Wiki-правительство: Как технологии могут сделать власть лучше, демократию – сильнее, а граждан – влиятельнее - Бет Новек

Стэнфордский профессор компьютерных наук Терри Виноград, один из ведущих мировых экспертов по взаимодействию человека с компьютером, наверное, никогда раньше не проводил вечер со своим стэнфордским коллегой Марком Лемли, одним из самых передовых специалистов по патентному праву в стране. Виноград призвал группу обратить внимание на потребности потенциальной аудитории, а Лемли знал, в чем состоят эти потребности. Студенты-выпускники, специализирующиеся в информатике, применили свои знания о рынках предсказаний к проблеме патентной экспертизы. Специалисты по визуализациям, которые обычно разрабатывают инструменты, помогающие сделать юзабилити или результаты переписи интуитивно понятными на экране компьютера, присоединились к адвокатам, которые знают, как информация должна быть представлена суду в сложных делах, касающихся прав интеллектуальной собственности. Те, кто изобрел репутационную систему «лучших продавцов» на eBay, где покупатели награждают продавцов звездочками за их пунктуальность и сервис, поделились своим видением того, как надо проектировать систему рейтингов. Они обсудили с программистами, как те же самые методики могут быть успешно применены к патентной информации для выявления лучших документов. Вместе они придумали стратегию приведения общественного участия к управляемой форме. Даже дизайнеры виртуальных миров и видеоигр поделились своим знанием о том, как сделать членство в сетевом сообществе Peer-to-Patent более привлекательным.

Этот процесс совместной работы был похож на процесс подготовки Открытого лицензионного соглашения. Открытое лицензионное соглашение – это общедоступный договор передачи авторских прав, с тем чтобы все желающие могли изменять и использовать конкретный программный код. Двадцать одна компания из числа крупнейших поставщиков технологий еженедельно в течение полутора лет работала над созданием открытого лицензионного соглашения. Работая в командах, они делали пометки и оставляли комментарии к документу. Рабочие совещания проходили на всех континентах, за исключением Антарктиды. Кроме технологических компаний, двадцать четыре крупнейших пользователя программ с открытым кодом, включая банки, правительственные агентства, брокерские конторы и их юристов, каждую неделю проводили консультации. Пользующиеся (дурной) славой хакеры, состоящие в сообществе, также принимали участие в достижении этого консенсуса.

В ходе разработки Peer-to-Patent и даже после запуска сайта в июне 2007 г. все больше сторон присоединялось к процессу планирования. Представители организаций из сферы финансов и ценных бумаг, таких как Goldman Sachs, обдумывали необходимые поправки, чтобы проект расширялся и включал не только программное обеспечение, но и патенты на методы деловой деятельности. Заинтересованные программисты присылали письма на электронную почту. Рецензенты и изобретатели, участвовавшие в проекте, предлагали улучшения.

Но в каждой рабочей группе юристы спрашивали, зачем кому-то делиться своими знаниями в Сети. В конце концов, хороший адвокат умеет придержать информацию, имеющую отношение к патенту конкурента, до тех пор, пока она не сможет нанести наибольший ущерб в суде. Правительственные чиновники, взращенные на философии централизованной экспертизы, также не очень хорошо представляли себе эту идею. И просьба о помощи позволила понять, чего каждый не знал. Технологи и общественники смеялись. Почему бы этому кому-то и не захотеть проявить себя, продемонстрировав в Сети свои знания, тем более если его знания потенциально могут предотвратить выдачу плохого патента? В конце концов, хороший специалист по технологиям знает, что создать лучший код помогает обмен информацией об ошибках, а не ее сохранение в тайне. Несмотря на различия в менталитетах, мстительность и недоверие, часто характеризующие публичное законотворчество, не поразили сообщество Peer-to-Patent.

Но некоторые вопросы вызвали озабоченность и яростные дебаты. Больше всего мы боялись, что у нас не будет участников. Представители USPTO помогли развеять это опасение, предложив изобретателям стимул в виде возможности рассмотрения их заявок в первую очередь, без долгого ожидания. Имея такой стимул, нетерпеливые изобретатели, возможно, начали бы штурмовать двери Бюро патентов, завалив его большим числом заявлений об участии, чем оно смогло бы принять. Более серьезное опасение вызывали общественные рецензенты. Кто будет участвовать? Не станут ли доминировать те, кто преследует свои интересы в борьбе с конкурентами? Не получится ли так, что авторы поданных патентных заявок станут предоставлять вводящую в заблуждение информацию, чтобы отвлечь сообщество, измотать эксперта и разрушить процесс? Даже те, кто действует без злого умысла и не руководствуется задачами конкурентной борьбы, могут создать проблемы, копаясь в уже утвержденных патентах и предоставляя недостоверную информацию. И наоборот, невразумительный язык патентов может свести участие к нулю. Одной из причин, почему ничего из этого не случилось, возможно, являются меры, предусмотренные дробным, групповым и основанном на репутациях процессе.

