Тирания меньшинства. Почему американская демократия достигла точки перелома - Steven Levitsky;Daniel Ziblatt;

большинство ведущих республиканцев, включая Макконнелла и Маккарти, заявили, что поддержат его, если он станет будущим кандидатом от партии.

Республиканские лидеры прекрасно продемонстрировали то, что мы ранее назвали "банальностью авторитаризма". Маккарти и Макконнелл не стремились активно подорвать демократию; они просто ставили свои карьерные цели выше ее защиты. Оба лидера посчитали, что их политическим интересам лучше послужит поддержка авторитаризма Трампа, чем противодействие ему. Макконнелл считал, что независимая комиссия от 6 января подорвет способность республиканцев вернуть себе большинство в Сенате в 2022 году. А Маккарти стремился, прежде всего, стать спикером Палаты представителей. В республиканской фракции Палаты представителей было много союзников Трампа. Если бы Маккарти поддержал импичмент или комиссию 6 января, он мог бы лишиться их поддержки, что поставило бы под угрозу его будущее спикерство. В интервью на Национальном молу, заполненном памятниками, журналист Джонатан Карл спросил Маккарти, почему он из принципа не привлекает Трампа к ответственности за 6 января. " "Кто знает, - сказал Карл, - если вы поступите правильно, возможно, когда-нибудь здесь будет стоять ваша статуя". Маккарти рассмеялся и ответил: "А где статуя Джеффа Флейка?", имея в виду бывшего сенатора от Аризоны, который противостоял Трампу и был вынужден уйти в досрочную политическую отставку. Таким образом, Маккарти присоединился к длинной череде полулояльных политиков - в межвоенной Европе, Латинской Америке времен холодной войны, современных Венгрии, Таиланде и Венесуэле, - которые были готовы принести демократию в жертву на алтарь политической целесообразности.

Неужели мы должны ожидать, что политики встанут на защиту демократии? Другая страна, Аргентина, показывает, как это можно сделать. В 1987 году Аргентина представляла собой хрупкую демократию. С 1930 по 1976 год страна пережила шесть военных переворотов. Обе основные партии, перонисты и радикальный Гражданский союз, в прошлом были полулояльны, поддерживали перевороты против своих соперников, тем самым обрекая Аргентину на полвека нестабильности и демократических неудач. Как мы уже видели, Аргентина вернулась к демократии в 1983 году, после жестокой военной диктатуры. Переход был нелегким. Перонисты ушли от власти, а новый президент, Рауль Альфонсин из радикального Гражданского союза, столкнулся со стремительно растущей инфляцией и широкомасштабными рабочими волнениями. В результате его общественная поддержка рухнула. В апреле 1987 года, во время пасхальной недели, группа военных офицеров, известных как "Карапинтадас" (или "раскрашенные лица", за их камуфляжную раскраску лица), подняла восстание и захватила Кампо-де-Майо, крупную военную базу недалеко от Буэнос-Айреса. Многие из Карапинтадас героически сражались в проигранной Аргентиной войне с Великобританией за Фолклендские острова. Их враждебность к Альфонсину коренилась в том, что президент поддержал судебные процессы по правам человека над военными офицерами, причастными к жестоким репрессиям во время диктатуры.

Для оппозиционных перонистов восстание поставило их перед дилеммой. Карапинтадас разделяли националистическую идеологию перонизма, а некоторые из них, включая лидера переворота Альдо Рико, открыто симпатизировали перонизму. Некоторые правые перонисты были связаны с "Карапинтадас". Хотя они не поддерживали восстание в открытую, они симпатизировали повстанцам, которых они рассматривали как " героев с Мальвинских островов, парней, которым плохо платили, которые стали жертвами". Но даже те перонисты, которые не симпатизировали повстанцам, глядя на падающую популярность Альфонсина, испытывали искушение держаться от него подальше. Стремясь вернуть себе президентское кресло, они спрашивали себя: " Почему мы должны помогать этому парню?"

