Wiki-правительство: Как технологии могут сделать власть лучше, демократию – сильнее, а граждан – влиятельнее - Бет Новек

После того как IBM, Microsoft и GE вошли в дело, проект согласились поддержать Computer Associates (CA), Hewlett-Packard, Intellectual Ventures и Red Hat. Руководители этих компаний составили Наблюдательный совет, который каждую неделю в течение почти целого года проводил телефонные совещания для обмена опытом и определения направлений развития. Нью-Йоркская юридическая школа должна была разработать надежную процедуру и сайт для успешной интеграции в механизм принятия решений USPTO, хотя для создания программного обеспечения и требовалась дополнительная финансовая поддержка. В то же время независимый и бескорыстный вклад со стороны благотворительных организаций и научного сообщества уравновешивал интересы, навыки и виды на будущее корпоративных инсайдеров. Фонд Макартуров и Omidyar Network не только обеспечили столь необходимую финансовую поддержку, но и привнесли легитимность независимой и достойной доверия третьей стороны.

Фонды вошли в Консультативный совет наряду с именитыми специалистами по патентному праву и технологиям, главами международных патентных бюро, представителями крупнейшей юридической ассоциации интеллектуальной собственности AIPLA и Национальной академии наук. Консультативный совет, а также десятки ученых и специалистов, участвовавших в планировании, выступали как противовес корпоративного Наблюдательного комитета. Ученые играли роль посредников в общении между USPTO и корпорациями, что снижало риск коррупции и обеспечивало прозрачность. Совместными усилиями эта трехголовая управляющая структура (команда USPTO, корпоративный Наблюдательный комитет и Консультативный совет) двигала проект вперед.

Конечно, USPTO было незаменимым партнером. Без его помощи Peer-to-Patent, а значит, и первый федеральный проект управления на основе совместной работы, никогда бы не воплотился в жизнь. А у бюро было множество причин не идти на сближение. Мы просили USPTO допустить неизвестных ему сторонних лиц к деятельности, которая составляет его raison d’être (смысл существования), – к рассмотрению патентных заявок. Не без иронии мы пытались применить принципы открытого кода к монополистической культуре патентной системы. Традиционные формы общественного участия обычно работают не слишком хорошо: бюро либо бывает завалено слишком большим количеством комментариев, либо получает их слишком мало. Нью-Йоркская юридическая школа просила USPTO сломать модель обычных форм консультаций, таких как общественная выработка правил, совещательные комитеты и даже традиционная коллегиальная оценка, и принять с открытыми объятиями самопровозглашенных рецензентов, связанных только Сетью. Более того, мы не могли предоставить никакой гарантии, что участники процесса на деле будут экспертами в своих областях и станут действовать бескорыстно.

Ни одно агентство никогда не пыталось связать свои официальные процедуры с открытой социальной сетью в Интернете. Хотя мы и развивали свои идеи на основе практик общественных жюри и других ранних форм коллегиальных экспертиз, по мере продвижения вперед приходилось все больше импровизировать. Это требовалось для того, чтобы убедить Бюро патентов принять «грубый консенсус и изменчивый набор правил»; ведь мы обращались к одной из самых консервативных, независимых и завязанных на процедуры организаций с просьбой об эксперименте с ее ключевой деятельностью47.

Правда, USPTO имело веские причины принять участие в Peer-to-Patent. Бюро испытывало все возрастающее давление со стороны бизнеса и конгресса по мере того, как росла очередь патентных заявок. Peer-to-Patent предлагала частичное решение этих проблем, а счета готовы были оплатить другие. Но что окончательно убедило USPTO, так это тот факт, что Peer-to-Patent оставлял финальное определение патентоспособности в руках штатных сотрудников. Общество должно было предлагать информацию, которую эксперты могли использовать или отвергнуть.

Peer-to-Patent не искал возможностей избавиться от бюро или его экспертов. Проект не собирался менять стандарты рассмотрения изобретений, наоборот, он хотел предоставить в помощь экспертной системе отряды дополнительных исследователей, работающих через структурированный интерфейс и поставляющих информацию в разумных количествах. Мы хотели работать внутри процедур принятия решений, а не пересматривать и не искать обходных путей. Получив наши заверения, Джей Лукас, вновь назначенный заместитель комиссара по патентной экспертизе и человек, посвятивший патентам всю свою жизнь (он даже нашел жену среди экспертов, и его сын тоже стал экспертом), поддержал идею Peer-to-Patent. Джек Харви, который принял на себя ответственность, когда Лукас перешел на судейскую должность в Бюро патентов, подошел к организации роли бюро в работе Peer-to-Patent творчески и с энтузиазмом, поскольку хорошо был знаком с трудом рядового эксперта. Лукас и Харви подобрали команду из восьми сотрудников для контроля за проектом.