Мы хотели, чтобы придумывать процедуру нам помогали те, кто обладает конструктивными и важными знаниями: увлеченные преподаватели, компьютерные фанаты, выглядящие так, словно они каким-то образом задержались в старших классах, и одетые с иголочки юристы. Поскольку это был пробный проект, который должен был предоставить эмпирически достоверные результаты, не было необходимости в репрезентативном участии всех заинтересованных сторон. Если бы под репрезентативным участием мы понимали любого заинтересованного в патентной системе, то должны были бы включить в проект даже тех, кто хочет потопить корабль, и отказаться от приглашения технарей. Взамен этого мы свели вместе всех, кто хотел поделиться своими продуктивными, творческими, оригинальными или призрачными соображениями о том, как протестировать наш набор идей.

Процесс был прозрачен. Каждый макет сайта, каждая презентация в PowerPoint и каждый вариант сценария развития событий отправлялись на общедоступный сайт, посвященный планированию проекта (http://dotank.nyls.edu/communitypatent). А после запуска команда проекта опубликовала данные об изобретателе и общественном участии. Студенты Школы права Нью-Йоркского университета работали совместно с добровольцами со всей страны, занимаясь расчетами всего: от времени первого официального действия USPTO и числа комментариев в обсуждениях до количества непатентной литературы по известному уровню техники, загружаемой пользователями, в сравнении с информацией, раскрытой самим изобретателем. Была создана специальная рассылка проекта, через которую подписчики получали сообщения. Правда, эта общая рассылка была просто детской игрушкой по сравнению с технической рассылкой, сетевой доской объявлений, предназначенной для технических специалистов, помогавших в выборе архитектуры проекта и программных стратегий.

В планировании была и своя доля бюрократии: бесчисленные чиновники USPTO, включая профсоюз экспертов, должны были знакомиться с решениями, а в какой-то момент правительство захотело, чтобы школа обезопасила его от судебных исков на тот случай, если кто-то захочет судиться с USPTO по вопросу о нарушении патента на общественное участие в патентной экспертизе (какой дурак станет подавать в суд на USPTO за нарушение патента?). Однако совместная работа протекала гладко, Бюро патентов, корпоративные юристы, ученые, специалисты по технологиям и дизайнеры регулярно общались между собой. Все щедро тратили на проект свое время и ресурсы. Общение укрепило взаимное доверие и добрую волю, позволив всем участникам, облегченно вздохнув, сделать первый шаг (который включал в себя множество ложных шагов, фальстартов и доселе неизведанных путей) и посмотреть, что произойдет дальше.

Пожалуй, удивительно, но коллегиальная природа процесса – а он был сфокусирован на конкретном результате – не повлекла за собой увеличения сроков. Идея междисциплинарной совместной работы юристов, специалистов по технологиям и политиков, возможно, выглядит самоочевидным благом, хотя и редко практикуется в правительстве. Существует несколько общественных советов (таких как Совет директоров по информационным технологиям и Совет веб-мастеров), но они собираются нечасто и не являются междисциплинарными. Существуют совместные проекты агентств, например Электронное регулирование (e-rulemaking); однако его рабочая группа представляет различные агентства, а не уникальных узких специалистов. В правительстве не создано (пока) онлайновых социальных сетей для связи с сообществами практиков или выявления идей и инноваций, лежащих в «фундаментах» агентств. Специальная комиссия Американской банковской ассоциации (ABA) по Интернету и правительственному регулированию, которая предложила улучшения для сайта e-rilemaking, в подавляющем большинстве состояла из юристов52. Финансируемая Национальным научным фондом (NSF) международная рабочая группа по гражданскому участию собрала политологов и социологов в дополнение к юристам, но не пригласила технарей53. В Городской комиссии Нью-Йорка по общественной информации и коммуникации нет никого, кто бы разбирался в технологиях достаточно хорошо, чтобы говорить о том, как они могут быть использованы для достижения целей комиссии (на тот момент, когда я это пишу, у нее даже нет своего сайта). С другой стороны, специалисты по технологиям слишком часто принимают важные решения, касающиеся дизайна, который лежит в основе процедур участия и вовлеченности, без учета мнения тех, кто мог бы изменить их. (Переходный проект Обамы – Байдена, привлекший специалистов по технологиям, социальных теоретиков, политических аналитиков, частных юристов и экспертов для разработки некоторых инструментов совместной работы, используемых сегодня в правительстве и даже на сайте Белого дома, был передовым и вдохновляющим на дальнейшую работу опытом.)