Урарту - Андрей Евгеньевич Корбут

ушей, пинцет, ножичек и зубочистку — что-то из дерева, что-то из кости, что-то из бронзы. Старая рабыня показала, как надо чистить зубы: обернуть указательный палец тканью, обмакнуть в зубной порошок из пемзы вперемешку с винным уксусом.

Душистое мыло, лепестки роз и два часа наслаждения…

* * *

Несмотря на возражения брата, Дияла подошла к свадьбе основательно, а если сомнения и были, то встреча с Мар-Зайей отмела их окончательно и бесповоротно.

— А как же иначе, — советовалась она с Хемдой, — мы ведь не нищие, да и хочется, чтобы праздник был настоящий.

— Тоже мне праздник, — ворчала старшая подруга, — рабыню замуж выдаем и радуемся. Вон выкуп — и тот некому заплатить.

— Будто кто знает, что она рабыня. В нашем доме она была недолго, да и давно. Соседи о ней и не вспомнят…

Дияла осеклась, испытующе посмотрела на Хемду и вдруг выпалила:

— Я видела Мар-Зайю. Уговорила его помочь. В их доме и свадьбу сыграем, как в ее собственном. Скажем, что она их семье приходится дальней родственницей. Дядя Мар-Зайи, его зовут Ариэ, будет ей вместо отца.

— Мар-Зайя, говоришь, — улыбнулась Хемда. — Ну тогда понятно.

— Так и знала, что ты о своем подумаешь, — вспыхнула Дияла.

* * *

Затем рабыни насухо ее вытерли, принялись умащивать молодое упругое тело и волосы кипарисовым маслом, которое Дияла привезла из Дамаска.

Шели поделилась с будущей невесткой косметикой. Принесла глиняные баночки с сурьмой, хной, красной краской для губ, черной — для ресниц и бровей. Никому не доверяя, стала лепить из гадкого утенка прекрасного лебедя…

* * *

— Наш дом сегодня прямо как разбуженный улей, — пошутил Рамана, брат Мар-Зайи, присевший у постели Варды.

— Все пришли? — спросил он.

— Да. Хемда, Шели, Дияла, Элишва, Сигаль, Эдми… Полный дом женщин.

— А Мар-Зайя где?

— У Арад-бел-ита. Но скоро будет.

— Скажи, Мар-Зайя вернулся в город вместе с моим братом?

— С Арицей?.. Не знаю, — соврал Рамана.

— Знаю, с ним. Слышал, как Дияла с Хемдой разговаривали. Как брата увидишь, передай, чтобы сказал Арице, мол, хочу с ним поговорить.

Мужчины — соседи, знакомые, и даже случайные прохожие — готовились по-своему: собрались во дворе жениха, сели в круг, пили вино, говорили о непрекращающейся войне в Табале, женщинах, надвигающейся засухе, плохом урожае.

* * *

Потом ее стали одевать.

Элишва, сестра Мар-Зайи, подарила невесте белое платье с кружевами, с множеством оборок и складок. Шели — настоящий «воротник» из лазуритовых бус. Эдми — тяжелые серебряные серьги из нескольких соединенных колец, одно больше другого.

Распустили волосы, сделали прическу, вплели ленты, завили локоны.

Поверх головы набросили праздничную накидку, чтобы скрыть лицо от посторонних взглядов, а еще — уберечь от порчи.

Невеста заплакала.

— Ну, ну, еще не время лить слезы! — прикрикнула на нее Хемда.

* * *

Всю дорогу до Ниневии они молчали. Арица не стал рассказывать о том, что с ним приключилось во дворце Зерибни, а Мар-Зайя, о многом догадавшись сам, решил не тревожить свежую рану, да и выглядел его спутник не лучшим образом.

Встреча с девушками была и неожиданной, и приятной.

Дияла, конечно, удивилась — и тому, что молодые люди едут вместе, и тому, как небогато они одеты, и роду их занятия (ведь они везли в Ниневию ковры и ткани), но вовремя сообразила: за всем этим кроется тайна, о которой лучше не знать.

Мар-Зайя обрадовался Дияле совершенно искренне, но потом сказал невпопад:

— Я уж думал, ты давно замуж вышла, — и сам смутился, и молодую женщину заставил покраснеть.

Арица засыпал сестру вопросами: как дома, все ли живы, не болеют ли, услышав о Варде — огорчился.

— Ранен?! Тяжело?..

Агаву не узнал вовсе. Всю дорогу она сидела как мышка, не смея поднять глаз.

Арица изредка посматривал на нее, пытаясь вспомнить, откуда ему знакомо это лицо, а прощаясь, спросил у сестры с показным безразличием:

— Новая рабыня?

— Совсем память тебе, что ли, отшибло, братец? — одним губами, с укоризной, ответила Дияла. — Агава это! Та самая! Забыл?!

Расстались они сразу, как только въехали в город. Одна повозка повернула к дому сотника Шимшона, другая направилась в царский дворец, прямо к резиденции Арад-бел-ита.

Саси, спрятанного в один из ковров, тут же передали сотнику, которому Мар-Зайя доверял, так как знал лично.

Арад-бел-ит говорить со своими верными лазутчиками сразу не стал, дал им возможность отдохнуть до утра. Пленением кровного врага принц был доволен.

Идти домой Арица не решился и заночевал у Мар-Зайи. Уснуть пришлось без хозяина, тот пришел поздно.

А уже утром выяснилось, что в доме Мар-Зайи состоится свадьба.

— С сестрой твоей вчера еще раз встречался. При тебе говорить не хотела. Но раз такое дело, то и скрывать нечего. Девушка, что с ней ехала, выходит замуж за Варду… Это ты из-за нее с семьей рассорился?

— Да. Она и есть. И как мне теперь быть? Покаяться перед братом? Так ведь все равно не простит.

— Может, и простит. Дияла вчера тебе не сказала, не смогла… Не жилец он. Так или иначе, а мы с тобой сейчас отсюда уйдем. Свадьба в моем доме будет.

Тут Мар-Зайя вспомнил и, чтобы хоть как-то отвлечь товарища, ухмыльнулся:

— А выкуп дядя Ариэ заберет.

* * *

Отца в этот праздничный день Варде заменил Тиглат, двоюродный брат Шимшона, ради такого случая специально приехавший из Калху.

Это был огромный, очень тучный человек самого благодушного нрава. На жизнь Тиглат зарабатывал плотничеством, а еще тем, что превосходно играл на флейте, из-за чего его нередко приглашали на свадьбы. В армию ему идти не довелось из-за сильной хромоты, зато служили его сыновья. За десять лет пятеро из них погибли. Последнее такое известие пришло из-под Маркасу. Его младший служил в коннице Юханны и пал от киммерийской стрелы.

Тиглат три дня пил, горевал. Но потом взобрался на молодую жену, на которой недавно женился несмотря на разницу в тридцать лет, и не слезал с нее почти неделю. Спустя месяц жена понесла. На каждую смерть он только так и отвечал. Девочек же в роду у него испокон веку не было.

В Ниневии Тиглат бывал нечасто, но если случалось — обязательно навещал родственников. Все в доме знали, что он тайно влюблен в Хемду. Все, кроме Шимшона.

В комнату