Лубянская ласточка - Борис Громов

Никогда и ни с одним мужчиной больше не будет Натали такой искренней (насколько она вообще была на это способна) и – что важно – относительно честной. Рене, мошенник высочайшего класса, был безупречен по отношению к партнерам. Со временем он обнаружит, что его возлюбленная придерживается иных принципов. Ее жестокость, а порой беспощадность и способность отказываться от любых обязательств настораживали Рене. Он принимал ее такой, какая она есть, но, возможно, эти особенности характера любимой ускорили охлаждение страсти с его стороны. Остывала и Натали, правда, нравственные принципы (которых у нее просто не имелось) роли в данном случае не играли. Она стремилась к непрерывной смене впечатлений, обманчивая новизна и жажда заполучить как можно больше всего в свои руки заменяли ей глубину чувств.

Они расстанутся нежно и спокойно, вскоре Рене уедет из Парижа на родину и они будут изредка перезваниваться. Для Натали, которая со временем вырастет в настоящего хищника в мире бизнеса, Рене Тапи, как ни странно, окажется единственным человеком, осуждения которого она не хотела услышать.

Часть вторая

ОПЕРАЦИЯ «СВЕРЧОК»

Натали откровенно скучала. Казалось, ужину не будет конца. Хозяин, мсье Житару старинный приятель Легаре, посадил ее по левую руку от себя. Время от времени он наклонялся к Натали и шепотом упрекал:

– Вы, моя прелесть, поторопились разводиться. Да-да, вы с Пьером явно поторопились.

Они действительно недавно расстались. Для Пьера это была большая трагедия. Слишком много моральных сил, эмоций и финансовых затрат стоила ему эта «история любви». Легаре, возможно не признаваясь самому себе, глубоко в душе и раньше осознавал, что, в конце концов, все так и должно кончиться. Слишком они разные – по культуре, мироощущению, по возрасту. Да что у них было общего с самого начала? Только то, что у него при виде Натали появилось неотвратимое желание увезти ее для себя из России, а у Натали такое же желание покинуть эту страну. Сейчас они лишь добрые друзья, сохранился и общий круг знакомых. Перед тем как оформить развод, Пьер, встретившись с Натали, сообщил ей:

– Дорогая, я положил на твой личный счет десять миллионов франков.

– О-о, милый… – только и смогла прошептать счастливая Натали.

– Но, – улыбнулся Пьер, – денег ты этих не увидишь. Ты будешь ежегодно получать лишь банковский процент. Во всяком случае, пока я жив. Таким образом, отправляясь к праотцам, я буду уверен, что ты останешься с капиталом.

– Мне не нравится твое решение, Пьер.

– Понравится, если, однажды пустившись в очередную авантюру с антиквариатом, прогоришь дотла.

Легаре так до конца и не понял, что его бывшая жена никогда не остается в проигрыше, обладая поистине даром Мидаса[23]. К этому времени у нее самой – о чем бывший муж, естественно, не догадывался – на нескольких счетах лежали значительные суммы. Часть капитала она разместила в ценные бумаги и, кроме того, положила начало коллекции антиквариата, которая со временем станет несравненно богаче, чем у Житару.

…Справа от хозяина беспрерывно журчала солидная дама, занимая не столько соседей, сколько себя самое. В довершение всего, через стол на Натали откровенно пялился – иначе не скажешь – симпатичный молодой человек. Стильно подстриженные густые темные волосы, мягкий овал лица, милая полуулыбка…

«Ну просто готовая модель для журнала мужских причесок, – беззлобно отметила про себя Натали. – Кажется, его зовут Люсьен. Кто-то обмолвился, что он работник МИД Франции».

Наконец гости встали из-за стола и разбрелись по огромной квартире мсье Житару. В малой гостиной желающих ждали напитки и кофе. Натали еще с порога отметила обилие картин – они располагались на стенах холла, украшали интерьер гостиной и кабинета, – похоже, в доме, если и находилось свободное местечко, то его немедленно занимало очередное приобретение хозяина. Мсье Житару, добродушный, толстенький, убежденный холостяк, был отличным знатоком и любителем живописи. А успешный бизнес позволял ему покупать почти все, что нравилось его душе. Оставив шампанское и мороженое на потом, Натали занялась осмотром коллекции, насчитывающей, по ее поверхностному взгляду, около тридцати полотен известных мастеров, начиная с ранних фламандцев. Вдруг она почувствовала на себе чей-то взгляд. Оглянувшись, с удивлением обнаружила, что находится в небольшом зале в полном одиночестве. С недоумением внимательно оглядела стены – пристальный изучающий взгляд принадлежал человеку с известного на весь мир портрета: мудро и скептически смотрел на нее собственной персоной Арман Жан дю Плесси Ришелье. Хозяин дома был горячим поклонником всемогущего кардинала и мог себе позволить великолепную копию с известного портрета. Натали профессиональным оком «ощупала» картину, прикинув, какой «подлинник» она могла бы продать мсье Житару с помощью Алана из Фонтенбло, разумеется, если бы портрет не находился в Лувре, если бы его считали потерянным, если бы…

