Корпорация - Виктория Беляева

Вот и сейчас – под утиную печень и легкое «Бордо» разговор неспешно перетекал от одной темы к другой, от затянувшейся судебной тяжбы за «Ярнефть» с холдингом «Альтаир» к делам «Уральских моторов», к положению на «Балтийских верфях». Тамара ела красиво, с аппетитом здоровой и довольной жизнью женщины. Улыбалась. Откидывала назад тяжелые темные волосы. И все-таки пару раз Старцеву удалось поймать пресловутое «нечто» – в том, например, как слишком торопливо, будто боясь обжечься, отдернулись ее пальцы от солонки, за которой и он в этот момент потянулся тоже. А через минуту эти же пальцы преспокойно сняли с его рукава какую-то прилипшую пушинку.

– Как семья, как дети?… – спросила Тамара, когда горячему настал конец и уже ждали кофе.

– А! – он сердито махнул рукой, – Дети… Дети сюрпризы устраивают. Люба заявила, что в МГИМО поступать не будет, будет поступать в Университет, и что я не должен заниматься этим вопросом.

– Хороший шаг, – подумав, оценила Тамара.

– Глупый и неосмотрительный.

– По крайней мере, говорит о ее самостоятельности и желании попробовать собственные силы, – заметила Тамара мягко, – Ну, и что ты предпринял по этому поводу?…

– А что я мог предпринять?… – Старцев улыбнулся, – Пошумел, конечно… Но она же упрямая!… Нашел кое-кого, договорился. Но ей не сказал. Вот теперь сидит с учебниками днями и ночами, готовится к экзаменам. Уверена, что будет сдавать экзамены на общих основаниях…

– Разум и такт, – Тамара тихонько рассмеялась, – Ты всегда был умным, Олег. А теперь ты становишься мудрым…

…Нет, были, были сегодня и приятные вести, и разговор вот этот с Тамаркой какой получился славный, думал Старцев, подъезжая час спустя к воротам, открывающих въезд в Озерки. Тепло поговорили, по-человечески. Все-таки, как с ней просто и приятно, и странно, что никто до сих пор этого не понял, и что до сих пор она одинока… Не разглядели?… Или она сама не подпустила к себе никого слишком близко?…

Зазвонил мобильный.

– Хреновости, – сообщил Малышев.

Было у него такое словечко, означавшее не вполне приятное сообщение.

– Разумеется, – буркнул Старцев, – А то я уже надеялся спокойно доехать домой… Что там опять?…

– Звонил Симкин из Снежного. Ему по его каналам сообщили, что кто-то скупает векселя «горки». Сначала думали – разовая некрупная сделка, потом хватились, поспрошали – оказывается, векселя СГК скупили сразу у нескольких держателей. Сейчас пытаются уточнить, кто этим занимается, какая сумма и так далее. Что скажешь?…

– А что скажу?… – впереди уже замелькали огоньки дома Старцевых, – СГК сейчас не в лучшем положении, векселя, надо понимать, идут намного дешевле номинала… Может, кто-то решил дождаться подъема и спекульнуть на них. А может, спланированная акция…

– Ладно, – Малышев вздохнул, – Заряжу я своих людей, может, нароют, кто этим занимается… Ну, бывай, Олега…

5

15 июня 2000 года, среда. Байкальск.

На юге Сибири, в самом сердце Байкальской области – в здании Байкальской областной администрации – в полдень по местному времени и в девять утра по Москве заканчивалось торжественное мероприятие, именуемое подписанием рамочного соглашения администрации области с холдинговой группой «Альтаир».

Соглашение ничего особенного из себя не представляло: «всесторонне содействовать…», «активно сотрудничать…», да некие туманные намеки на «будущие инвестиционные проекты». Однако же, нежную дружбу между Байкальской администрацией и группой «Альтаир» следовало все-таки задокументировать, придать ей какой-никакой официальный статус, а то неудобно как-то получалось, в самом деле…

«Альтаир» осел в области всерьез и надолго. Ему принадлежал здесь алюминиевый заводик и кое-какая нефтянка на севере области. «Альтаиром» же были куплены 40 процентов крупнейшего в стране, не входящего с систему РАО ЕЭС, энергопроизводящего предприятия «Байкалэнерго». Средства областной администрации размещались с некоторых пор на счетах «Альтаир-банка».

О тесной связи губернатора области Николая Терских с владельцем «Альтаира» Борисом Фрайманом говорили давно и много. Пора было эту связь узаконить, придав ей статус не преступного сращивания частного капитала и государственной власти, но честного и открытого сотрудничества на благо родного региона.

В просторном зале, заполненном прессой и свитами, сопровождающими обе стороны, соглашение было подписано. Стороны энергично жали друг другу руки.

