Подвиг "тринадцатой". Слава и трагедия подводника А. И. Маринеско - Виктор Геманов

Стоит добавить к этому, что за перевыполнение плана перевозок в летнюю кампанию А. И. Маринеско был поощрен месячным окладом и костюмом.

О чем говорят приведенные случаи из жизни командира? О том, что Александр Иванович в короткое время стал моряком с большой буквы — рисковым, отважным, решительным. Не говоря уж о профессионализме. Да, море явно было его стихией, его судьбой. Не знал только Маринеско тогда одного: учитывая проявленные им качества, пароходство в октябре 1933 года, выполняя специальное решение Центрального Комитета партии, направит его в числе других моряков торгового флота на военный флот и станет он подводником.

Пройдет немало дней, пока мне доведется в ходе поиска поближе познакомиться с начальным периодом военной службы Александра Ивановича, его учебой на штурманских курсах при Краснознаменном учебном отряде подводного плавания, что в Ленинграде, с тем, когда А. И. Маринеско исполнял обязанности штурмана на подводной лодке «Щ-306», и с тем, как он стал командиром подводной лодки (поначалу — «малютки», носившей номерной знак «М-96»).

Как говорится, вышел я на этот период воинской службы своего героя неожиданно для себя. Как известно, я продолжал переписку с найденными уже членами экипажа «С-13», встречался с ними, через них узнавал адреса других. В общем шла цепная реакция обычного поиска. Начали постепенно складываться и некоторые привычки, как, скажем, регулярные встречи членов экипажа. Постепенно обнаруживались новые и новые адреса. В один из майских дней 1967 года я встретился возле Медного всадника с живущими в Ленинграде и Кронштадте членами экипажа. И уже в самом начале общего разговора внимание мое привлек Николай Яковлевич Редкобородов.

— А знаете, я ведь имею адрес бывшего старпома лодки Льва Петровича Ефременкова, — заявил ветеран. — Он живет в Риге…

Вскоре, будучи в очередной служебной командировке в Риге, я нашел этот одноэтажный неказистый дом № 15 по улице Кемзию, что в двух десятках километров от Риги, в поселке Болдерая.

Должен сказать, поначалу разговор у нас, как говорится, не клеился. Что-то сдерживало Льва Петровича, когда я попросил его рассказать о знаменитой атаке. Причину я понял лишь спустя некоторое время, когда прочитал во флотской газете «Страж Балтики» статью некоего Ф. Медведева, уверявшего, вопреки свидетельствам членов экипажа, будто лодку выводил в ту атаку не А. И. Маринеско, а Лев Петрович. Якобы это записано было со слов самого Ефременкова.

Вскоре в той же газете опубликована была статья бывшего начальника Политуправления флота Н. К. Смирнова, который, уличив автора статьи в недобросовестности, еще раз прямо и недвусмысленно подтвердил геройский подвиг Маринеско и несколько раскрыл его подробности. Так вот именно публикация, появившаяся по вине автора корреспонденции, невнимательно слушавшего Л. П. Ефременкова, именно она и пересуды вокруг нее сковывали тогда моего собеседника.

Однако Лев Петрович совершенно неожиданно рассказал мне другое. О том, что он, оказывается, узнал Александра Ивановича намного раньше, чем встретился с ним на «С-13». Еще в 1941 году он служил на «малютке», которой тогда командовал Маринеско!

Это был новый поворот в поиске. И я с благодарностью выслушал ветерана.

— Так уж случилось, — начал он свой рассказ, — что я, завершив обучение в Тихоокеанском высшем военно-морском училище в марте 1941 года, прибыл стажироваться на Балтийский флот. А так как готовили нас тогда как вахтенных командиров (специализации ведь в училищах еще не было), меня сразу же направили на трехмесячные курсы при Краснознаменном учебном отряде подводного плавания в Ленинград. Там, кстати говоря, я встретился со своим однокашником по училищу имени Фрунзе, куда мы одновременно поступали и даже сидели за одним учебным столом, — с Николаем Яковлевичем Редкобородовым. Как говорится, мир тесен — земля круглая. Это я к тому, что меня с ним также судьба сведет на «С-13».