– Между прочим, именно Ришелье был родоначальником дешифровальной службы Франции. И так называемый «черный кабинет» появился указом премьер-министра. Вы помните, мадам, что кардинал исполнял и эту обязанность? – Люсьен Пуатье неслышно подошел к Натали так близко, что почти касался губами ее щеки.

– Да что вы? – вежливо удивилась Натали, не обратив внимания на «случайный» пассаж Пуатье. Она еще не оправилась от возможных перспектив с «подлинниками». Однако в ее хорошенькой головке, где мозг работал исключительно на перспективу, немедленно включился сигнал.

– Присядем, Люсьен, – указала она на интимный уголок, где притаилось кресло «сиамские близнецы» и перед ним – миниатюрный столик. – Принесете мне мартини и все расскажете подробно.

Окрыленный надеждой, молодой человек мигом обернулся, едва не расплескав напиток. Себе он тоже налил мартини, хотя предпочел бы коньяк.

– Вам действительно интересно?

– Вы даже себе не представляете, насколько… – пропела Натали.

Ах, если бы эрудированный сотрудник Министерства иностранных дел Франции Люсьен Пуатье мог знать, куда заведет его неистовое желание приобщить новоявленную соотечественницу к историческим ценностям родины, он в одну секунду исчез бы из этого дома. Но, как и большинство представителей сильного пола, он отнес живой интерес собеседницы не на счет занимательной информации, а на счет своих собственных мужских достоинств.

«Она согласна меня слушать, значит, я ей…» Его внутренний голос оставался в полной безмятежности, и… и все пошло так, как пошло.

– Ну так вот. Наш король Людовик XIII был слабым монархом, и вся власть в стране держалась усилиями кардинала.

Натали сделала глоток и кивнула. Дюма она прочитала еще в детстве и представление об Анне Австрийской, госпоже де Шеврез и знаменитых мушкетерах имела.

– …Первый министр отличался недоверчивостью к окружающим, тем более что вокруг короля постоянно возникали заговоры, да еще шла борьба с гугенотами, – вдохновенно начал рассказывать Люсьен. – Принц Конде, командующий войсками, доставил кардиналу зашифрованное письмо, перехваченное гвардейцами у гонца, отправленного из осажденного города Бельмон. Случайно рядом оказался один из немногих доверенных лиц кардинала – юный Антуан Россиньоль. «Позвольте мне, ваше преосвященство», – и протянул руку к листочку. Ришелье и принц с недоумением переглянулись. Но к вечеру Россиньоль положил перед ними расшифрованную депешу: занудная, полуграмотно написанная ода на условном языке сообщала, что осажденным требуются боеприпасы и, если их не доставят в ближайшие сутки, они сдадутся. Принц Конде с чрезвычайной предупредительностью вернул горожанам Бельмона их расшифрованную депешу. На второй день осажденные подняли белый флаг… Вам и правда интересно?

– Продолжайте, Люсьен, очень захватывающая история. Ей действительно нравилось, что почти все ее поклонники прекрасно знали историю Франции, гордились ею. Более того, видели славу страны даже в том, что остальным представлялось поражением.

– Что же вы замолчали, Люсьен? – Она одобрительно улыбнулась и грациозным движением поправила галстук несчастного эрудита, взиравшего на нее, как… Ага, вспомнила: как ребята, разинув рот, смотрели на Лешкин «мерс», – и хочется, и знают, что такой машины у них не будет никогда. Потому как их денег не хватит даже на бензин. – Продолжайте.

– Хорошо. Ришелье немедленно издал тайный, секретный приказ о назначении Антуана Россиньоля начальником дешифровального кабинета. Позже во всем мире их станут называть черными кабинетами.

– Россиньоль – означает «соловей»? Замечательная птичка. А ваше ведомство – или отдел, я не знаю – тоже среди специалистов называют черным кабинетом? – невинно спросила Натали.

– Да нет. Но я-то, напротив, занимаюсь кодированием.

– Какая разница, – с деланным безразличием протянула Натали. И тем же тоном, словно из вежливости к собеседнику, не более, поинтересовалась: – А что сложнее – кодирование или расшифровка?