11 сентября и другие рассказы - Владимир Владмели

– Да кто меня возьмёт, сейчас и молодым-то непросто.

В Израиле действительно была очень напряжённая обстановка. Мусульмане-смертники взрывали автобусы и кафе. Европейские государства называли их борцами за свободу, а любые ответные действия осуждали как неадекватные. Жители страны находились в депрессии, им казалось, что войну с камикадзе выиграть невозможно. Международные фирмы начали закрывать в Израиле дочерние предприятия и переводить их в более безопасные страны, число безработных росло.

Полковники помолчали и после длинной паузы Владимир Бегун сказал:

– При желании всё равно что-нибудь можно найти. Ты язык-то знаешь?

– Очень плохо, я пробовал учить, но у меня ничего не получается. Буквы здесь как крючки, а читать вообще надо справа налево, никакой нормальный человек это не запомнит. – Павел Иванович запнулся и посмотрел на приятеля.

– Да, – улыбнулся тот, – мне тоже иврит давался с трудом, я же воспитывался в детском доме и даже не знал, что я еврей. Только когда пришёл новый директор, мне объяснили что к чему. Хотя какой я к чёртовой матери еврей. Обрезание мне не сделали, в Бога я не верил, из праздников отмечал только 1 Мая да 7 Ноября, а когда попал на историческую родину, меня вообще стали называть русским.

– Значит дослужился.

– Да уж. Кстати, можно посмотреть объявления в русской газете. Я недавно видел, что требуется сторож на парковку. Это, конечно, не Бог весть что, но на безрыбье…

– У тебя газета сохранилась? – спросил Павел Иванович.

– Да.

– Дай её мне.

В тот же вечер он позвонил по указанному телефону, а на следущий день поехал к хозяину парковки.

Встретил его древний старик, с носом, величина которого не оставляла сомнений в его национальности. У него была седая борода и кипа на затылке.

– Давайте познакомимся, – сказал он, – меня зовут Гирш, по-русски Григорий, а фамилия Перельмутер.

– Павел Королёв, – ответил полковник.

– Кем вы работали в Советском Союзе?

– Служил в армии.

– Офицер?

– Старшина-сверхсрочник, – резко ответил Павел Иванович.

Гирш посмотрел на него своими выцветшими глазами и кивнул. Он всё понял и, чтобы перевести разговор на другую тему, сказал:

– Я знал одного Королёва, он был стопроцентный еврей, регулярно ходил в синагогу и называл себя Кацманом. Очень ловкий был брокер, несколько месяцев уговаривал меня купить землю. Уверял, что на этом пустыре скоро начнётся строительство и можно будет сделать хороший гешефт [39] . Я, в конце концов, поддался на его уговоры и вложил в это дело все родительские сбережения, а Кацман получил мои деньги и исчез.

– Вы сказали Кацман?

– Я не знаю его настоящей фамилии, потому что через некоторое время он объявился в Одессе и стал торговать драгоценными камнями. Там его называли «еврей Королёв».

– Меня так называть не надо.

– Конечно, не буду, – сказал Гирш, – я же не слепой.

– Значит не все ещё здесь с ума посходили, – подумал Павел Иванович, – Бегуна, конечно, произвели в русские, но меня пока ещё не разжаловали в евреи.

– А пустырь так и стоял без дела, – продолжал Григорий-Гирш, – только недавно мне удалось его продать.

