Любовь эпохи ковида - Валерий Георгиевич Попов

всегда, с раннего поезда. Набрал в домофоне код. Гудки! Что с брательником? Бывало, что он с балкона седьмого этажа мне махал. Правда, давно. Скуксился? Наконец, впустили. И – в прихожей, где всегда меня встречал он… Наташка. Веселая!

– А где Игорек? Ушел уже? Надо же…

– Почему? Спит! – Наташка улыбалась.

– Как – спит?

В пять часов был всегда на ногах… и писал философские труды. Сказать про Игорька «спит», все равно что сказать…

– Заболел?

– Почему? Нет! – Наташка явно поддразнивала меня, чему-то радуясь.

– А как же… работа?

– Какая еще работа? Май хазбенд из бизнесмен!

– Как – бизнесмен?

– Как он говорит – «среднего звена»!

– И где же это «среднее звено» находится?

– По-моему – у него в голове! – Наташка захохотала.

Появился, весело щурясь, Игорек, затягивая халат поясом. Давно и в халате не видел его. Опять – сибарит?

– О-о! Уэлсон!

И так он давно меня не называл – только в молодости. Вторая жизнь?

– Ну что? Теперь ты у нас… торговец урюком?

Такие у нас были прежде шутки на подобные темы. Улыбнулся снисходительно, как младшему.

– Думаю, тут лучше подойдет слово «негоциант»!

– Не официант?!

– Слушай. Хватит уже! – отмахнулся благодушно.

«Вот так вот, – подумал я, – и начинается новая жизнь – с самопереоценки!»

– Значит, суда со специями спешат к гавани?

Такую трактовку одобрил. И даже кивнул, развалясь в кресле, не спеша ни в какую гавань… Давно не видел его таким.

– Пинечка (такое имя он Наташеньке подарил), исполни нам, пожалуйста, «Маккаллерс»!

Хозяин – барин.

– Еще кофе?

Ну просто праздник какой-то!

– Хватит.

– Ну? Ты готов?

– Даже волнуюсь.

Теперь он вел меня не на окраинную промзону, а в зону зарождающегося капитализма – на Арбат. И, чуть не дойдя до зоны роскоши, мы с ним спустились в уютный подвал – окна на тротуар, в которые струится свет.

– Ну, не все еще тут сделано… – хмурясь, как все хозяева, ждущие комплиментов, излагал он. – Тут будет бар с легкими напитками, тут – зона приватных переговоров…

Я ждал подмигивания – но все было всерьез. «Это раньше мы жили подмигиваниями, – говорил суровый его вид, – а теперь!..» И я подтянулся.

– Но это совсем уже новая жизнь! – заметил я.

И не промахнулся. Игорек просветлел и стал в тон обоям, точнее – белой бумаге, которой были обклеены стены. Экономно. А мебель исключительно черная. Фанатический приверженец стиля – я же говорю. Из «украшательства» – лишь две гравюры Бердслея чернели на белых стенах. Зато – каких! Чертовски элегантно! Но именно – чертовски. Не помню, кто кого приучил к Бердслею – я Игорька, или он меня? Оба порочны. Элегантность, свобода! Но до каких пределов? И – чтоб начинать новое дело с Бердслея? Я бы не советовал. Бердслей меня все-таки смущал. Конечно, тайно мы им любовались (смелое издательство уже выпустило том его работ)… Но здесь? В офисе? Не спугнет ли клиентуру? Ведь тут будут и женщины? Как им? Хотя и они были тоже изображены. Но как? Сюжет абсолютно классический: «Троянской войны не будет». Женщины, чтобы запретить мужчинам воевать, лишили их своих ласк и заперлись в крепости, и вот – те идут к ним на поклон, несколько перевозбужденные… чего и не скрывает художник. Но тема-то – пацифизм. Однако не все знают, что это такое. Народ, я вижу, в капитализм идет простой.

– Смело! – отметил я. – А не спугнет?

– Обывателя – да. Но это не мой клиент. Я собираюсь торговать здесь… изысканнейшими, – сложил пальцы клювиком, – раритетами! Твой друг Виктор готов их поставлять?

– М-м-м… Он, вообще-то, в запое. А капитализм и запой – вещи несовместимые! – И я преданно посмотрел Игорьку в глаза – мол, я ни-ни.

Раздался звонок. Он слушал, потом бровь его поползла вверх.

– Как?.. Гуано? Что такое гуано? – прикрыв трубку рукой (так тогда делали) спросил меня.

Не хотелось его огорчать.

– Ну… это видимо из Чили или Перу?

– Раритет?

– Ну-у… В общем-то, да. Засохший птичий помет.

Кивнул.

– Простите, вы из Чили? Из Кременчуга?

Он посмотрел на меня. Молча. Но трубку все же ладонью прикрыл.

Я помахал ладошкой: нет! Гуано из Кременчуга – не наш стиль.

– Удобрение для зимних садов? – глянул на меня.

– Проще завести кур! – подсказал я.

– Проще завести кур! – транслировал он.

Сработаемся! Кстати, не завести ли нам кур? Ведь свобода же полная!.. За нее и боролись.

– Ах, да! – Трубку с другого аппарата снял. – Ирма Викторовна? Что?!

Ее голос, кстати, был слышен и без телефона – где-то тут. Но не вполне разборчиво…

– Так вы не оформили бумаги на объект? Почему?.. Нет бумаги? Кошмар!

Покачал головой: с кем приходится работать! Повесил трубку.

– Ну ничего! Завтра приедет ее племянник из Гарварда… и научит работать… всех нас! – особенно строго почему-то глянул на меня.

Из маленькой дверки в стене вышла какая-то баба в линялом халате со шваброй.

– О! Уборщица! – восхитился я.

Он почему-то не прореагировал. Метя́, уборщица остановилась у Бердслея… и дерзко сказала шефу:

– Это – снял!

Смелая какая уборщица!

– Это не в вашей компетенции… Ирма Викторовна!

Чувствовалось – не хотел этого, но все же ее назвал.

– Занялись бы вы лучше бумагами!

– Про это я уже сказала тебе!

Ну просто «Свобода на баррикадах» Делакруа… и так же распахнута грудь!

– Тогда поезжайте на объект и приведите его в порядок! Через полтора часа мы приедем с Валерием Георгиевичем…

Я надменно ей кивнул.

– …с инспекцией.

Если он хапанул какой-то заводик, то я – пас! Не успеваем.

Она злобно зашла в свою каморку… и вышла в чем-то еще более затрапезном! Тот наряд, видимо, был у нее парадный. Ушла. Стало чуть легче.

Игорь Иваныч полистал папку. Отложил.

– Да-а. Цемент нам не грозит.

Так же, видимо, как и все остальное.

Объект. Автобус с надписью «Агитационный», нарисованной, как ни странно, не на красной, а на зеленой полосе вдоль корпуса. Судя по стилю, он был создан для агитации за социализм (хотя в основе, возможно, американская модель). Социализму он отслужил, видимо, исправно – но вдруг неожиданно перевербован капиталистами. Агитировать за капитализм. Облик у него, прямо сказать, не цветущий – материальная часть, понял я, при капитализме существенна. Просто высунуть в окошко лысую башку и, размахивая кепкой, уговаривать за капитализм, как когда-то агитировали за социализм, не прокатит. Так для чего же куплен автобус? Для продажи чего? Не вижу наживы! Единственное, что тут можно было бы продать – Ирму Викторовну. Но за эту попытку, боюсь – мокрой тряпкой нам по лицу, которой Ирма Викторовна,