Но сейчас мой рассказ не о нем, а об Александре Ивановиче Маринеско. Так вот, сразу после завершения теоретического курса, а было это в июне, нас, тогда еще мичманов, направили из КУОППа на стажировку на подводные лодки Балтфлота. Меня распределили в экипаж подводной лодки «М-96», которая базировалась на полуострове Ханко. Там я впервые встретился и познакомился с командиром лодки Александром Ивановичем Маринеско. Был он тогда капитан-лейтенантом. На мой взгляд, уже опытным, бывалым подводником. Он понравился мне решительностью и в то же время демократичностью. Вероятно, и я чем-то понравился ему, так как вскоре после окончания стажировки, а к этому времени уже началась война, меня по его личной просьбе направили на «М-96» в качестве штурмана. Прежний штурман лейтенант Филаретов к тому времени ушел с повышением на одну из «щук»…

Рассказ Льва Петровича мне показался важным. Важным потому, что давал возможность проследить, как постепенно раскрывался командирский талант Маринеско, как исподволь готовился главный подвиг моего героя. Надо было искать подробности жизни Александра Ивановича в период, предшествовавший его назначению командиром «С-13».

Признаться, найдены эти подробности были совсем не там, где я ожидал. Теперь уж не помню, то ли флагмех Михаил Филиппович Вайнштейн, то ли Николай Яковлевич Редкобородов назвали мне еще один адрес.

Так я оказался в Ленинграде, в гостях у второй жены Александра Ивановича Маринеско — Валентины Ивановны Громовой. Перебирая чудом сохранившиеся у нее бумаги покойного командира, я обнаружил собственноручно им написанный документ — автобиографию. Вот как выглядели сухие лаконичные строки об основных этапах его жизни:

«Год рождения — 1913-й, 13 января. Отец — румын, мать — украинка. С 1920 по 1926 год — школа (6 классов). С 1927 по 1929 год — школа юнг Черноморского пароходства, затем плавание на судах Одесского порта.

1929 год — путевка комитета водников в Одесский мореходный техникум.

Март-май 1930 года — матрос второго класса на теплоходе „Ильич“.

1932 год — вступление в комсомол.

1933 год — окончание техникума. Назначение вторым помощником капитана теплохода „Красный Октябрь“.

Октябрь 1933 года — специальный набор из торгового флота по решению ЦК партии для усиления растущих подводных сил ВМФ».

В черновике биографии нет ни слова о детстве, о яхт-клубе, о плавании на «Товарище». Ну, если детские годы были уже достаточно далеки, то женился-то Александр Иванович почти за год до написания этой биографии. И ведь должно было помниться это событие особо: к этому времени у него появилась дочь Лора — как раз по окончании техникума. Чем же вызвана такая странная забывчивость? На мой взгляд, тем, что у молодого человека мысли были заняты совершенно неожиданным поворотом в его судьбе. Всю жизнь, в общем-то, готовить себя к карьере торгового моряка, много для того сделать и оказаться моряком военным — поверьте, в этом есть что-то не только необычное, но и нелогичное. Было отчего задуматься двадцатилетнему человеку!

Действительно неожиданно, как-то сразу происходит ломка привычного уклада жизни. Все внове, все не так, как было до того. Что обещает, что готовит будущее? Непросто было Александру Ивановичу разобраться в происшедшем. Однако согласился он перейти в военный флот без раздумий. Надо — значит, надо! Так уж приучила нас жизнь, так воспитывал комсомол. Не лично для себя, а ради Родины, ради интересов страны!

Словом, Александр Иванович в двадцать лет стал моряком военным. На штурманских курсах Военно-Морского Флота учился он довольно легко, что неудивительно. В торговом флоте он считался классным штурманом.

В ноябре тридцать четвертого года А. И. Маринеско получил назначение штурманом на подводную лодку «Щ-306» («Пикша»), входившую в первую бригаду подлодок Краснознаменного Балтийского флота. Он попал в Кронштадт.

… Часто-часто забилось сердце молодого штурмана-подводника, когда в Кронштадте, у пирса Купеческой гавани, увидел он первый свой боевой корабль.

Серо-голубое тело «щуки», тесно прижавшееся к бетону причала, было почти неприметным. Над причалом виднелись только рубка, два орудийных ствола да развевающийся на корме Военно-морской флаг. Но не это, не размеры и форма корабля беспокоили штурмана. Думал он о будущих подчиненных, о том, как они его встретят, поймет ли он их, а они — его. Думал молодой штурман о том, скоро ли по-настоящему вольется он в команду, изучит как следует лодку. Внимательно ознакомился со штурманской выгородкой, где отныне был его боевой пост, с гирокомпасом, эхолотом, лагом, радиопеленгатором, радиоприемником и радиопередатчиком — всем порученным ему хозяйством. И увидел, какое оно большое, сложное, разнообразное… Главное же — он был не просто штурманом, а и воспитателем подчиненных, многие из которых оказались его одногодками, а были и постарше его. Но вчерашнего одесского разбитного мальчишку это не смутило.