Дневник наркомана - Алистер Кроули

Положим, я намекну Петушку, что нам следует дать отбой на неделю, восстановить физические силы и потом начать все заново.

С таким же успехом я могу телефонировать Гретель и разжиться большим запасом. Если мы собрались жить в Барли-Грандж, то должны запастись кокаином основательно. Там-то уже не будет никакой возможности его раздобыть; и, кроме того, нужно быть осмотрительными…

Август, будь он неладен! Гретель, конечно, нет в городе — она в Швейцарии, сказал дворецкий. А когда вернется, им неизвестно. Знать бы, когда собирается Парламент…

Петушок вернулся к ланчу с весьма вытянутым лицом. Мистер Вольф отчитал его как следует из-за денег. Что же, он совершенно прав. Мы прожигали жизнь.

Петушок хотел выйти со мной и купить мне украшения, чтобы возместить украденное; но я ему не позволила, ничего, кроме часиков и обручального кольца.

Из-за этого я испытываю жуткое ощущение. Потерять свое обручальное кольцо — дурная примета. Новое мне кажется совсем чужим.

Мы долго обсуждали отсутствие Гретель. Попробовали в одном, потом в другом месте, но там нам ничего не дали. Я пожалела, что Коки не показал им свой диплом.

Газеты отвратительны. Что за дурацкая, в самом деле, пора. В какую не загляни, везде что-нибудь про кокаин. Этот старый дурак, Платт, вступил на тропу войны. Он хочет "возбудить в общественном мнении чувство страшной опасности, которая угрожает мужскому и женскому населению Англии".

Одна из газет полностью поместила его доклад. В нем он утверждает, что это — замысел немцев расквитаться с нами.

Разумеется, я всего лишь женщина и все такое; но даже мне это забавно слышать.

Мы ходили попить чаю с Мэйбел Блэк. Все говорили про наркотики. Кажется их всем не хватает; однако Лорд Лэндсенд только что возвратился из Германии и говорит, что там их купить совсем легко, но никто не хочет.

Значит весь немецкий народ состоит в тихом заговоре, чтобы уничтожить нас? Я никогда особо не прислушивалась ко всем историям об инфернальном коварстве Гуннов.

Мы, впрочем, слышали про подпольные поставки, и, по-моему, их легко можно получить этим путем…

Не знаю, что с нами обоими. Повстречав старую компанию, мы почувствовали себя капельку лучше, и возомнили, что будем сейчас отмечать это событие.

Ничего не вышло.

Обед был чудесный, но затем случилась ужасная вещь — самая ужасная за всю мою жизнь. Петушок пожелал пойти в театр! Ударьте меня по голове кочергой, разрешаю. Я его больше не привлекаю, а я так сильно его люблю!

Он подошел к кассе, справиться насчет билетов и, пока его не было — что само по себе действительно ужасно — я обнаружила, что просто повторяю себе: "Я так сильно его люблю".

Любовь умерла. И все же это неправда. Ведь люблю же я его всем сердцем и душой; и все равно, почему-то я не могу. Я хочу быть способной любить, пока не приду в себя. О, ради чего надо об этом говорить!

Я знаю, что люблю его, и все же я знаю, что я никого не могу любить.

Приняла много-много кокаина. Он притупил мои чувства. Я смогла возомнить, что я его люблю.

Мы сходили на спектакль. Он был ужасно глупый. Я все время думала, как мне хочется любить, и как мне не хватает наркотика, и как мне хочется прекратить его принимать в таких количествах, чтобы снова от него становилось хорошо.

Я не могла чувствовать по-настоящему. Было тупое, слепое чувство дискомфорта. Кроме того, я ужасно нервничала. Как будто я умудрилась попасть в некий капкан; как будто я вошла не в тот дом и не могу из него выбраться. Я не знала, что может оказаться за всеми его дверьми, и осталась совсем одна. Там был и Петушок; но он ничем не мог мне помочь. Я не могла его позвать. Связь между нами порвалась.

И все-таки помимо страха за себя, был еще более глубокий страх за него. Во мне есть нечто, что будет по-прежнему любить его, нечто более глубокое, чем жизнь, но он со мной предпочитает не разговаривать.

Я просидела весь спектакль, словно в кошмаре. Я льнула к нему в отчаянии; и он, казалось, не понимает ни меня, ни моей потребности. Мы были друг другу чужими.

Мне показалось, что он был в неплохом настроении. Он разговаривал в знакомой манере, легко и с шармом; но каждая улыбка была оскорблением, каждая ласка — ударом ножа.

В «Савой» мы возвратились крайне усталые и издерганные. Целую ночь мы принимали Г. и К.; мы не смогли заснуть и говорили о наркотиках. Наша беседа переросла в долгий спор о том, как их нужно употреблять. Мы догадывались, что делаем что-то неправильно.

