Когда нет выбора (СИ) - Ольга Гусейнова

Я разделяла озабоченность эса, потому что вчера эсар Тарий по внутренней связи объявил пятый уровень опасности. Как разъяснил Фисник, это означает, что в любой момент на нас может быть совершено нападение и не обязательно гуманоидной расы. Мое прежнее расслабленное настроение смело волной тревоги. За десять дней, которые я путешествовала с илишту, привыкла уже к ним и чувствовала себя в какой-то степени защищенной. Наставник смешно подергал звериными, на мой взгляд, ушами (ну уж очень похоже кончики двигались) и предложил:

— Ладно, с основными задачами мы справились, пойдем поедим, а то может статься, потом ни минутки свободной не будет.

Стоило заговорить о еде, как я вспомнила недавнюю встречу с Шераном Адивой. Опустив глаза в пол, тяжело вздохнула и пожаловалась:

— Старпом сказал, что я здесь стал толстым и зад отъел. Обабился и вообще…

Фисник застыл с лазерной отверткой в руке, изумленно уставившись на меня. Потом быстро окинул взглядом, и до меня дошли недоумение и сомнение. Наверное, решил, что я неправильно поняла старпома.

— Да? Ты уверен, что эсар именно так сказал? — я удрученно кивнула. — Хм-м, странно…

Снова критично осмотрел мою фигуру, пока я неуверенно переминалась с ноги на ногу и почесывала ладони, отмечая дернувшиеся кончики ушей и пару удивленных морщинок на светло-коричневом высоком лбу.

— Скорее всего, опять его кто-нибудь достал из экипажа, вот ты под руку и попался, — более убежденно заметил он. — Хотя… раньше его чужой вес не волновал… В любом случае, нам надо нормально питаться, а то голодание на работе отразится. И ты же наемный работник, так что нос кверху. Как хочешь, так и выглядишь.

Доводы наставника успокоили и вернули хорошее настроение. Может, к военным другие требования, а я слишком на фоне стройных мускулистых илишту выделяюсь. А вообще, из-за трансформации я скорее похудела, чем поправилась, так что Шеран просто придирается.

Мы дружно собрали инструменты и направились в столовую, где я сразу же почувствовала общий напряженный фон. Странно. Раньше илишту были гораздо более благодушны и спокойны, но стоило узнать, что корабль с женщинами, потерпевший бедствие, возможно уже близко — общий эмоциональный фон резко изменился. По 'трем семеркам' разливалось неприятное напряжение, волнение: кто-то боялся, кто-то ненавидел, кто-то томительно болезненно ждал… И все это изобилие чувств накалялось, зрело и грозило вылиться во что-то не слишком приятное.

Мы с Фисником, не сговариваясь, постарались как можно менее заметно пробраться к пищевому автомату. Набрав на подносы еды, пристроились в уголке, чтобы поесть, не привлекая лишнего внимания и так взвинченных более темных членов экипажа.

А тем временем напряжение в столовой нарастало. Двое бойцов штурмовой группы явно шли на конфликт с пилотами. К ним затесался кто-то из медицинского отсека, и уже скоро возникла очередная стычка. До сегодняшнего дня все столкновения были мелкими и очень быстро заканчивались, ведь дисциплина на корабле чрезвычайно жесткая и если бы кто из высшего командования заметил даже мелкую заварушку, досталось бы всем. Об этом Фисник сообщил, когда я, впервые став свидетелем одной из перепалок, испугалась, что она перерастет во что-то большее.

Сегодня же все выглядело гораздо серьезнее. Мало того, я все ощущала. Быстро доела все с тарелки, решив закруглиться и покинуть столовую, в центре которой уже закипела настоящая драка — жестокая, с мордобоем… И — не удалось.

Неожиданно на входе, словно два призрака, материализовались старпом и безопасник. Оба в светло-серых офицерских мундирах с нашивками на полгруди, статные, мускулистые, высокие и черноголовые. Шеран Адива в ярости сжимал кулаки и злобно щурил яркие глаза. Кончик правого уха загнулся и подергивался, но смешно это не выглядело, скорее, еще страшнее стало: уж слишком сильно ощущалась ярость. Тут и эмпатом быть не надо, чтобы в полной мере ее прочувствовать.

Тарий Биана, наоборот, стоял, широко расставив мощные длинные ноги, сложив руки на груди, и постукивал тем самым жутким длинным и острым когтем по кителю. А широко распахнутые большие глаза мрачно сверкали. Страшный мужчина — не столько внешне, сколько внутренне. Если бы не взгляд, по бесстрастному лицу нельзя было бы понять, что он сейчас чувствует. Тело только кажется обманчиво расслабленным, но вот внутри него… Внутри бушевала убийственная ярость — холодная, расчетливая и смертельно опасная. Настолько сильная, что, докатившись до меня, выморозила все тепло и чувства — чужие и мои собственные.

Оба офицера медленно обвели взглядами помещение столовой, произведя этим сокрушительный эффект. Каждый, на кого падал взгляд старпома или безопасника, словно воздушной струей подброшенный вскакивал и становился в ровный ряд вдоль переборок. Виновники происшествия впятером встали чуть впереди остальных… в ряду места не хватило.

Старпом было дернулся вперед, но короткий останавливающий жест Тария Бианы — и он тоже застыл, где стоял. До меня донеслись его чувства — мстительное злорадство и… некоторое сочувствие и сожаление. Почему-то в голову пришла мысль, что его наказание было бы гораздо мягче, чем сейчас назначит Биана. И, судя по вмиг побледневшим лицам злосчастной пятерки, их выводы совпадали с моими.

Эсар Тарий не торопясь подошел к крайнему драчуну и, теперь глядя словно мимо всех, безэмоционально произнес:

— Каждый из вас знает, что объявлен пятый уровень опасности. Мы, можно сказать, в кольце врагов. А вы нарушаете дисциплину и отрываете экипаж от работы. Наносите друг другу раны, которые, возможно, станут тем слабым местом, на которое могут надавить наши враги, подвергаете корабль и всю нашу миссию опасности.

Все молчали, сильнее вытягиваясь в струнку, а Тарий подходил все ближе. И выглядел все более зловеще. Строй военных позади виновников тоже побледнел и как-то странно отпрянул еще ближе к переборке.

Тарий поднял руку и, выставив палец со сверкнувшим острым когтем, поднес его к шее под подбородком крайнего мужчины. Тот громко судорожно сглотнул и в следующий момент коготь медленно пропорол темную кожу на горле, а на светлый китель закапала кровь. Густая темно— вишневая кровь, особенно выделяющаяся на светлой ткани.

— Запомните, на вверенном мне корабле дисциплина была и будет покрепче сартора, и я никому не позволю ее нарушать, — с этими словами он пошел вдоль ряда и еще четыре раза пролил кровь остальных участников драки.

Но те продолжали стоять навытяжку, усердно пялясь на безопасника. Он хмыкнул, и кончик его полных губ приподнялся в кривой ухмылке, от которой и я судорожно сглотнула горькую от страха слюну. Зрелище разворачивалось не для слабых духом, я к нему отнюдь не готова.