Глава «Альтаира» Борис Анатольевич Фрайман, мощный мужчина сорока с небольшим лет, необычайно приятный и румяный, тряс пухлую ладошку губернатора Терских, сверкая великолепными, явно зарубежного производства, зубами. Губернатор Терских ничем таким не сверкал, но тоже улыбался, как мог, из-под казацкого своего чуба щурясь на вспышки фотокамер.

Ибо Николай Иванович Терских был казаком, и любил напоминать об этом по поводу и без. Слушавшим в такие минуты Николая Ивановича начинало казаться, будто «казак» это что-то вроде титула – так гордо звучало это слово из уст широкого и приземистого, как тумбочка, губернатора Терских.

Наулыбавшись прессе и выпив по бокалу шампанского, Терских и Фрайман предоставили свитам развлекаться дальше и уединились на задах губернаторского кабинета в обширной комнате с диванами глубокими и мягкими.

– Коньячку?… – предложил Терских, распахнув дверцу интимно поблескивающего своими глубинами бара, и, дождавшись от Фраймана согласного кивка, собственноручно разлил из пузатой бутыли «Hennessy» в водочные стопки, – Да с лимончиком!… – вкусно проговорил он, извлекая из холодильника и лимончик, нарезанный прозрачными ломтиками.

Все это губернатор суетливо расположил на низком столике, разделившим его и Фраймана и, сложив на лице умильное выражение, потянулся к Фрайману стопкой:

– Ну, Борис Анатольевич… Давайте за наше, так сказать, дальнейшее сотрудничество!…

Борис Анатольевич немедленно тост одобрил, глотнул, отправил следом дольку лимона. Терских же поступил так: широко открыв рот, кинул туда разом содержимое стопки, зажмурился, замер, схватил лимон и, поднеся к носу, в присвистом вдохнул. Только тут глаза губернатора открылись – просветленные и влажные, – а лимон был съеден.

– Эх-х… – протянул Николай Иванович сипло, – Хорош, зарраза… Да вы, может, голодны, Борис Анатольевич? – спохватился он вдруг, – Я сейчас распоряжусь… Светланка!… Светлана Владиславовна!…

– Нет-нет, – испугался Фраймана, – Не беспокойтесь, Николай Иванович… Обедал я…

– Эх, – горько вздохнул старик, – А я-то попотчевать вас хотел…

Стариком звали Терских за глаза все подчиненные. Стариком он и держался: кряхтел, пришептывал, жевал в раздумье губами… Вот и чуб его вороной густо был посыпан солью, вот и плечи гнуло мало-помалу к земле…

Меж тем, стоило чуть попристальней вглядеться в губернаторское лицо, чтобы воскликнуть: Помилуйте!… Какой же это старик?!…

Дубленая, забронзовевшая навеки кожа и не думала морщиться. Глаза, временами мутившиеся старческой слезой, в иные моменты смотрели так остро и холодно, что бежали по спине мурашки. Да и лет губернатору, ежели по паспорту, всего-то было пятьдесят шесть.

– Нет, Николай Иванович, потчевать себя я не дам! – рассмеялся Фрайман, – Помню я, как вы меня прошлый раз пельмешками укормили. Два дня животом мучился!…

– Э-э-эх… – снова вздохнул старик, – Да какой из вас, Борис Анатольевич, едок-то?… Тарелочку пельмешек – и два дня животом… Вот у меня зам есть… Да вы знаете его, Прасолов, здоровый такой мужик… Вот тот – да!… Тот сотню пельменей замахнет – не охнет. А потом еще – ну, говорит, закусил мало-мало, теперь и поесть можно!…

И губернатор затрясся в сдобном старческом смехе. Засмеялся и Фрайман, припомнив пузатого Прасолова.

– Однако, что же я вас пустыми-то разговорами задерживаю… – засуетился вновь Терских, – Вы уж меня, старика, простите, Борис Анатольевич, есть грех, люблю поговорить о жизни с хорошим человеком… А у вас-то, вроде, разговор какой был?…

Фрайман посмотрел на губернатора с нежностью:

– Да разговор-то все тот же, Николай Иваныч… Об акциях…

Разговор этот и впрямь затевался не впервые. Речь шла об акциях «Байкалэнерго».

«Байкалэнерго» давно и привычно именовалось уникальным предприятием. Уникальность же его заключалась в том, что было данное открытое акционерное общество а) избыточно – то есть, производило энергии больше, чем требовалось Байкальской области, и имело, чем торговать, б) неподконтрольно РАО ЕЭС, в) вообще никому неподконтрольно.

Сорок процентов акций уникального АО принадлежали, как сказано было выше, фраймановскому «Альтаиру». Пять процентов распылены по мелким держателям. Пятнадцать – в управлении действующего менеджмента предприятия. А еще сорок – во владении государства.