Уйти нельзя остаться. Кризисы, выгорание, смыслы и ресурсы в кинопрофессии - Татьяна Салахиева-Талал
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
■ ■ ■
Если говорить о сценарной работе, да и о режиссерской — мне кажется, в ней действительно много мифов. Мифов скорее зрительских, чем тех людей, которые занимаются кино. Мы до поры до времени поддерживаем эти мифы, а потом вдруг понимаем: это просто работа и ее просто нужно делать. Люди, которые ждут вдохновения или задают вопросы о музе, неправы, это все чушь. Если поговорить с действующими сценаристами, с теми, кто давно этим занимается, они скажут: «Ты просто встаешь и работаешь».
Есть великолепное чувство — я его называю flow — когда ты попадаешь в зону, где у тебя все вдруг получается. Это чуть-чуть мистический опыт. Твои герои начинают разговаривать сами. У меня бывает так: сажусь с утра, мучаюсь часов пять, и в какой-то момент начинает казаться, что я забыл, как работает русский язык, как слова складываются в предложения. Думаю: «Ну вот, микроинсульт сейчас будет. Может, нужно уже скорую вызывать?» А потом вдруг меня уносит.
Обычно это происходит по вечерам. Мне достаточно тяжело писать днем. Я все же пишу, но это процесс нелегкий. Хорошо получается переписывать или редактировать, но писать днем с нуля текст — сложно. А вот вечер — мой самый плодотворный период, примерно с семи до одиннадцати. Раньше я писал по ночам — ночами тоже можно попасть во flow. Но, несмотря на дедлайны, я теперь и не вспомню, когда в последний раз писал глубокой ночью.
У каждого есть свои практики, свой ритм, свои ритуалы, способы привести себя в состояние, в котором работа идет продуктивно. Ожидание музы уходит, если ты пишешь каждый день, а я пишу более-менее каждый день. Писать — это не всегда про сценарии, это часто изучение материала: ресёрч, синопсисы, поэпизодники, концепции сезонов и т. д. Ты создаешь много разного текста, включая письма продюсерам, и это все — сценарная работа.
Ресёрч — мой любимый этап. Почти во всех историях нужно что-то изучать. Либо урановую индустрию, либо медицинские процедуры, либо, если занимаешься исторической темой, — какой-то конкретный период. Последний фильм «Серебряные коньки» я писал относительно быстро, но четыре или пять месяцев перед этим читал огромное количество литературы — от учебников по истории до описания праздников в царской России. Мне нравится читать специфическую литературу, которую никогда в жизни не станешь читать просто так. «История феминизма и суфражистского движения» — такую книгу вряд ли читают без необходимости. «История зимних ярмарок на замороженной Темзе», которую мне покупали в Америке и отправляли курьером, — это совсем уникальная вещь. А еще мне безумно понравилась книга «Придворный этикет конца XIX века» с описанием всех ритуалов, c пояснениями, что значило быть светским человеком в то время. Прочитал я ее только благодаря проекту. Со временем я понимаю, что многое вообще не надо придумывать, просто надо найти, понять, очистить, придать форму. Такого никогда не выдумать самому — и не надо. Потому что ты выдумаешь какую-то ерунду, ни на чем, скорее всего, не основанную.
Когда сложно писать, есть много разных трюков, чтобы вывести себя из состояния ступора. Например, мне кажется, важно смотреть по сторонам. В нашей профессии есть одна большая проблема: когда ты в нее приходишь, ты еще не сценарист. Ты бывший студент-медик, с какой-то судьбой и биографией, или ты занимался фигурным катанием, а потом ездил в волонтерскую миссию спасать пингвинов от тюленей, у тебя была какая-то жизнь и какой-то опыт. Или ты случайно провел вечер с удивительным человеком, который рассказал тебе историю о том, как он сидел за преступление, которого не совершал. И все это копится в тебе и где-то в тебе остается. А потом ты работаешь и достаешь это из подсознания. Ты вспоминаешь крутые повороты сюжетов, чьи-то истории, свое детство.
Но когда ты уже поднаторел, у тебя иной образ жизни. Ты — профессиональный сценарист, который живет жизнью профессионального сценариста: сидишь на стуле, ходишь на премьеры в «Гоголь-Центр», и этим все ограничивается, твоя жизнь, как правило, становится скучной и неинтересной. Нет никакого нового опыта, кроме как встретить на премьере какого-нибудь режиссера и сквернословить за его спиной. Из такого опыта ничего не родится. Твой следующий сценарий — не про сценариста средней руки, или про жизнь богемного московского полусвета, или про бары внутри Садового кольца. Все это никому не интересно. Поэтому надо искать способы получать новые впечатления, и это сложно. Мы не говорим о том, чтобы подняться на Эверест, хотя это в общем-то классный способ: найти время и возможность разнообразить свою жизнь, придумать себе новые хобби, научиться кататься на серфе или вступить в Liza Alert и ходить по лесам в поисках пропавших людей.
В общем, нужно что-то такое, где ты будешь сталкиваться с другими людьми, с людьми не своего круга. Мне помогло то, что я играл в покер. И видел самые странные срезы общества — от следователей до опальных олигархов.
И таких способов много, иначе ты просто становишься заложником собственной жизни и ее обстоятельств. Не помогают и воспоминания о прошлом: мы стареем, память ухудшается, и все время черпать факты из своей биографии не получается. Первые три года для сценариев я раскапывал все, что со мной произошло. Было много интересного, что в том числе стало основой фильма «Хороший мальчик». Но вот ты уже взрослый мужчина, у тебя в жизни другие быть должны интересы.
■ ■ ■
Я не верю, что наша профессия сложнее других. Да, писать в принципе сложно, но если взглянуть шире и абстрагироваться от своего эго, можно заметить, что профессия, к примеру, врача намного сложнее. Один мой друг при встрече рассказал, что сегодня должен был принять решение о жизни и смерти человека. Он — нейрохирург, и ему каждый день приходится принимать такие решения. Делать операцию или не делать. Если сделать, то человек, возможно, вспомнит что-то о своей жизни, а если не сделать, тогда он не будет помнить ничего. Вот это сложно! Или профессия полицейского, или военного, или любая другая... К примеру, финансиста — сидишь на бесконечных совещаниях в офисе. Ты либо играешь в эту игру и привыкаешь к ней, либо, не дай бог, видишь, что есть другая жизнь. И начинаешь думать, что твоя жизнь ничего не стоила, это все цифры, и они на бумаге...
