Зубы Дракона - Александр Золотько

Что было еще? Еще он пошел в село. Он пошел в село, а люди не стали с ним разговаривать. Люди пугались его и всячески старались уклониться от разговора. А как себя должны были вести люди, когда к ним подходил пациент психбольницы? Или как там называется это заведение? Это село, здесь слухи распространяются быстро. Слышали, в дурку еще одного привезли. Говорят, буйный.

У него пропал паспорт. Точно – у него исчез из сумки паспорт, а удостоверение оказалось чистым, без единой записи. Так? И сразу после этого… Практически сразу же после этого, у него начался приступ. Или он начался раньше, а Шатов просто не понял этого.

Ему все примерещилось?

Он действительно безумен?

Нет. Нет и еще раз нет. Нет. Он нормален. Он совершенно нормален.

– Я совершенно нормален, – прошептал Шатов и поразился, насколько слабо и неуверенно прозвучали его слова. – Я нормален. Я не сошел с ума.

Отчего ему сходить с ума? Он не двинулся крышей год назад, когда Дракон пытался его уничтожить. Когда Дракон попытался стереть Шатова, превратить в безумца. Тогда Шатов выдержал.

– Я тогда выдержал! – сказал Шатов вслух. – Я выдержал тогда, а теперь… Теперь…

Они поженились, у них будет ребенок. Скоро будет ребенок. Мишка Хорунжий обещал, что будет крестным. У Шатова интересная работа. Любимая жена.

Ему не с чего сходить с ума. Совершенно нет причин.

Ерунда. Дмитрий Петрович врет. Кто он сам такой – Дмитрий Петрович? Писатель, который не пишет книг? Почему именно он стал рассказывать Шатову о его безумии? Почему не врач. Врач. Кстати, врач…

Если врач – Звонарев, то почему он был в милицейской форме? Чтобы запутать Шатова. Они все решили запутать Шатова. Иного объяснения нет. Нет.

Или есть?

А может быть так, что Шатов на самом деле видел другого милиционера? И только потом в его мозгу одно наложилось на другое?

Строгий доктор, поддерживающий порядок вдруг проассоциировался в больном мозгу со стражем порядка… В больном мозгу? Не нужно, Шатов! Зачем ты подыгрываешь им? Зачем? Это они хотят убедить тебя в том, что ты сошел с ума. А ты должен быть уверен в том, что ты нормален. Ты нормален. И все. И никто не сможет тебя заставить поверить в свое безумие. Это будет знаком того, что ты действительно сошел с ума, Шатов. А та ведь с ума не сходил.

Они все подстроили. Все они. Взяли и подстроили. Они решили отомстить за Дракона. И заманили Шатова сюда. И теперь он в их власти. Держись, Шатов.

Светлана говорила, что они наблюдали за всеми перепитиями его схватки с Драконом. Она говорила это. Шатов это точно помнит. Она сказала, что все они, все ее одноклассники наблюдали за его судьбой и даже спорили. Делали ставки.

Она ведь это говорила, Женя? Говорила. Как раз тогда, когда сказала, что ее зовут Ириной. И что село называется Главное. Если все, что она говорит – правда, тогда врет Дмитрий Петрович. Но на следующий день она сказала, что ее зовут Светлана, но подтвердила, что село называется Главное. Где правда? Или правда в том, что он действительно безумен?

– Светлана! – крикнул Шатов. – Светлана!

– Да, Евгений Сергеевич.

– Присядь рядом, – попросил Шатов, пытаясь побороть дрожь в голосе.

– Хорошо, – Светлана выполнила просьбу. – Вам что-нибудь нужно?

– Нет… То есть, да. Я хотел тебя спросить…

– Хорошо, Евгений Сергеевич, – неуверенно ответила Светлана. – Спрашивайте.

Шатов тяжело вздохнул. Спокойно. Нужно вести себя спокойно. Ей тоже могли сказать, что он безумен. Спокойно.

– Света, как называется село? То, что у реки. Село.

– Петровское, а что?

– Но ты же говорила, что оно называется Главное?

– Как же Главное, если оно Петровское? – глаза Светланы удивленно округлились.

– Но ты же сказала. Вспомни. Мы с тобой шли по полю к селу. Ведь мы шли?

– Шли, – неуверенно кивнула Светлана.

– Начали разговаривать, и ты сказала, что вместе с одноклассниками следила за моей судьбой уже больше года…

– Я сказала? – в голосе прозвучал испуг.

– Ты. Вспомни. Вначале ты сказала, что у меня шрам на лице довольно свежий…

– Да, о шраме я говорила. Мы учим основы первой помощи. И анатомию…

– А потом я пошутил, что шрамы украшают мужчину, а ты сказала, что я тебе понравился еще без шрама. Помнишь? – почти попросил Шатов.

