.

– Твоё на озере Бездонном говно? – спросил он в упор.

– Чё?.. – не сразу понял Петрухин. Он успел вспотеть лихорадочно соображая, чем могло быть вызвано недовольство седовласого авторитета, и его мысли метались весьма далеко от экологических сфер.

– Merde!..[6] Повторяю для отупевших: на озере Бездонном у посёлка Ясное под Выборгом – твоя жопа присаживалась?

– Ну… – сообразив наконец, о чём базар, утвердительно кивнул Петрухин и облегчённо вздохнул. Уж тут-то он был чист, как стёклышко! Никого не кидали, ничьи интересы не ущемляли… – А чё?

– А ничё!.. – Вор зловеще подался вперёд, и Сергей снова ощутил в животе противную слабость. – Хорош, фуфлогон! Короче, ты, вернее твоя фирма мне должна. По жизни. Я не ты, в три горла не жру, мне двести тонн хватит… Баксов, ты, гумозник недоделанный!.. И говно убрать!.. Въехал? Через неделю счётчик включу, а через месяц убирать будут твои компаньоны. Чтобы с ними не случилось то, что случится с тобой. А теперь иди поссы, мебель, пока прямо здесь не обделался!..