Дом мертвых запахов - Вида Огненович

маком, венец кулинарного мастерства Йоханы. Из своих «тайных закромов» он достал бутылку старого венгерского мерло, подарок Геды на какой-то день рождения. Для Томаса он приготовил лучшую, работы Паржика, скрипку, так и положено, гостю всегда дают самое лучшее. Сам всю вторую половину дня немного разыгрывался, так, вполсилы, перебирал ноты, просто чтобы вспомнить. Я немного разогрею руки, оправдывался он перед женой, а она его подбадривала. Ей было приятно, что он решил блеснуть перед отличным скрипачом, настоящим соперником. Профессор очень радовался предстоящему музицированию. Он обожал эту пьесу Баха. Они часто исполняли ее вместе с Карлом, причем в этой же самой комнате. Иногда он брал альт, когда они проверяли новые скрипки. В городе и на школьных концертах они несколько раз играли с коллегой Мильковичем, который был неплох. Во времена регулярных выступлений, в те далекие дни, однажды у него состоялось большое турне. Он объехал шесть городов, с разными приглашенными музыкантами. В Сомборе, Осиеке и Граце приглашенным солистом был известный скрипач, маэстро Йожеф Пехан. Программу составили таким образом, что в начале солировал Волни, а в конце к нему присоединялся гость, и они вдвоем, как скрипичный дуэт, исполняли Баха, концерт для двух скрипок, в прекрасной аранжировке Кубелика. Успех был оглушительным. Им присылали бутылки вина, визитки с приглашениями на новые гастроли, букеты цветов. Осень 1938 года. Давно минувшее время. Йожеф Пехан, милый, молчаливый Йожика, ангельская рука, скрипач, со звучанием Орфея. Покончил жизнь самоубийством 23 февраля 1943 года в номере печской гостиницы «Палладинуш», где он той зимой играл с пианистом Мирославом Купкой, за кров и нищенскую еду. В его крепко сжатой левой руке нашли клочок бумаги с надписью «Für Elise»[22]. Так эта тихая, трепетная душа наконец-то воссоединилась в вечном покое со страстью всей своей жизни, клавесинисткой Элизабет Нан, женой директора Братиславской Оперы, раз уж не смог избавиться от супружеской упряжки, а еще меньше от зловещего лагеря Треблинка, по окраинам которого был развеян и ее пепел. А Волни тогда в Альтенберге грузил неподъемные ящики с немецким оружием и тайком слушал (и обожал) Броневскую. Когда по возвращении домой, вместе с остальной почтой, аккуратно сохраненной для него преданной Аницей Райкич, он застал и телеграмму от Купки из Печа: «Вчера вечером убил себя наш Йожка тчк Похороны здесь, скорее всего послезавтра тчк Мирослав», то сразу же начал собираться в дорогу. Насилу смогли его убедить, что похороны дорогого друга, на которые он так спешил, состоялись два с половиной года назад. Он сильно тосковал по Йожке. И сейчас он по нему горюет.

Тот самый концерт для двух скрипок Баха, к которому он в тот день так по-мальчишески готовился, глубоко отпечатался в его сердце еще и потому, что именно с этим дипломным произведением он более полувека назад с отличием окончил консерваторию. Конечно, с небольшим опозданием из-за Первой мировой войны, но опять-таки вовремя, чтобы получить диплом и отметить его в стране и столице Масарика. Отец с матерью, втайне от него, приехали неделей ранее и инкогнито присутствовали на концерте, он это им запретил. Он играл в актовом зале Консерватории с одной молодой дамой, по имени Ярмила Голикова, чью игру он и сейчас, под старость, иногда слушает во сне. Слышал он ее и в ту ночь. Может, потому что лег пораньше, без ужина, погруженный в грусть.

Самый старый аромат в коллекции Волни датировался концом семнадцатого века, что Гедеон выяснил после долгого и терпеливого исследования. Он относился к так называемым насыщенным восточным вариантам и наряду с еще несколькими имевшимися у него похожими составами, это был оригинал из мастерской Бен-Газзара. В свое время самая известная древняя александрийская мануфактура по изготовлению лекарств, косметических средств и парфюмерии, основанная еще во времена мамлюков сохранялась как семейное дело вплоть до середины девятнадцатого века. Геде понадобилось довольно много времени, чтобы собрать основные сведения о своих экспонатах. Нелегко разгадать возраст какого-нибудь аромата. Для этого, помимо таланта к распознаванию состава, чего Геда не был лишен, требуется много упорного труда для установления происхождения, то есть места и способа изготовления, а также автора композиции. Для этой, исключительно сложной работы, Гедеон на протяжении многих лет воспитывал, по его словам, свой орган обоняния и накапливал разнообразные знания, в особенности по истории, ботанике и другим естественным наукам. Все-таки, больше всего, по его словам, он добился путем непосредственных исследований, так как опыт в этом деле незаменим. Рыскал по складам сырья крупных парфюмерных предприятий, изучал ароматы всяких экзотических растений, которые до этого встречал только в разных атласах и книгах, обонял их смолы, жиры, базы, масла и соки растений. Прилежно составлял перечни и по собственной системе отмечал редкие нюансы и различия. Он читал и изучал старые аптекарские рецепты, каталоги, заметки и инструкции. Все это аккуратно записывал, создавая собственную документацию, которой могли позавидовать многие институты. Для европейских комбинаций, которых у него было больше всего, все это проделать гораздо легче. Помимо обширной литературы, которая была более или менее доступна, ему помогали и многие эксперты, мастера, химики, смотрители местных заводских музеев и архивов, институтские исследователи. Больше всего помогал покровитель, советник и пример для подражания, доктор Густав Хайнеман из Кёльна, который, как многолетний мастер-составитель фабрики подписался под сотнями исключительных, уникальных композиций, некоторые из которых Геда включил в свою коллекцию, хотя они и относились к молодым ароматам. Хайнеман также был автором нескольких полезных книг и справочников в этой области. Дар и склонность к этой работе он унаследовал от своего отца, химика Отто Хайнемана, также бывшего когда-то одним из столпов кёльнской фирмы, специалиста по парфюмированным водам, основателя фабричного музея, который со временем, благодаря усилиям его сына, перерос в городской, затем в Вестфальский, то есть, в один из наиболее богатых музеев ароматов в мире.

Геда нашел Густава Хайнемана благодаря рекомендации аптекаря Петровича из города Стара Пазова, одного из многочисленных отцовских «кузенов», который в молодости был однокашником кёльнского ученого по Гамбургскому университету. Нелюдимый кёльнский мастер на удивление с большой радостью вспомнил товарища своих студенческих дней и взял под крыло его молодого родственника, хотя это и не входило в его обыкновение.

С его помощью и благодаря тщательным исследованиям, Геда установил, что собрал почти все важнейшие авторские ароматические комбинации старых мастеров, причем не только известных европейских мануфактур, но и различных небольших аптек, среди которых оказались работы таких специалистов, как Дорфер, Ферре и Баум. Он также нашел кое-какие ценные остатки из тайных алхимических лабораторий,