Корпорация - Виктория Беляева

Но Малышев его не слушал, ибо дружелюбное солнышко, Настенька, подошедшая неслышно, стояла уже за спиной профессора и хмурилась, вникая в окончание хвалебной песни.

– Я вам бутербродов принесла, Валентин Петрович, – и она, стараясь не смотреть на Малышева, протянула научному руководителю тарелку, – Вам надо поесть, вы же наверняка не позавтракали…

– Спасибо, детка… – академик растроганно принял тарелку и глянул на Малышева – ну, дескать, что я вам говорил?…

Бледное личико. Высокие скулы, большие глаза – темно-серые, необычайно серьезные, с лиловатыми тенями. Высокие брови. На прямой пробор шелковые волосы, убранные назад, в академичную «колбаску». Такой вот синий чулочек, такое вот хмурое институтское солнышко…

Очень невовремя пришла эта мысль: взять тонкое личико обеими ладонями, поднять к себе да и поцеловать в бледные мягкие губы… Мысль Малышев немедленно отогнал – до времени, до срока. И вовсе даже от девушки Насти отвернулся. Полез во внутренний карман и выудил визитку, обратившись к Быстрову:

– Я полагаю, у «Росинтера» и вашего Института найдутся кое-какие общие задачи. И, насколько я понимаю, институт испытывает переодически некоторые… эээ… финансовые проблемы… Возможно, буду вам полезен, – с этими словами он передал профессору визитку.

Быстров как-то растерялся, переложил зачем-то тарелку из одной руки в другую, помялся, потом заговорил нерешительно:

– Конечно, трудности есть, как же им не быть… время такое…Нам бы реактивы кое-какие…

– Отлично!… – Малышев кивнул, – Подготовьте бумагу и обращайтесь, рад буду помочь… Да, кстати! – он обернулся к лауреатке Артемьевой, – Мы сейчас разрабатываем новую программу… для аспирантов профильных вузов… Может быть, прохождение практики на лабораторной базе предприятий «Росинтера»… – «Что я несу? – ужаснулся Малышев, – Какая практика?… Какая база?…», но отступать было поздно, – Хотел бы с вами, Анастасия, посоветоваться, прикинуть в общих чертах… – и с этими словами он выдал вторую визитку – Насте.

Настя сбивчивую речь банкира выслушала с удивлением, но визитку взяла, положила в кармашек и, помедлив, ответила:

– Хорошо!…

За круглым шоколадным столом, в мягких креслах цвета корицы, попирая ногами ковер оттенка крепчайшего чая, сидели трое: Старцев, Щеглов, Шевелев.

Полковник Шевелев, аккуратно сложив на столе веснушчатые руки, докладывал:

– Суммируя неофициальные данные, полученные нашими людьми в Снежном, и информацию, предоставленную сегодня по моему запросу Службой безопасности СГК, происходит следующее. Объедком… Объединенный профсоюзный комитет СГК в настоящее время готовится к акции протеста, направленной против администрации Снежнинской компании и руководства Корпорации в целом, – длинными развернутыми предложениями и с совершенно невозмутимым лицом говорил Шевелев, – Как удалось установить, лидер снежнинских профсоюзов Валерий Пупков уже проводил предварительные переговоры с Адольфом Немченко, однако никаких мер господином Немченко предпринято не было, и Центральный офис не был поставлен в известность о происходящем в Снежном.

Тут рыжий полковник быстро глянул на шефа. Шеф, погрузившись в кресло, слушал молча, и выражение его лица ничего хорошего не сулило ни упрямому Фюреру, ни снежнинским профсоюзам.

– Требования профсоюзов к администрации компании вкратце изложены здесь, – он протянул Старцеву распечатанный на принтере листок, продублировав его устными комментариями, – Повышение уровня оплаты труда – некоторым категориям работающих до ста процентов… Дополнительные социальные гарантии, повышение уровня охраны труда, дополнительный пакет бесплатного медицинского обслуживания…

Темные глаза главы Корпорации скользили по листу, губы открылись для одного слова:

– Сколько?…

Вместо Шевелева ответил Леня Щеглов:

– Общая сумма требований, Олег Андреевич, порядка двухсот миллионов долларов…

Старцев только хмыкнул.