Это было правдой, но сказанная в таком контексте, она совсем не отражала действительности. Когда началась повальная эмиграция из Советского Союза, небольшое поселение, расположенное неподалёку, стало бурно развиваться, там построили огромный жилой массив и на повестке дня было создание торгового центра. Земля подскочила в цене и Гирш Перельмутер очень выгодно её продал. Он на всякий случай оставил себе небольшой участок, но что с ним делать ещё не решил, а пока использовал его как парковку. В 89 лет он предпочитал не строить планы на будущее. Родных у него не осталось, для жизни ему надо было совсем немного и по-настоящему волновал его только один вопрос: кому оставить своё состояние. Деньги ему были не нужны, он и так имел гораздо больше того, что мог потратить, но он видел, что Павел Иванович очень хочет получить работу и для того чтобы нанять его на выгодных для себя условиях, специально оттягивал момент, когда можно будет перейти к зарплате. Он стал рассказывать, что приехал сюда, когда значительная часть будущего государства была пустыней, что его родители по крохам копили деньги, что он совсем ещё молодым человеком женился и его жена – София – долго не могла родить, а потом их единственный сын погиб в последний день Шестидневной войны. После этого Софа долго болела и он повёз её в Америку. Он надеялся, что смена обстановки и новые впечатления помогут ей хотя бы на время забыть о несчастье. В Нью-Йорке они зашли в один из самых дорогих магазинов на Манхэттене и Софа выбрала себе комплект из ожерелья, серёжек и кольца за $9500. По тем временам это были огромные деньги и Гирш попросил продавщицу сбросить цену. Девушка ответила, что здесь не торгуются и если он не может себе позволить выбранные украшения, то в магазине есть много других, дешевле. Гирш пытался убедить её, что фирма должна делать скидки крупным покупателям иначе она вылетит в трубу. Его специфический акцент, громкий голос и чересчур эмоциональная жестикуляция привлекали внимание посетителей, а его жене вообще казалось, что все смотрят только на них и считают их дремучими провинциалами. Она чувствовала себя очень неловко, но Гиршу было всё равно. Он не хотел уступать в игре, правила которой хорошо знал и в которой почти всегда выходил победителем. Он попросил позвать менеджера. Продавщица только пожала плечами, но просьбу его выполнила. Гирш сказал менеджеру, что ничего не может с собой сделать. Наверно в нём играет кровь предков и, хотя драгоценные камни ему очень нравятся, у него рука не поднимается купить их за полную цену. Дело тут даже не в деньгах, а в поддержании престижа нации.

Менеджер внимательно выслушал его и, подумав, сказал:

– Я могу вам помочь. Сеть наших магазинов недавно выпустила кредитную карточку и тем, кто приобретёт на неё товаров больше, чем на $5000 мы предоставляем дискаунт 5 %. Таким образом, если вы откроете карточку и воспользуетесь ею, то сэкономите $475.

Гирш сразу же оплатил покупку и заставил жену прямо в магазине одеть украшения. Однако подарок вылечить её не смог. Вскоре она умерла и он остался совсем один. Жил он по инерции и возможность поговорить с интересным человеком была для него редкой удачей. Сейчас, рассказывая о своей жизни, он убивал одновременно двух зайцев: изливал душу и ослаблял решимость полковника вести переговоры о зарплате. Положение Королёва на рынке труда было незавидным и не воспользоваться этим было бы глупо. Гирш заметил, что, не зная языка сторожу будет трудно объясняться с посетителями, но Павел Иванович тут же показал словарик часто употребляемых выражений, который он всё время носил при себе. Тогда Гирш рассказал про хамсин и про невыносимую жару. При этом он упирал на то, что на парковке нет помещения с кондиционером, а привыкнуть к южному солнцу очень трудно. Королёв возразил, что за время службы он побывал в разных районах Союза и никогда не жаловался на природные условия. В конце концов, Гирш дал себя уговорить и принял полковника на зарплату гораздо меньшую, чем была у студента, которого он только что уволил. Он вручил ему ключи от сторожевой будки, объяснил, что надо делать, показал, как открывается шлагбаум и они пожали друг другу руки.

На следущий день Павел Иванович был на месте ни свет ни заря. Он несколько раз обошёл парковку, проверил работу шлагбаума и сел у будки. Первый водитель дал ему деньги и остановил машину, не доехав до края добрых два метра. Выйдя из неё, он направился к столбикам, обозначавшим границу стоянки, но в этот момент раздался сердитый окрик:

– Хей, бахур! [40]

Мужчина остановился и недоумённо посмотрел на нового сторожа.

– Как машину поставил? – спросил Павел Иванович, – у тебя глаза есть? Ты что, разметки не видишь? – он ткнул указательным пальцем вниз, но там не было даже намёка на разделительные полосы. Стоянка представляла собой площадку из хорошо утрамбованного гравия, – переставляй машину, живо. Смотри, сколько ты места занимаешь.

Человек развёл руками, показывая, что ничего не понимает. Выражение лица у него было довольно глупое и Королёв вспомнил своего бывшего сотрудника Петра Васильева, который всегда прикидывался дураком для того, чтобы выиграть время.

Познакомился Павел Иванович с Васильевым в первый же день работы на военной кафедре. Майор Васильев сам подошёл к нему, представился и добавил, что знает о своём новом сослуживце, потому что вчера был в министерстве. Там ему сказали, почему полковника перевели в учебный институт и хотя трагедия с самолётом ужасна, но распространяться о ней не стоит, потому что люди могут её неправильно понять.

– Что значит неправильно? – спросил полковник.

– Например, делать обобщения, не отражающие советской действительности. Из-за одного безответственного диспетчера, который запретил посадку самолёта, будут думать, что наше государство вообще жизнь человека в грош не ставит.