– Я, – Светлана оглянулась на дверь, – я сказала, что вы мне понравились бы и без шрама. И пригласила вас в клуб…

– Это я помню, но ты и вчера подтвердила, что узнала обо мне от Дмитрия Петровича гораздо раньше…

– От Дмитрия Петровича? – с удивленным видом переспросила Светлана.

– Да, черт побери, да. От него. Ты сказала, что…

– Я не говорила, – на глазах Светланы выступили слезы. – Я говорила, что хотела…

– Что ты говорила?

– Я сказала, что вы могли бы заметить мою внешность и сами. Что…

– Да, я еще сказал, что у меня есть жена, и что неприлично так льнуть к кому бы то ни было, а тем более, к женатому мужчине.

– У вас есть жена? – глаза, не отрываясь, смотрели на Шатова. – Вы ведь вдовец…

– Нет! – выкрикнул Шатов. – Нет. Ты с ума сошла! Я женат. Какой вдовец. И я тебе сам это сказал. У меня есть жена, и она ждет ребенка. Какой вдовец?!

– Извините, Евгений Сергеевич, я ошиблась. Я ошиблась, Евгений Сергеевич. Простите! – Светлана заплакала.

Кто здесь сумасшедший? Шатов прикусил губу. Специально, до крови.

Это они все сошли с ума. Они все. Шатову захотелось кричать.

Стоп, Шатов. Стоп. Замолчи. Просто замолчи. Затаись. Если они тебя обманывают, то лучше затаись. Они хотят тебя вылечить… Иначе, не держали бы здесь. Если бы они хотели тебя убить… Если бы они действительно хотели тебя убить, то не стали бы устраивать таких сложных конструкций.

Они тебя лечат. Препарат в еде? Ничего страшного. Кто-то рассказывал Шатову, что всех, кто попадает в дурку, проводят через три укола серы. Кто это ему говорил?

Серега Печенежский говорил. Когда служили срочную службу. Серега отчего-то решил перерезать себе вены, его быстренько забинтовали и отвезли в дурное отделение госпиталя.

После каждого укола даже дышать было больно, рассказывал Серега. Болела каждая клеточка. Похоже?

Его хотят встряхнуть? Чтобы вылечить?

Им нужно помочь. Сделать вид, насколько это получится, что Шатова можно не бояться. А потом… Что потом?

Кстати, а почему ему не дают возможности позвонить и поговорить с женой или с кем-нибудь из друзей? Ничего, он все это выяснит.

Он нормален. Это все чушь. Он совершенно нормален.

– Не нужно плакать, Света, – ровным голосом произнес Шатов.

– Я не плачу.

– Вот и славно. А у меня очень чешется нос. Самый кончик. Не поможешь?

– Конечно, – Светлана осторожно провела рукой по лицу Шатова.

Шатов зажмурился.

Она сказала – вдовец?

Это они сошли с ума. Они все.

Глава 6

Лежать в смирительной рубахе двое суток оказалось не так мучительно, как ожидалось. Тело начало чесаться почти сразу, но при азартной помощи Светланы Шатов это преодолел достаточно быстро. Другие трудности постельного бытия также, неожиданно для Шатова, особых проблем не составили. Сиделка была выше всяческих похвал, и Шатов даже попытался не вспоминать ее неосторожных слов о…

О Вите Шатов тоже старался не думать.

То, что сболтнула Светлана – только глупость семнадцатилетней девчонки. Она просто чего-то не поняла, ей что-то примерещилось, просто ей так захотелось.

Или ей кто-то это сознательно загрузил.

Не думать об этом, в который раз напомнил Шатов. Не думать. Питаться регулярно, цепко держаться за реальность, время от времени контролируя себя аккуратными опросами сиделки.

Выпадений памяти вроде бы не было. Да и нечему особо было выпадать из памяти – Светлана, завтраки, обеды и ужины, утка по необходимости и разговоры.

О жизни в городе, о работе, о… Когда разговор вдруг касался семьи, Шатов замолкал, Светлана извинялась и переводила разговор на другую тему.

О себе девушка рассказывала охотно. Сирота, в этот детский дом попала, когда ей было около десяти лет после череды других детских заведений. О тех, других детдомах, Светлана вспоминала неохотно, а вот о Школе гениев говорила даже с каким-то радостным чувством гордости.

Шатов старался Светлане не мешать говорить, лишь иногда подправляя поток информации наводящими вопросами. И что, не тяжело учиться десять часов в сутки? Любимые предметы? Не страшно вскрывать трупы? Кем хочешь быть и куда поедешь учиться дальше?

Последнее интересовало Шатова особо. До выпускного у них в детском доме оставалось полторы недели, потом тем выпускникам, которые собирались учиться дальше, необходимо было выезжать для сдачи экзаменов. И если успеть Светлану уговорить, то она могла просто звякнуть по телефону Хорунжему. Или кому-нибудь из знакомых Шатова. И за ним приехали бы. Немного перетряхнули бы это богоугодное заведение, выяснили, у кого тут не в порядке с головой и так далее.