Неистовая волна - Андрей Орлов

— Помогите, помогите… — хрипел молодой мужчина, он плыл наперерез от кучки затопленных строений. Горбатов развернул лодку и подался к нему.

— Забирайтесь скорее. Давайте руку.

— Нет, вы не поняли, дело не во мне… — лик мужчины пересекла страдальческая гримаса. — Я умею плавать, со мной все в порядке… Мы с женой находились на втором этаже, когда все это произошло… — он держался на воде рядом с лодкой, хрипел от волнения. — Было что-то страшное, сильный удар… Я опомниться не успел, как ее подхватила волна… Оленька выбила головой стекло, ее унесло, а меня зажало между диваном и стеной — просто вдавило туда, как прессом… Я ищу ее, ныряю, никак не могу найти… Помогите, я должен найти свою жену, она жива, мы должны ее спасти…

— Когда это случилось? — Горбатов сглотнул. Зачем он спрашивает? Когда ударила волна, тогда и случилось. Минут сорок назад.

— Бедненький, — прошептала Анна, обнимая Горбатова за локоть. Он чувствовал, как дрожит ее рука. — Тоже крыша поехала, не я одна такая…

— Я не помню, когда это случилось… — хрипел мужчина. — Это было недавно, она еще здесь, помогите, заклинаю вас…

— Послушайте, мужчина, мы должны ему помочь… — шептала Анна. — Он не успокоится… Мы прекрасно понимаем, где сейчас его жена, но все же…

Сердце обливалось кровью, хотелось выть. Они кружили на резиновой лодке вокруг затопленных построек, и язык не поворачивался сказать, что они теряют время. Мужчина нырял, обшаривал дно, а когда выныривал, разражался криком: «Оленька, ты где, отзовись!» А вдруг? — мелькнула дикая мысль. Горбатов перевалился через борт, тоже нырнул. Под водой все было серо, глухо, проплывали смутные материальные тела — ошметки мусора, предметы быта. Он вынырнул, подался за угол. И за углом наткнулся на затопленную беседку, видимо, соседскую, в которой обнаружил застрявшее женское тело! Он задрожал, стало дурно, вынырнул, снова нырнул. Подплыл вплотную, чтобы все разглядеть. Молодая утопленница, примерно того же возраста, что и мужчина, ищущий свою жену. Не факт, что это она, но вероятность, как ни крути, большая. Женщина была мертва, и погибла она не оттого, что захлебнулась. Ее лицо в лохмотья изрезали осколки, череп был раскроен. Бешеная волна выбросила ее из дома, она обо что-то ударилась, а когда застряла, проломив балясины беседки, то уже была мертва…

У него не хватило смелости сообщить о находке мужу. Когда он вернулся, тот еще нырял, метался кругами. Анна, съежившись, сидела в лодке, глотала слезы и манипулировала веслами, чтобы суденышко не унесло. И это правильно, нечего ей делать в воде.

— Как вас зовут? — спросил Горбатов.

— Николай…

— Послушайте, Николай, вашу жену, скорее всего, унесло. Здесь искать ее бессмысленно. Не отчаивайтесь, она может выжить, люди ей помогут. Мы все будем надеяться, что она жива… Нужно уходить, Николай, здесь еще много людей, нуждающихся в помощи.

Тот плакал, забираясь в лодку. Он все понимал, но не верил, не мог представить, что такое возможно. На свете множество людей, которых совершенно невозможно представить мертвыми…

— Оленька, родная… — бормотал он, судорожно подрагивая. — Ты должна найтись, ты не можешь это сделать… Что это было, как такое случилось? Хорошо, что мы детей отправили в детский лагерь под Туапсе… Мы кое-что спасли, подняли с первого этажа. Думали, что скоро кончится… Потом позвонила теща — она живет в своем доме на улице Забалуева, это южная окраина… Говорит, простите, дети, за все. И ты, зятек, прости особенно. Я уже не выберусь, сил нет, умираю, здесь нет ни спасателей, никого, я уже задыхаюсь… Оленька заплакала, хотела бежать, я с трудом отговорил — это же три километра по затопленному городу… А потом все это пришло, мы успели услышать только страшный гул… Господи, чем мы тебя прогневили? — мужчина застонал, обнял голову.

Переулок, слабые призывы о помощи из затопленного гаража. Ворота нараспашку: энергия волны — лучший взломщик. Вплыть на лодке невозможно — между уровнем воды и потолком сантиметров семьдесят. В гараже темно, жалобные голоса. Кто вы, люди, сколько вас, на чем вы держитесь? Только без лишних движений, помощь уже здесь! Ломались детские голоса, хрипел женский. Не зря молились, Господи, послал Ты ангелов. Все причудливого облика, но ладно, не до выбора… Женщина средних лет с двумя сыновьями: одному тринадцать, другому пятнадцать. От удара волны их просто оглушило, проломилась стена, и всех троих выбросило наружу. Все целы, с выдержкой все в порядке. Заплыли в гараж на последнем издыхании (больше просто некуда!), вскарабкались на стеллажи и вот уже битый час поддерживали друг друга — то дети мать, то мать детей. Пытались выбраться на крышу, но не хватило сил: руки не шевелятся, ноги отнимаются. Помощь не идет. В соседних домах кого-то спасали, их услышали: кричали, что лодка у них переполнена, но они обязательно пришлют помощь по этому адресу. Но никого почему-то не прислали…

— Мы заплывем к вам, — сообщил Горбатов. — Пусть дети садятся на спину, вывезем. Потом вас, женщина. Николай, поможете?

— Конечно, помогу, — стучал зубами Николай. — Что я, не человек, что ли?