– Буквально завтра Объедком намерен сделать заявление о подготовке акции протеста, – продолжал Шевелев, – Заявление громкое – обязательно попадет на ленты информагентств, так что шума будет много… В качестве акции протеста будет избрана, наверняка, забастовка, поскольку профсоюзы, по нашим данным, настроены очень решительно… Дата забастовки пока неизвестна…

– Ну-ну, – Старцев отшвырнул от себя пакостный листок, – А теперь объясните мне, что происходит. Почему буча, откуда?… У нас Снежный – островок социализма, тамошняя администрация разве что задницы не подтирает своим работникам!… Дополнительные пенсии для ветеранов труда и производства, дополнительные пособия одиноким матерям, зарплата в штуку баков, отпуска по два месяца… Полтора миллиарда долларов в год тратится на социалку. Мало?…

Вопрос был, скорее, риторическим – уникальный для России пакет социальных программ был «коньком» СГК, его гордостью…

– Кто еще так живет в нашей стране, хотел бы я знать… – пробормотал Старцев.

– А они, Олег Андреевич, на нашу страну уже не ориентируются, – Леня позволил себе улыбнуться, – Они теперь ориентируются на уровень жизни своих коллег в Канаде и Финляндии. Месяц назад профсоюзная делегация вернулась с экскурсии на заводы «Оутокумпу»…

– Ха!… – внезапно охрип голос президента «Росинтера», – Да, конечно, на «Оутокумпу» рабочие раз в десять лучше живут. Отлично! Будем ориентироваться на «Оутокумпу»!… Сколько там работает человек?… Тысяч десять?… А у нас – сто!… Автоматизируем производство, сократим девять человек из десяти, а оставшимся обеспечим райскую жизнь!… – Старцев разозлился не на шутку, – Если б мы могли себе позволить такую производительность труда и такую себестоимость товара, как на «Оутокумпу», они бы давно у нас были в шоколаде!… Но попробуй я сейчас потребовать сокращения хотя бы десяти тысяч человек – какой при этом вой поднимется…

Старцев, наконец, умолк. Подергал себя за нос, посопел, успокаиваясь.

– Черт с ним, – сказал он наконец, – Меня другое интересует. Насколько эти выступления спонтанны? И на что они реально надеются?… Пупков, насколько я знаю, не самый умный человек в Снежном. Но даже Пупков должен соображать, что в такой момент, когда нас Генпрокуратура дергает и требует денег, мы не можем себе позволить кинуть двести миллионов на чьи-то капризы… Сам он все это придумал?… И если да – то для чего?… Или все-таки помог кто-то?…

– Могут быть варианты, – мягко прокашлялся Шевелев, – Например, Немченко.

Старцев взглянул на Шевелева. Глаза полковника, зеленые, как оконное стекло на распиле, были пусты и холодны.

Немченко?… Ну что ж, с Фюрера станется… Чувствует, что в Москве его руководством недовольны, что может произойти замена. Решил продемонстрировать свою незаменимость – сначала распалить послушные ему профсоюзы, довести до кипения, потом самостоятельно их укротить, показав, кто в доме хозяин. Вот только…

– Вот только Немченко вряд ли делал бы это втихаря… – покрутил головой Старцев, – Какой ему прок был скрывать от нас подготовку к бунту?… В его интересах было бы пошуметь, попугать нас…

– Да кроме того, не такой уж крепкий авторитет для профсоюзов господин Немченко, – снова подал голос Щеглов, – Мой человек туда ездил, покрутился пару дней в Объедкоме… Говорит, авторитет Фю… Адольфа Тарасовича сильно упал в последнее время. Если год назад он крутил Пупковым, как хотел, то теперь Пупков вышел из-под контроля…

– С чего вдруг? – поинтересовался Старцев.

Леня пожал плечами:

– По предприятиям распространился слух о том, что Немченку скоро снимут, – пояснил он, – Надо понимать, именно поэтому…

– И кем заменят?… – спросил Старцев, уже с большим интересом.

– Кандидатуры две называются – Березников и Симкин…

О, тонко чувствующий народ!… Конечно, ни слова из тех, что были произнесены здесь между ним, Денисовым и Малышевым, не долетели до Снежного, да и за порог кабинета не вышли…Значит, основывались слухи на элементарных логических рассуждениях. В самом деле – Березников и Симкин, Симкин и Березников – больше выбирать и не из чего, но ведь и это не выбор, и это все не то, а менять Немченку надо, вот какую ошибку совершил с профсоюзами, домолчался, доскрывался, а что впереди будет?…

– Еще варианты?… – спросил Старцев.

– Сам Пупков, – откликнулся Шевелев, – Если вы обратили внимание, в перечне требований – дополнительная рабочая одежда… Ну, там на самом деле ситуация сложная – рукавицы плавильщикам выдаются пара на месяц, а реальный срок службы – два дня… Так вот у Пупкова где-то на юге Сибири фабричка своя – как раз по пошиву спецодежды… Годовой заказ «горки» на те же рукавицы и спецовки миллионов на пятьдесят потянет… Пупков вполне мог затеять бучу, чтобы получить этот заказ…