Так кого же не было за столом переговоров о совместной работе? Возможность участия отвергли представители биотехнологической промышленности. Юристы фармацевтических компаний не были заинтересованы в реформировании процесса, который с самого начала был обречен на провал (он был ориентирован на высокотехнологичные отрасли). Индустрия биотехнологий зависит от статус-кво – сильных патентов, защищающих крупные авансовые инвестиции в исследования и разработки. И хотя есть противоречие в том, что индустрии, столь зацикленные на патентах, не хотят, чтобы качество этих патентов улучшалось, фармацевтика и биотехнология традиционно проявляли мало заинтересованности в реформе, которая может ограничить выдачу патентов48. Как индустрия биотехнология борется с законопроектами, направленными на реформирование патентной системы. Биотехнологические и фармацевтические компании стараются укрепить патентную защиту своих продуктов лоббированием, направленным против законодательной реформы в Соединенных Штатах и за гарантии эксклюзивных прав по патентным законам развивающихся стран49. (Теперь понимая лучше, что представляет собой Peer-to-Patent, фармацевты, возможно, тоже примут участие в проекте.)

Также не было среди наших партнеров и Фонда свободного программного обеспечения (FSF), который помогает в разработке бесплатного софта и защищает право пользователей применять и вносить изменения в свои программы. Возглавляемый техноевангелистом Ричардом Столлманном и представляемый профессором права Колумбийского университета Эбеном Могленом, Правовой центр свободы программного обеспечения выступает против патентов, особенно в сфере высоких технологий. Патенты помещают под замок то, что должно быть в свободном доступе, в частности программы, которые являются стержневой формой самовыражения в цифровой век. С их точки зрения, патенты позволяют компаниям монополизировать и контролировать процесс создания программных кодов. Пробные шары, которые мы закинули в FSF, чтобы проверить его заинтересованность в Peer-to-Patent (по иронии мы планировали применить коллегиальные методы открытого кода к закрытым процедурам USPTO), подтвердили, что аболиционисты не станут участвовать в патентовании программ ни в какой форме50. Другие группы открытого кода, такие как сетевое сообщество Groklaw и Linux Foundation, представляющие коллективных пользователей операционной системы с открытым кодом, напротив, приняли в нашей работе активное участие. Марк Уэббинк, исполнительный директор Peer-to-Patent и Центра патентных инноваций в Нью-Йоркской юридической школе, ранее был главным юрисконсультом Red Hat, софтверной компании, работающей с открытым кодом, и стал одним из первых сторонников Peer-to-Patent.

Как бы то ни было, к тому времени, когда мы были готовы всерьез задуматься о запуске Peer-to-Patent, мы уже располагали разнообразным и компетентным «набором» объединивших свои силы участников.

Процесс проектирования

В 2006 г. мозговой центр нашей группы собрался вместе (в формате личной встречи после серии рассылок и электронной переписки), чтобы не только поделиться опытом, но и хорошо провести время51. За одним столом оказались главный юрисконсульт Palm Inc. и 25-летний основатель Slashdot. Темой мозгового штурма был вопрос: должны ли пользователи Peer-to-Patent оценивать загруженные публикой документы по шкале от одного до десяти, просто кнопками «за» и «против» (большой палец вверх/вниз) или золотыми звездочками?

Стэнфордский профессор компьютерных наук Терри Виноград, один из ведущих мировых экспертов по взаимодействию человека с компьютером, наверное, никогда раньше не проводил вечер со своим стэнфордским коллегой Марком Лемли, одним из самых передовых специалистов по патентному праву в стране. Виноград призвал группу обратить внимание на потребности потенциальной аудитории, а Лемли знал, в чем состоят эти потребности. Студенты-выпускники, специализирующиеся в информатике, применили свои знания о рынках предсказаний к проблеме патентной экспертизы. Специалисты по визуализациям, которые обычно разрабатывают инструменты, помогающие сделать юзабилити или результаты переписи интуитивно понятными на экране компьютера, присоединились к адвокатам, которые знают, как информация должна быть представлена суду в сложных делах, касающихся прав интеллектуальной собственности. Те, кто изобрел репутационную систему «лучших продавцов» на eBay, где покупатели награждают продавцов звездочками за их пунктуальность и сервис, поделились своим видением того, как надо проектировать систему рейтингов. Они обсудили с программистами, как те же самые методики могут быть успешно применены к патентной информации для выявления лучших документов. Вместе они придумали стратегию приведения общественного участия к управляемой форме. Даже дизайнеры виртуальных миров и видеоигр поделились своим знанием о том, как сделать членство в сетевом сообществе Peer-to-Patent более привлекательным.