Я так гордилась его познаниями в медицине, но и они, похоже, так ничего и не прояснили.

В медицинских книгах, кажется, говорится о так называемой "наркотической девственности". Главное было вернуть ее назад; и, согласно книгам, единственный способ этого достичь — не принимать ничего, причем долгое время.

Питер утверждает, что аппетит и есть то же самое. Если вы съели плотный ланч, трудно ожидать, что вы проголодаетесь к чаю.

Но опять же, чем заниматься в промежутке?

18 Августа

Провалялись допоздна. Вроде бы я выспалась, но была чересчур слаба, чтобы встать с постели.

Мы подкрепили себя обычным способом и умудрились спуститься по лестнице к ланчу.

Лондон совершенно пуст и ужасающе скучен. Прогуливаясь по Бонд-Стрит мы случайно столкнулись с Мэйбел Блэк. Она выглядит такой больной, что на нее страшно смотреть. Она слишком сильно одурманивает себя, как я посмотрю. Конечно, ее беда — отсутствие мужа. Вокруг нее столько мужчин… Она могла бы выйти замуж в любой день.

Мы немного об этом поболтали. Не хватает энергии, сказала она, и сама мысль о мужчинах ей отвратительна.

Она носит чудные ботиночки. Чуть ли не каждый день она надевает новую пару, и почти никогда не выходит в них больше двух раз. По-моему, она немного чокнутая…

Почему-то Лондон выглядит по-другому. Бывало, меня занимала каждая забавная деталь. Я хочу прийти в себя. Наркотики почти помогли мне это сделать, но всегда остается маленький поворот, за который они вас никогда не…

19 Августа

Мы воротились с Бонд-Стрит, отупевшие от скуки. Неожиданно для себя мы уснули; а когда проснулись, уже наступило это утро. Не могу понять, отчего такой долгий сон не освежает. Мы оба абсолютно изнурены.

Петушок сказал, что еда пойдет нам на пользу, и велел по телефону подать завтрак нам в постель. Однако, когда его принесли, никто из нас, ни он, ни я не смогли прикоснуться к еде.

Я не забыла, что говорила про духовную жизнь Аидэ. Мы были подготовлены занять место в новом порядке человеческой цивилизации. И совершенно правильно, что каждому следует подвергнуться некоторой доле неудобств. Чего вы еще ожидали? Это естественный способ…

Мы привели себя в норму пятью-шестью приемами героина. Нет смысла принимать кокаин, если вы уже себя не чувствуете довольно хорошо…

Запас и в самом деле ужасающе невелик. Чорт бы побрал эту глупую привычку устраивать праздники. Как некрасиво со стороны Гретель бросить нас вот так.

Мы пошли в кафе «Глициния». Кто-то представил нас кому-то, кто-то сказал, что мог бы достать то, чего мы хотели.

Но обнаружилась уже новое препятствие. Полиция считает, что уделять внимание волне преступности — дело хлопотное и опасное. Потом, они слишком заняты усовершенствованием правил. Англия совсем не та, что до войны. Вы все время не можете понять, где вы находитесь. Никто не интересуется политикой так, как это было раньше, и никому нет больше дела до великих идей.

Меня учили, что Хартия Вольностей и свобода личности, и вообще свобода медленно расширяются от случая к случаю, час от часу и так далее и тому подобное.

Всевозможные вмешательства в гражданские права проходили у нас под носом без нашего ведома. Откуда мне знать, возможно ли носить зеленую шляпку с розовым платьем или это уже криминал.

Что ж, пожалуй и криминал; но мне кажется, что полиции до этого не должно быть никакого дела.

Давеча я прочитала в газете, что народное собрание в Филадельфии порешило, что от юбки до земли должно быть не меньше семи с половиной дюймов — или не больше. Я не знаю сколько, и не знаю почему. Как бы то ни было, в результате цена на кокаин подскочила с одного фунта за унцию до всего, что вы пожелаете заплатить. Поэтому, разумеется, каждый его хочет, нужно ему это или нет, и любому, кроме члена парламента ясно, что если вы предлагаете человеку за вещь цену в двадцать, тридцать раз больше ее стоимости, то он пойдет на любые неприятности, чтобы всучить ее вам.

Ну так вот, наш человек оказался мошенником. Он попытался всучить нам пакетики со снежком в темноте. Он старался помешать Петушку проверить содержимое, делая вид, что опасается полиции.

Но, как обычно, Петушок оказался силен по части химии. Он был не тем человеком, который купит борный порошок по гинее за понюшку. Он заявил торговцу, что скорее примет таблетки Бичема .[18]