— А вы, Анна?

— А я, что, на Маврикии? — удивилась блондинка. — Могли бы и не спрашивать. Подождите, мужчина, — она насторожилась, — предлагаете прыгать в воду?

— Только не вам, — усмехнулся Горбатов. — Держите лодку у ворот, не дайте ей уйти, у вас такие сильные руки. Эта штука рассчитана на пятерых, давайте молиться, чтобы выдержала и шестого…

Он не был уверен, что справится. Усталость владела каждой клеточкой. Нет, он должен! Он плыл на звук, плавно разгребая воду. Чуть левее уклон, чуть правее. Охнул, когда на спину взгромоздилось тяжелое туловище. И этой дылдочке пятнадцать лет?! Он вытягивал шею, чтобы дышать хотя бы носом, торопился вернуться к лодке. Анна перевалила через борт окоченевшего пацана, сетуя, что тот уже выключается и без затрещины вряд ли включится. Сзади кряхтел Николай, на горбушке которого восседал аналогичный отрок. Женщина оказалась не толстой. Она плыла самостоятельно, но приходилось ее поддерживать. Лодка выдержала шестерых, но сильно просела.

— Подождите, — всполошилась женщина. — В соседнем доме живут бабулька с дочерью. Бабулька почти глухая, а дочь разговаривать не может. Мы слышали, как она мычала… Правда, давно это было…

Сжимая зубы, Горбатов направил лодку к указанной крыше, окруженной верхушками фруктовых деревьев. Они кричали, всматривались в серую муть. Но крыша была пуста. А больше в этом месте не за что зацепиться. И что бы он делал с этими людьми? Лодка больше не выдержит. Он греб, обливаясь потом, на улицу Советскую, мимо затопленной беседки с женским трупом, мимо сквера, где подобрал блондинку Анну, мимо пересечения с улицей Озерной — дальше по Советской к центру. Когда он выбился из сил, его оттер плечом Николай, навалился на весла. Когда у Николая отнялись руки, эстафету приняли упитанные подростки Леша и Игорь, каждый работал собственным веслом. А потом несмело хихикали — они почти согрелись. Сознание работало, но порой Горбатов отключался от реальности. Слабые проблески в голове, короткие и длинные эпизоды. Мимо проплывали лодки — пустые, с людьми. Здоровый самосвал с высокой колесной базой пытался проехать между домами, люди орали, что хватит, кузов уже в воде. Стонали раненые в лодках. Голосила женщина, потерявшая мужа. Пересечение с улицей Свердлова была залито водой. Валялись перевернутые машины, горы мусора, обломки принесенных волной строений. Волна дошла до этой части города и схлынула, пощадив центр. Вода стояла по пояс. «Люди, выходите, такси прибыло, — бормотал Горбатов. — Дальше — сами. Теперь вы в безопасности…» Пассажиры выгружались, жарко благодарили, умчался Николай, он метался между людьми, спрашивал, не видел ли кто его жену. Анна умоляла подполковника опомниться, не возвращаться в затопленный город — неужели ему мало? Пусть работают те, кто еще в состоянии. Она не понимала, он был еще как в состоянии! Он греб обратно, отдыхал между взмахами весел. Лодочка попала в хитроумное течение, ее сносило в нужном направлении, и целых пять минут он отдыхал. Снова сквер, руины дома с затонувшей беседкой, далее по курсу. Временами возникала волна, он не задумывался, откуда она бралась, катилась по улице, выбегала из боковых переулков — он разворачивал лодку, направлял ее носом на волну. На улице Новороссийской работали люди, шныряли маломерные суденышки. Но не во все переулки могли проникнуть добровольные спасатели. Он втиснулся в один из узких проездов и услышал крики. Снова дети с матерью! Совсем малые, беспомощные. Измученная женщина с блуждающими глазами держалась за конек крыши с крутыми скатами. Трое маленьких детей сипло ревели, сгрудившись в узком пространстве между скатом и трубой дымохода. Он подплыл к крыше, взывал к ее разуму: женщина, берите детей по одному, отпускайте, не бойтесь. Пусть катятся прямо в лодку. Увы, спасатель не сможет к вам подняться. Он устал, как собака, и не может ходить по скользким крутым поверхностям… Женщина сообразила, чего от нее хотят, снимала детей по одному, каждого крестила и отправляла в свободный полет. Он пристраивал их на носу — озябших, обалдевших от страха, бормотал какие-то ласковые слова. Пришлось напрячься, когда в объятия катилась мать троих детей, но все остались на плаву, лодка не перевернулась. Женщину трясло, она целовала Горбатова в серые щеки, просила Господа осчастливить этого мужчину, сбивчиво повествовала о своих злоключениях. Муж скончался два года назад, оставив с тремя малютками, — разбился, гоняя на мотоцикле. Родных хватает, но у всех свои проблемы. Она была уверена, что удастся отсидеться на втором этаже. Волна шарахнула в ту стену, где не было окон. Но второй этаж все равно залило. Разбились стекла, но устояли решетки на окнах, которые еще муж ставил. Подплыл какой-то парень незнакомый, с открытой добродушной физиономией, начал успокаивать, попутно оторвал решетку, которая держалась на соплях. Барахтаясь в воде, подсаживал каждого ребенка на крышу, а потом, натужившись, подсадил и мать. Она кричала ему, чтобы тоже забирался к ним. Он вроде полез, но как-то неловко, обломил козырек, упал в воду. Она ждала, что он выплывет, но парень так и не выплыл — видно, ударился или зацепился за что-то. Она кричала, звала его, плакала…