Но президент партии Антонио Кафьеро считал иначе. Кафьеро был верным демократом. Он считал президента Альфонсина противником, а не врагом. Заручившись поддержкой своих союзников из восходящей фракции перонизма "Обновление", Кафьеро решил посетить президентский дворец, чтобы публично продемонстрировать поддержку правительству. Кадры президента Альфонсина и лидера оппозиции вместе на балконе дворца, которые миллионы аргентинцев смотрели по телевидению в прямом эфире, были мощными. Если бы перонистские лидеры отреагировали на попытку переворота молчанием или двусмысленно, если бы они тонко оправдывали или потворствовали ей, Carapinta das могла бы получить определенный импульс. Возможно, они бы воспряли духом. Вместо этого они остались изолированными и ослабленными. И Аргентина больше никогда не поддавалась перевороту.

Поступок Кафиеро требовал мужества. Он стремился к президентству, и ему предстояли конкурентные праймериз за выдвижение от своей партии. Его соперник за выдвижение Карлос Менем отреагировал на восстание по-другому. Когда ему позвонил партийный функционер и призвал присоединиться к Кафьеро в президентском дворце, Менем, находившийся в четырех часах езды, отказался, сказав, что не успеет вовремя. Менем не спешил появляться на публике с непопулярным президентом из конкурирующей партии. Хотя он не поддерживал переворот, он также " не хотел усложнять свою президентскую заявку".

С политической точки зрения Менем действовал правильно. В условиях серьезного экономического кризиса падение президента Альфонсина в опросах ускорилось до такой степени, что любой, кто был связан с ним, был запятнан политически. Конечно, публичное одобрение президента Кафьеро оказалось "альбатросом". Менем, с другой стороны, выиграл праймериз. По словам одного журналиста, Кафьеро " поддержал президента, который терпел неудачу", и этот дерзкий поступок "не принес ему никакой политической пользы". Но, как отмечает лидер перонистов Хосе Луис Мансано, Кафьеро " не хотел быть президентом любой ценой". Он и другие лидеры перонистов действовали как лояльные демократы, порвав с полулояльным прошлым своей партии. И если Кафьеро заплатил политическую цену за то, что поддержал непопулярного соперника, то, как напоминает Мансано, " то, что мы получили взамен, было бесценно. Мы сохранили нашу демократию".

Справедливо ли, однако, характеризовать всю Республиканскую партию как антидемократическую? Безусловно, многие политики GOP являются лояльными демократами. Проект Republican Accountability Project изучил этот вопрос, выставив "оценку демократии" всем республиканским членам Конгресса в 2021 году на основе шести критериев:

1. Подписались ли они под амикусной запиской, сопровождавшей иск Техаса в Верховный суд с требованием признать недействительными голоса, поданные в Мичигане, Висконсине, Пенсильвании и Джорджии?

2. Возражали ли они против заверения голосов коллегии выборщиков 6 января 2021 года?

3. Делали ли они публичные заявления, ставящие под сомнение легитимность выборов 2020 года?

4. Стремились ли они призвать президента Трампа к ответу за 6 января, проголосовав за импичмент или осуждение?

5. Голосовали ли они за создание независимой комиссии по расследованию восстания 6 января?

6. Голосовали ли они за то, чтобы привлечь Стива Бэннона к неуважению к Конгрессу за отказ выполнить повестку о даче показаний в Специальном комитете Палаты представителей по расследованию атаки 6 января?

Эти шесть критериев, на наш взгляд, являются достаточно хорошим показателем приверженности конгрессмена-республиканца демократии. Первые три напрямую связаны с принципом признания результатов выборов, а последние три - с готовностью потворствовать экстремистскому насилию.

Результаты показательны. Более 60 процентов (161 из 261) республиканских членов Конгресса заняли недемократические позиции как минимум по пяти из шести вопросов, получив оценку F. Еще пятьдесят четыре республиканца заняли антидемократические