Ледовая шхуна. Маниту. Врата Азерота.Самый большой счастливчик - Майкл Муркок

Шхуна пролетела по воздуху и, перелетев через пропасть, рухнула на лед, закрутившись и грозя перевернуться.

Арфлейн зашатался, но каким-то образом умудрился ухватиться за колесо, с усилием повернув его. От удара шхуна несколько снизила скорость, ее полозья, подпрыгивая, царапали лед.

— Отлично, сэр! — Хансен широко улыбался. — Мы проскочили. Вы вывели нас, капитан!

— Что-то вывело, мистер Хансен. Возьмите штурвал.

Передав управление, Арфлейн медленно вышел на мостик.

Упавшие на палубу матросы поднялись на ноги. Один из них так и остался лежать. Сойдя с мостика, Арфлейн решил подойти к нему и, наклонившись, перевернул человека. Половина костей матроса была переломана, изо рта сочилась кровь. Открыв глаза, он слабо улыбнулся Арфлейну.

— Думаю, на сей раз со мной покончено, сэр, — сказал он. Его глаза закрылись, улыбка исчезла — он умер.

Вздохнув, Арфлейн поднялся и потер лоб. От борьбы со штурвалом все тело пронизывала боль. Шаркая ногами, матросы молча подошли к ограждению борта, чтобы взглянуть на трещину.

По-прежнему сидящий на мачте Уркварт разразился хохотом, разорвав тишину. Многие из команды с криками отошли от борта, радостно указывая на Арфлейна. С каменным лицом под приветствия команды он вернулся на мостик. Затем, подняв с палубы мегафон, он приложил его к губам.

— Все наверх! Убрать паруса! Пошевеливайтесь!

Несмотря на охватившее их возбуждение, матросы с готовностью подчинились приказу.

На баке появился Потчнефф, смерив Арфлейна странным тяжелым взглядом. Утерев лоб рукавом, он пошел по направлению к нижней палубе.

— Лучше уберите абордажные крючья, мистер Потчнефф, — закричал ему Арфлейн. — Теперь мы вне опасности.

Оглянувшись на исчезающую позади трещину, он поздравил себя со счастливой судьбой. Если бы он решился продолжать спуск на полной скорости, трещина поглотила бы их. Корабль перелетел по воздуху сорок футов.

Вернувшись в рубку, он проверил работоспособность полозьев и штурвала. На первый взгляд они действовали исправно, но ему захотелось убедиться, что с ними не случилось какой-нибудь незаметной поломки.

К тому времени как корабль, убрав паруса, медленно остановился, Арфлейн уже был готов спуститься за борт Он сбросил на лед веревочную лестницу. Большие полозья местами дали трещины, но в целом оставались неповрежденными. С восхищением взглянув на корабль, он погладил рукой один из шпангоутов, понимая, что никакое другое судно не выдержало бы такого приземления.

Поднявшись на палубу, он столкнулся с Янеком Ульсенном. Мрачное лицо Янека потемнело от гнева. Рядом с ним, с пылающим взглядом, стояла Ульрика. Они шли, как всегда, с безмятежно улыбающимся Манфредом.

— Поздравляю, капитан, — произнес он. — Великое предвидение.

— Вы беспечный глупец! — напал на Арфлейна Ульсенн. — Мы все едва не погибли! Команда может подумать, что вы предвидели трещину, но я знаю, что это не так. Мы потеряли их доверие!

Заявление было явно фальшивым. Рассмеявшись, Арфлейн осмотрел корабль.

— Кажется, команда расположена ко мне.

— Естественная реакция, когда опасность позади. Подождите, когда они поймут, что вы проделали с ними!

— Я склонен думать, кузен, — произнес Манфред, — что это происшествие вернет их веру в капитана и его удачу.

Арфлейн взглянул на Ульрику. Поначалу она пыталась избежать его взгляда. Но затем вновь посмотрела на него, и он прочитал восхищение в ее глазах.

Внезапно ее передернуло, и взгляд стал холодным, как лед.

Взяв Ульрику под руку, Манфред отвел ее в каюту, но Ульсенн не отступал от Арфлейна.

— Вы убьете всех нас, брершиллец! — казалось, он не сознает, что Арфлейн не обращает на него никакого внимания. Страх заставил его забыть недавнее убеждение.

Арфлейн спокойно смотрел на Ульсенна.

— Я несомненно убью кого-нибудь однажды! — улыбнувшись, он пошел к фордеку под восхищенными взглядами экипажа.

Оставив плато позади, корабль набрал неплохую скорость. Очертания плато были хорошо видны еще несколько дней: широкая стена льда, поднявшаяся до самых облаков. Воздух потеплел, снега стало меньше. Арфлейн чувствовал себя не в своей тарелке, видя, как дрожит теплый воздух, создавая подчас довольно странные формы прямо из ничего. Впереди, насколько хватало глаз, тянулись глетчеры. Ощущая все возрастающее тепло, Арфлейн начал опасаться, что они могут влететь прямо в пролом во льду. Ледовые проломы образовывались там, где слой льда уменьшался благодаря течению подземной реки. Корабль, не рассчитанный на плавание по воде, попав в пролом, имел немного шансов выбраться на сушу и чаще всего тонул.

Корабль, двигаясь по курсу норд-вест-норд, приближался к экватору. Жизнь на нем шла обычным порядком. Прошлое состояние Арфлейна было забыто, его удача была оценена по достоинству всем экипажем.

Лишь Потчнефф удивлял Арфлейна, отказывая ему в прощении за прошлые ошибки. Большую часть времени он проводил с Янеком Ульсенном, их можно было видеть гуляющими по палубе. Эта дружба весьма раздражала Арфлейна Он понимал, что Потчнефф предал его, но он не мог приказать офицеру избрать другую компанию. Он даже чувствовал некоторую жалость к Ульсённу: должен же быть у человека хоть один товарищ в путешествии.

Уркварт по старой привычке много времени проводил с Арфлейном на мостике. Они редко разговаривали, но чувство товарищества между ними сильно окрепло. Арфлейн даже мог видеться с Ульрикой, не пытаясь вызвать у нее ответную реакцию. К тому же он стал более терпимым к беззаботной веселости Манфреда.

Единственное, что его беспокоило, — это тепло. Температура воздуха поднялась на несколько градусов выше нуля, и экипаж работал раздетым до пояса Арфлейн, вопреки своей воле, также был вынужден снять тяжелую меховую куртку. Уркварт, однако, отказался снять с себя хоть какую-то часть одежды и стойко выдерживал этот дискомфорт.

Арфлейн постоянно держал на вахте двух дозорных, выискивающих тонкий лед, лежащий на курсе Ночью он убирал все паруса и, выбросив за борт абордажные крючья, дрейфовал малой скоростью.

Ветер был слабый, и за день они проходили совсем немного. Изредка перед ними возникали миражи, обычно в форме перевернутых глетчеров. Арфлейну стоило немалого труда объяснить это явление суеверным матросам, расценивающим миражи как некое предзнаменование.

Так продолжалось до тех пор, пока в один прекрасный день ветер не стих окончательно, и они остановились посреди льдов.

Гарпун

Они стояли на месте всю следующую неделю Лед ослепительно блестел под солнцем. Команда, разбившись на отдельные группы, угрюмо занималась простыми играми, изредка бросая отдельные фразы Хотя матросы и сняли с себя большую часть одежды, они оста вили при себе снежные козырьки. Со стороны они напоминали севших на палубу неуклюжих птиц.